Судья и полное банкротство

14.12.2015

Из значимых диссернет-кейсов в судах следует вспомнить, конечно, выигранное нами дело «Пешков против Заякина и Пархоменко». В этом деле проректор Иркутского политеха В.В. Пешков пытался обдурить суд, подсунув ему сфабрикованный вариант диссертации, и такой же степени подлинности препринты, которые явно побывали в машине времени: в документе якобы 2001 г. цитировался законодательный акт, принятый лишь в 2004 г.

В деле «Гордеюк и Беспалов против «Новой газеты» суд в конечном итоге, после пересмотра по инициативе Верховного суда РФ, потребовавшего изучить диссертации наших героев по существу, провел сравнение диссертации судьи Гордеюка с диссертацией судьи Беспалова, и установил, что опровергать нам нечего.

Наконец, мы добились в суде отмены ряда решений по незаконному отказу в лишении степени — например, по тянущемуся много лет делу бывшего ректора СибГУТИ Ситникова или бывшего ректора Рязанского государственного университета Пупкова.

Поэтому у нас нет оснований быть предвзятыми в отрицательном смысле по отношению к российскому суду. Тем более прецедентным кажется кейс заместителя председателя Верховного суда Российской Федерации — председателя Судебной коллегии по экономическим спорам Олега Михайловича Свириденко.

Юридические диссертации очень противны: довольно часто в них сложно вычленить неправомерные заимствования среди многословных цитат из нормативно-правовых актов. Поэтому при их рассмотрении ничего не скажет нам сухой статистический остаток — сколько страниц списано. Надо всякий раз изучать не списывание блоков из законодательства, а — авторских комментариев к ним, их анализа, перечисления мнений известных правоведов и т.п. Таким образом, то, что у судьи Свириденко нашлись заимствования на 170 страницах, — не дает нам ключа к пониманию происходящего. Может быть, это все цитаты из ГК РФ? И только детальное изучение всех страничек таблицы позволит понять, что на самом деле все очень серьезно. При этом мы не беремся оспаривать каким-либо образом научную ценность данной работы, которая вполне вероятно, высока. Мы говорим лишь о методах.

Именно копипаст присутствует хорошими кусками в 10—15—20 страниц непрерывно. Например, стр. 215—238 списаны с учебника С.А. Карелиной 2006 г. по банкротству с очень небольшими вставками или правками. Цитирование норм в данном отрывке встречается, но невелико по объему. Впрочем, критик может предположить, что пересказ законодательных норм С.А. Карелиной и О.М. Свириденко совпал в силу общности пересказываемого материала.

Мы не будем сейчас вдаваться в подробный разбор того, почему два разных человека никогда не смогут пересказать один и тот же известный им предмет вполне тождественными словами, тем более если идет речь о 20 страницах подряд, на которых одни и те же факты в одной и той же последовательности пересказываются одними и теми же словами со ссылками на одни и те же третьи источники. А вот материал на стр. 269—287, посвященный немецкому законодательству о банкротстве, нас впечатлил и рассмешил.

Олег Свириденко вставил в свою работу аналитический материал «Законодательство Германии о банкротстве», размещенный на сайте Государственной думы. Весь текст на стр. 269—287 диссертации Свириденко — авторству Свириденко не принадлежит, если только он случайно, будучи судьей ВС РФ, не подрабатывал юристом по совместительству в аппарате комитета по собственности ГД. И не важно, что у текста вообще не указан автор. Положение о присуждении ученых степеней — не Гражданский кодекс. Для него принципиально: написана ли диссертация тем лицом, чье имя указано на обложке? И обращение к официальному сайту Госдумы дает ясный ответ: нет. Этот текст Свириденко выдает за свой, нигде не указывая, что он взят откуда-то еще. И забывчивостью это объяснить никак нельзя, тем более, что думский текст подвергается забавному «обрезанию»: изначально он написан в катехизисной форме — как вопросы и ответы, например:

«Какие существуют средства защиты обеспеченных кредиторов?

В зависимости от вида обеспечительного права, предусмотренного залогом, существует два конкретных средства защиты: в отношении имущества, принадлежащего третьим лицам, параграф 47 Закона о банкротстве предусматривает требование об отделении указанного имущества от конкурсной массы (Aussonderung)».

Что у Свириденко превращается в «далее полагаем необходимым отметить, что в немецком законодательстве о банкротстве существует два конкретных средства защиты, в зависимости от вида обеспечительного права, предусмотренного залогом: в отношении имущества, принадлежащего третьим лицам, § 47 Закона о банкротстве предусматривает требование об отделении указанного имущества от конкурсной массы (Aussonderung)».  Вот эта вводная фраза, со всей ее обыденностью: «Далее полагаем необходимым отметить» — и позволяет предположить: «поздравляем, гражданин, соврамши».

Не судья Свириденко это полагает, а безымянный сотрудник Госдумы.

Каждый, кто жил и работал за границей, знает, какой это адский труд — вчитываться в иностранную юридическую систему, делать из нее выписки справочного характера для себя или знакомых. Не важно, что при этом не совершается мирового открытия в общественных науках. В данном случае важно то, что этот труд над немецким законодательством о банкротстве проделал кто-то, работающий в Госдуме.

Мы запрашивали комитет об авторе документа, и вот какой ответ получили: «Указанная статья была передана в Комитет по собственности Государственной думы 4-го созыва, т.е. около 10 лет тому назад, в рамках сотрудничества комитета и германскими экспертами в рамках действовавшего соглашения о сотрудничестве комитета и германской организацией GTZ. К сожалению, мы не располагаем сведениями ни о конкретном авторе статьи, ни о возможном ее опубликовании в Российской Федерации или в ФРГ. Положения указанной статьи потеряли к настоящему времени актуальность, и она будет удалена по этой причине с сайта комитета».

Поскольку статья представляет собой теперь серьезный интерес в связи с диссертацией Олега Свириденко, мы хотели бы попросить Комитет по собственности не удалять ее с сайта, чтобы она осталась доступной любому желающему там, где мы ее нашли.

Мы вложили изрядный труд в подготовку 32-страничного заявления о лишении судьи Олега Свириденко ученой степени, которое не может быть втиснуто в масштабы газетной колонки, поэтому позволим себе процитировать лишь один фрагмент оттуда:

«Свириденко О.М. выдает за результаты своего исследования некоторые отрывки из работы Королева В.В. «Особенности законодательства о банкротстве в США». Так, на стр. 301 диссертации Свириденко О.М. пишет: «Проведенное исследование американского законодательства о банкротстве показало, что акт США о банкротстве 1879 г. «считается первым федеральным актом о несостоятельности, действовавшим в течение трех лет. В последующие периоды реформирование законодательства о банкротстве происходило достаточно регулярно».

В то же время, если сравнивать со статьей Королева В.В. «Особенности законодательства о банкротстве в США», на стр. 72 данной статьи приводится тот же самый текст: «Акт о банкротстве 1800 г. считается первым федеральным актом о несостоятельности, действовавшим в течение трех лет». Тексты при этом отличаются лишь тем, что Свириденко О.М. говорит об акте 1879 года, а Королев В.В. — об акте 1800 года. В то же время, бесспорно, что авторы здесь пишут об одном и том же акте, поскольку ниже Свириденко О.М. также упоминает уже акт 1800 года: «Основной задачей акта 1800 года…», при этом снова воспроизводя текст статьи Королева В.В. без цитаты на источник.

Стоит заметить, что, в действительности, первый акт США о банкротстве принят в 1800-м, а не в 1879 году. В 1879 году в США не был принят ни один значимый федеральный закон, посвященный вопросам банкротства. То есть в данном случае Свириденко О.М. не только цитирует другого автора без указания источника, но и приводит неправильную информацию об истории законодательства о банкротстве США».

Наше заявление по судье Свириденко будет рассматривать диссертационный совет при Саратовской государственной юридической академии 212.239.03. Этот совет примечателен по трем причинам. Во-первых, он уникален тем, что оттуда не вышло практически ни единого плагиатора. Во-вторых, в свое время он дал потрясающее по качеству заключение о неправомерных заимствованиях у гендиректора юридического бюро «Падва и Эпштейн» Павла Герасимова, в котором нашел пару замечательных хохм в работе незадачливого диссертанта: «Ошибочное написание фамилии профессора Н.В. Витрука (стр. 41). Указан труд несуществующего профессора Н.В. Хитрука! Недопустимой является ссылка на конституцию Финляндии 1919 г. как действующую (стр. 16), там еще в 2000 г. была принята новая конституция Республики». И, в-третьих, после того, как нам был послан проект разгромного для диссертанта заключения этого Саратовского совета, кто-то в Минобрнауки подсуетился, отозвал работу из Саратова, спустив его на рассмотрение на родную для Герасимова фабрику диссертаций в РАНХиГС. Излишне говорить, что диссероделы Герасимова оправдали.

Так вот, эта история — нелюбовь ВАК и Минобрнауки к излишне честному совету 212.239.03 СГЮА и предпочтение, которое при рассмотрении VIP-кейсов о лишении степеней оказывается диссероделам, — нам кажется очень опасной. Почему-то мы боимся, что дело снова могут изъять из ведения совета, который неподвластен покровителям диссертационного бизнеса.

P. S. «Новая газета» направила запросы в Верховный суд РФ и самому Олегу Свириденко. Ответы пока не поступали.