Война началась со "Шторма"

Памяти отважного спецназовца

В один из майских дней 1979 года в приемную КГБ СССР вошел молодой мужчина. Положил на стол дежурного офицера армейский штык-нож и доложил: «Зада­ние выполнил. О моем прибытии сообщите...»

...С того памятного дня и началась опасная служба Ни­колая Курбанова в подразделениях чекистского спецназа. А задание, о выполнении которого он тогда доложил, зак­лючалось в проверке на выживаемость в экстремальных ус­ловиях. Выдержать подобное испытание может не каждый.

Не счесть, сколько еще после этого Николаю пришлось подвергаться смертельному риску. 27 декабря 1979 года штур­мовал дворец афганского президента Хафизуллы Амина. День тот вошел в историю как начало 9-летней Афганской войны. Но обо всем по порядку.

Родился Николай Мамметбердыевич Курбанов 6 ноября 1957 года в городе Мары, административ­ном центре одноименной области Туркмении. Самой юж­ной в бывшем Советском Союзе. На ее территории нахо­дится запомнившаяся многим по школьным урокам гео­графии Кушка.

Коля был третьим, последним ребенком в семье. Это заметно отличало ее от местных - у туркмен в семьях по 10 и более детей. Объясняется все, впрочем, просто. Отцу к моменту рождения младшего сына было уже за 60. Проис­ходил он из старинного знатного рода. Военное училище закончил еще до революции, успел «захватить» Первую мировую войну. В Гражданскую был офицером знаменитого Текинского конного полка в Белой армии. В одном из боев Мамметберды Курбанов был тяжело ранен, ему ам­путировали руку. По возвращении в Туркмению скрывал участие в войне - чтобы не подвергнуться репрессиям. Мама Николая, Александра Васильевна, была сибирской казачкой. Три войны прошла отважная медсестра - фин­скую, Великую Отечественную и на Дальнем Востоке - с японцами. В Туркмению приехала в поисках зате­рявшейся в военное лихолетье сестры, которую, по слу­хам, эвакуировали в эту республику. Отыскать в Туркмении ее так и не удалось... Но зато познакомилась с М. Курбановым, связала с ним свою судьбу и навсегда осталась в Марах.

«Жили, - вспоминал Николай Курбанов, - очень бед­но. Мама получала 120 рублей в месяц, у отца пенсия по инвалидности - всего 37. Он начал слеп­нуть, работать не мог. Держали кое-какую живность, выращивали фрукты и овощи. Тем и жили».

Еще в детстве будущий спецназовец увлекся восточны­ми единоборствами. Наставник был прекрасный - осевший в Туркмении кореец. Из Курбанова он подготовил настоящего мастера. Уже в девятом классе парня при­глашали на проводимые в Ташкенте неофициальные сорев­нования. Родители отговаривали: «Зачем рисковать?» Но он в своих силах и мастерстве был уверен. До­мой возвращался обычно с победами, за каждую из них платили по полторы тысячи рублей. Какое подспорье для семьи!

Срочную службу Курбанов прошел в морской пехоте Черноморского флота. Затем поступил в Ашхабадский ин­ститут востоковедения, на факультет восточных языков. Учиться было легко - в Марах жили представители мно­гих народов. Поэтому Николай, кроме родных ему русско­го и туркменского, с детства хорошо владел узбекским, казахским, курдским, таджикским, фарси. Знание восточ­ных языков, прекрасная физическая подготовка и опреде­лили его дальнейшую судьбу.

Весной 1979 года 22-летнего парня вызвали в военкомат. Побеседовали, вручили предписа­ние и деньги для поездки в Москву. В столице встретили на вокзале, отвезли в закрытый городок, что располагался в Подмосковье. Несколько дней ушло на медицинское обследование, «работу» с офицера­ми разведки. Затем наступил черед самого главного — прой­ти экзамен на выживаемость.

Николая отправили на исходный пункт — на торфяное болото примерно в трехстах километрах от столицы. Оста­вили там одного - без денег, документов и продуктов. Дали только штык-нож.

Предстояло самостоятельно добраться до Москвы, в це­лости и сохранности вернуть оружие. По дороге необходимо было скрытно подобраться к нескольким тща­тельно охраняемым военным объектам и установить тай­нички - «заминировать». Самое трудное заключалось в том, что во все подмосковные отделения милиции и КГБ были ра­зосланы ориентировки о побеге особо опасного преступ­ника, сотрудникам милиции и госбезопасности при его обнаружении разрешалось применять оружие. На розыскных ориентировках была напечатана фотография… Николая Курбанова. Заходить в насе­ленные пункты было опасно – могли быстро опознать.

До Москвы Николай добрался только через две недели. Несмотря на  сложности все объекты «заминировал», штык-нож вернул. С заданием справи­лось всего несколько человек - забросили же в тыл «противника» более 20. Большинство «диверсантов» были задер­жаны сотрудниками спецслужб.

Курбанова направили в спецшколу. Изу­чал средства радиосвязи, топографию, овладел искусством минирования и обезвреживания взрывных устройств, усиленно занимался тактической, ог­невой и физической подготовкой, другими спецпредметами. Осенью ему присвоили  звание «лейтенант» и включили в спецгруппу «Зенит» 1-го Главного управления чекистского ведомства. В декабре Николай и его сослужив­цы вместе с бойцами спецгруппы «Гром» прибыли в Кабул. Здесь уже находились спецназовцы из «мусульманского» батальона, сформированно­го из солдат и офицеров ТуркВО. Офи­циально считалось, что они прибыли в Кабул для охраны президента Хафизуллы Амина. Он установил в стране свою диктатуру. Тюрьмы были переполнены, противников режима диктатора Амина сотнями казнили без суда и  следствия. За это на афганского лидера было совершено несколько покушений. Поэтому он больше доверял нашим военным, нео­днократно просил руководство СССР ввести в страну вой­ска - под защитой советских штыков он чувствовал себя уве­реннее. В Советском Союзе же считали, что Амин является давним агентом ЦРУ США.  Подозрения и предрешили его судьбу.

Штурм дворца Тадж-Бек, где жил с семьей президент, сначала был назначен на 14 декабря 1979 года, потом дату проведения акции перенесли на 27 число. Операция под кодо­вым названием «Шторм-333» готовилась в строжайшей тай­не. Силовой акции удалось бы избежать, если бы успешно завершилась попытка... отравить X.Амина. В тот день у него было много гостей, после обеда все плохо себя почувство­вали (пищу повара соответствующим образом «обработали») и поспе­шили разъехаться по домам. Сам президент «отключился», но спешно вызванные из посольства СССР врачи промыли ему желудок, поставили ка­пельницу. Вечером Амин пришел в сознание. «Медики ни о чем не знали, — вспоминал Н. Курбанов. — Начало штур­ма застало обоих врачей во дворце, один из них погиб от шаль­ной пули. Почему-то никто не вспоминает о том, что  этот доктор прикрыл своим телом прибывшую вместе с ними  в Тадж-Бек медсестру…»

 ...Задачу нашим бойцам предстояло решить сложную. Дворец представлял собой настоящую крепость. Здесь на­ходились рота преданной Амину национальной гвардии, бригада охраны и зенитный полк. У стен дворца в зем­лю были закопаны несколько танков, в них неотлучно де­журили экипажи. Общая численность находившихся здесь афганских частей составляла около 2,5 тыс. человек. В основном это были родственники и одноплеменники Амина, хорошо подготовленные и вооруженные, преданные президенту-диктатору, готовые защищать его. Сломить оборону Тадж-Бека предстояло бойцам «Грома» и «Зенита», а также 9-й роте и взводу ПТУР 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка и двум взводам «мусуль­манского» батальона. Всего около 250 солдат и офицеров. Остальные подразделения «мусбата» и находившихся в сто­лице советских десантников должны были блокировать дис­лоцированные в Кабуле две афганские танковые бригады, пехотные части, захватить важнейшие правительственные объекты. Если бы к дворцу прорвался хотя бы один танко­вый батальон (противопоставить ему нашим было нечего), то штурм бы захлебнулся.

«Шторм-333» начался в 19 час. 15 мин., раньше наме­ченного срока. Сначала выстрелами сняли часовых, затем ликвидировали исходящую от закопанных танков угрозу. И пошли... «Штурмовали, - вспоминал Курбанов, - под ураганным огнем крупнокалиберных пулеметов». В пер­вую же минуту несколько бронемашин спецназовцев были повреждены, появились раненые, но из боя никто не вы­шел. Отступать было некуда. Провал акции означал бы вер­ную смерть для всех ее участников.

Рота «мусбата» обеспечивала внешнее кольцо прикры­тия, а «Шилки» обрушили на обороняющихся град снаря­дов.

От толстых стен они отскакивали как горох, цели до­стигали лишь те, что попадали в окна.

События того дня, как и Афганской войны в целом, долгое время хранились в строгой тайне. Рассекре­чены они сравнительно недавно. Появились и опубликованные воспоминания участников операции «Шторм-333». В них неоднократно упо­минается фамилия Курбанова, он находился в авангарде штурмующих. Вот что пишет, в частности, в книге «Пламя Афгана» генерал-майор А. Ляховский (умер 2 февраля 2009 г., другая его книга -  «Трагедия и доблесть Афгана» -  легла в основу вышедшего на экраны в 2009 г. 12-серийного документального фильма «Афганская война»):

«Творилось нечто невообразимое. Все смешалось... Бой в самом здании сразу стал ожесточенным... Группа... вор­валась через окна с правой стороны. А.Карелин, В.Щиголев и Н.Курбанов штурмовали дворец с торца ...Группы ворвались в Тадж-Бек... уничтожая все, что оказывало со­противление. Прорываясь на второй этаж, услышали женский крик: «Амин! Амин!» - кричала его жена. Н. Курбанов из «Зенита», единственный из бойцов, знавший язык, стал переводить... Э.Казаков, Я.Семенов... и Н.Курбанов, бросая гранаты, ведя беспрерывный огонь из автоматов, ворвались на второй этаж дворца и увидели Амина, лежа­щего возле стойки бара... Он был мертв». Кто именно убил афганского диктатора, чья автоматная очередь его сразила, Курбанов не видел. Потом прези­дента закопали в одном из окопов.

В вышедшем в 2008 году справочнике «Спецназ КГБ. Гриф секретности снят!» впервые опубликован список сотрудников «Зенита» по состоянию на 27 декабря 1979 года. Назван в нем и Н.М.Курбанов. Рассказывается в книге и о штурме резиденции афганского лидера: «Операцией по захвату дворца Амина руководил полковник КГБ Г.И.Бояринов. Ему подчинялись «Зенит» и «Гром» (52 человека)… Из 52 человек, начавших штурм, на второй (этаж) поднялись только шестеро… Затем подключились Карелин Саша и Курбанов Нурик. Атака продолжалась. Бросок гранаты прямо по коридору, автоматная очередь, перебежка и снова: граната, очередь, перебежка…»*

На операцию отводилось 45 минут. Справи­лись за 43! Акция провели блестяще, аналогов ей нет в истории. Штурмовавшие потеряли всего 12 человек – погибли два «зенитовца», 6 бойцов «мусбата» и четыре десантника, обороняв­шиеся — несколько сот. Около двух тысяч солдат охраны сдались в плен. И, тем не менее, перестрелка продолжалась до утра. Затем остатки не сложивших оружие афганцев ушли в горы. Тот день вошел в историю. С операции «Шторм-333», счи­тается, и началась 9-летняя Афганская война.

Штурм был тяжелым, но отдохнуть Курбанову и его сослуживцам не дали. Через день отправили в Герат. Там, узнав о свержении Амина, подняли мятеж военнослужащие пехотного полка, сформированного из пуштунов. Действовали спецназовцы  снова блестяще. Скрытно проникли на территорию части, обезоружили часовых и захватили пирамиды с оружием. Обошлось без крови.

2 января 1980 года штурмовавших резиденцию афганского дикта­тора вывели в СССР. Курбанов вскоре снова вернулся «за речку», воевал еще почти пять лет. Служба большей час­тью прошла в должности замкомандира Асадабадского отдельного отряда спецназа, дислоцированного в Мараварском ущелье провинции Кунар. Обстановка там была очень сложная. Сказывались и горная мес­тность, и большое количество крупных отрядов душма­нов, имевших тут базы. А близость Пакистана позволяла мятежникам регулярно получать оружие, боеприпасы и подкрепления из-за гра­ницы. Дей­ствовали бойцы обычно небольшими группами по 10—16 человек. «Асадабадовские егеря» устраивали внезапные на­леты на укрепрайоны «духов», минировали горные тро­пы, громили караваны с оружием и боеприпасами, вели разведку. Во время одной из операций старший лейтенант Курбанов снайперским огнем лично уничтожил команди­ра крупного бандформирования. Вскоре выяснилось, что этот моджахед был сыном лидера одной из самых влиятельных среди мятежников оп­позиционных правительству ДРА партий.

В 1985 г. Николай получил тяжелую контузию и ранение. После лечения был комиссован и уволен со службы по состоянию здоровья. О его боевых подвигах красноречиво говорят ордена Красной Звезды и "За заслуги", медали «За отвагу», «За боевые заслуги», "За ратную доблесть", "За отвагу и мужество", афганские награды.

      Все последующие годы ветеран легендарного «Зенита» жи­л в Чебоксарах, на малой родине жены. Чувашию считал второй родиной. В столице Чувашии родились его дочь и сын, которым ветеран «Зенита» заслуженно гордился. Виталий срочную службу проходил на Сев. Кавказе, затем служил по контракту в спецназе, в августе 2008 г. участвовал в отражении грузинской агрессии против Южной Осетии.

Николай очень скучал по далекой Туркмении, где про­шло детство, похоронены родители, остались родные. До­рога в ныне суверенное государство Николаю Мамметбердыевичу была заказана. Несколько лет назад он ездил в родные ме­ста и едва не погиб. От преследователей уходил на протя­жении почти 250 км. Арестовать хотели только за то, что при проверке документов предъявил удостоверение офицера. «Чужих» при бывшем лидере  Туркмении не любили, особенно с таким боевым прошлым. Да что там «чужих»... Народ голодал, еще совсем недавно тюрьмы были переполне­ны, люди исчезали без следа.

          Николая Курбанова тогда в Туркмении спасли спецназовская подготовка и боевой опыт. А вот детям погибшего брата помочь он не смог. Когда стало известно о продаже в Иран поступившей в Туркмению гуманитарной помощи, брат вместе с другими вышел протестовать против антина­родной политики ныне покойного президента Туркмен-баши. На пятитысячную толпу бросили БТРы, по безоружным людям открыли кинжальный пулемет­ный огонь. Восемь племянников Николая остались без отца. Какова их судьба, узнать он так и не смог. Из бывшей союзной республики не отвечали даже на официальные запросы…

                                                     Вместо послесловия