У меня никогда не было повода всерьез интересоваться жизнью этого человека, а он не вмешивался в мою. Это показалось мне странным: может быть, я упустила что-то важное? Так оно и вышло.
Люди двуречья
Оказалось, я никогда не видела сюртук Ленина с 13 пуговицами, не располагала секретной информацией о семье Ильича, не лежала на кровати маленького Володи и даже не догадывалась, как с помощью вождя мирового пролетариата можно удачно выскочить замуж. Теперь все эти вещи мне совершенно очевидны, но сначала я решила просто сесть в поезд и поехать в Ульяновск, чтобы расспрашивать о Ленине всех попутчиков и посетить его родные места.
- А меня из-за Ленина чуть не посадили, - вздохнул дед Вася, мой сосед по купе, почесывая правой ногой левую ногу.
Оказывается, дед Вася в детстве был шибко любопытным. Он заметил, что на всех фотографиях Ленин всегда ходит в ботинках, а Сталин - в сапогах. Заметил и сделал вывод - Ленин аккуратный. А Сталин - неряха, лазит, наверное, по грязи, вот и приходится ему сапоги надевать. Своими соображениями Вася поделился с 
одноклассниками.
- Вот меня и вызвали в НКВД. Друзья, наверное, стукнули.
- Конечно, стукнули, - охотно включился в разговор другой мой сосед по купе, дед Коля. - В Ульяновске они все такие. Чуть что - стучат. Вот я до Ульяновска в Уфе жил, вот, скажу я вам, - там люди! Три национальности - татары, они же башкиры, украинцы и немцы.
- У украинцев хаты белые, сады раскидистые, зато как навоз привезут, так около хаты и навалят. - продолжает дед Коля. - У татар хаты кривые, садов нет, но навоз - всегда за забором. А у немцев - и хаты белые, и сады шикарные и навоз возле дома не наваливают.
- Ты немцев сюда не приплетай, - насупился дед Вася. - Немцы на нас напали.
- Да вас, ульяновских, послушать - все на вас напали, - привел дядя Коля контраргумент. - Я с женой к вам переехал, считай уж 40 с лишним лет, как раз к 100-летию Ленина. Дороги вам строить, музеи, дома. И сколько живем - хоть бы кто в гости пригласил. Что случись - никто не поможет. Нет, вы, ульяновцы, - странные люди. Не зря у вас в городе две реки - Волга и Свияга. В народе говорят - если село в двуречье, в этом селе народ нехороший. И реки, кстати, у вас в разные стороны текут - вообще аномалия. Вот у вас и рождаются одни только вожди мирового пролетариата.
Дед Вася терпеливо выслушал обвинительное заключение, поглядел в окошко и веско произнес:
- Все ты врешь. Мы хорошие.
- Ну и почему? - дед Коля вскинул изумленные усы.
- Да потому, что у нас не двуречье, а трехречье, - с этим было уже не так просто и поспорить. - Вот так-то. Есть еще Симбирка, только ее загнали под землю, в катакомбы, и наружу не выпускают.
Дед Вася повернулся к деду Коле спиной и всю дорогу с ним не разговаривал. А я в тишине вспоминала, что, перед тем как отправиться в путешествие, звонила своей подруге, коренной ульяновке Наташе, чтобы узнать, что нового происходит в городе накануне ленинского юбилея.
- Как что происходит? - удивилась Наташа по телефону. - 21 апреля в музее-мемориале Ленина открывают выставку "Сталин".
Таинство сюртука
В Ульяновске все гостиницы оказались заняты - на следующий день здесь ожидали приезда товарища Зюганова и открытия научно-практической конференции "От Карамзина до Ленина. В поисках национальной идеи". В поисках гостиницы мне было немного обидно, что все хорошие национальные идеи только Лениным и заканчиваются и никогда не доходят до того, чтобы дать обычному человеку хотя бы самый примитивный обед и ночлег. До вечера я обходила весь город пешком и объездила его на трамваях, пытаясь найти хоть один свободный номер. Занятие было не из легких - Ульяновск входит в тройку самых больших по протяженности российских городов. В конце концов номер был найден - в одном из двух борделей, стоящих по соседству друг с другом. Подруга Наташа радостно сообщила мне это по телефону, когда я объяснила, где обосновалась.
- Остался только люкс за шесть тысяч рублей, - сказали мне в администрации борделя. - Только там сейчас капитальный ремонт, поэтому краской немного воняет, имейте в виду.
Всю ночь в соседних комнатах охали и топали, то ли социально активные ульяновцы, то ли гости города, приехавшие на научно-практическую конференцию "От Карамзина до Ленина". До 140-летия Ленина оставалось меньше недели, а я уже была злой, как Волга и Свияга, текущие в разные стороны. Хорошо еще, что на следующее утро в Доме-музее Ленина на улице Ленина не оказалось ни одного посетителя, поэтому моему появлению здесь оказались несказанно рады.
- Вы как раз вовремя! У нас к юбилею много нового! - взмахнула руками заведующая музеем Татьяна Михайловна Брыляева.
- Таня, можно мне домой? - помешала нашей радостной встрече одетая в ватник уборщица.
- Как домой? У тебя официальный рабочий день!
- Но ведь у нас сегодня товарищ Зюганов. Меня все равно к нему не подпустят.
- Не надо прикрываться Зюгановым! Зюганов - Зюгановым, а рабочий день - рабочим днем.
Уборщица тяжело вздохнула.
- А в субботу можно не приходить? - уточнила она прежде, чем скрыться в полутьме помещения. - В субботу ведь нерабочий день.
- Как в субботу не приходить?! В субботу у нас ленинский субботник! - Татьяна Михайловна собралась было мучительно закатить глаза, как вдруг снова увидела меня. - И вы приходите! Вы кто? Россиянка? Приходите убирать мусор в усадьбе Ульяновых. Это главный подарок от нас, россиян, Ленину на день рождения. Придут все, у кого есть совесть.
- У меня совести, как мусора, - я попыталась отвести взгляд от опытного взгляда музейного руководства. - На всех не хватит.
- Мусора у нас хватит на всех, - Татьяна Михайловна перешла к строгим интонациям, напоминающим табличку "Начало осмотра". - Пойдемте. Я покажу вам музей.
Все здесь было "примерно таким, как при Ленине". Примерно такие обои (их сделали в 60-е годы на заказ, на много лет вперед, и теперь переклеивают каждые 10 лет), примерно такое зеркало (это висело в доме подруги Оли Ульяновой, так что в него она вполне могла смотреться), примерно такая кухня (свою Ульяновы сдавали кухарке Нефедьевой, а Володя дружил с ее сыном, так что вполне мог касаться нефедьевских щипчиков для сахара). Наконец, мы дошли до "Комнаты Владимира", о чем сообщала надпись на табличке. Татьяну Михайловну в этой комнате охватило необычайное волнение. Она подошла к стене и торжественно объявила:
- Сегодня первый день в истории музея, когда мы представляем гимназический сюртук Ильича!
Вы - первая, кому довелось его увидеть. Вы опередили даже Зюганова.
- В каком смысле? - не поняла я.
- Сюртук я повесила сюда всего сорок минут назад, - объяснила Татьяна Михайловна. - Как только покажем его Геннадию Андреевичу, уберем под стекло. Но решили пока повесить на гвоздик - пусть Геннадий Андреевич посмотрит, пощупает. Все-таки шили на его деньги. Ткань старая, ей больше ста лет. Мы нашли ее в фондах музея. И вот сами сшили вручную по фотографии - тринадцать пуговиц, из них девять впереди - теперь у Володи есть сюртук, в котором он окончил гимназию!
Я подошла и пощупала сюртук. Ткань мне показалась на удивление значительной, еще не знавшей прикосновений Геннадия Зюганова. Это позволило мне почувствовать себя приобщенной к некоторой тайной стороне жизни. Чтобы продлить это новое для меня ощущение, я спросила:
- А есть еще что-нибудь тайное?
- Ну-у-у, - Татьяна Михайловна после моей интимной встречи с сюртуком сразу показалась мне человеком открытым и великодушным. - Была у нас в музее одна папка. С грифом - "Исследователям не давать".
- То есть никто не имел к ней доступа?
- Я и имела к ней доступ. Я и опубликовала все, что в ней было.
Татьяна Михайловна достала с витрины книжку. Она оказалась воспоминаниями друга семьи Ульяновых, Ивана Яковлева, основателя чувашского алфавита и первой чувашской школы.
- Купите, - руководитель музея настойчиво протянула мне брошюру. - 400 рублей. Для вас, москвичей, это мелочь. Ну хорошо, возьмите за 250, по себестоимости.
Некоторое время я раздумывала, стоит ли рассказывать, как я потратилась на люкс в борделе, но из затруднительного положения меня спас сам по себе опыт музейного работника. Видимо, прочитав в моих глазах обычную муку скупого посетителя ленинских мест, заведующая сама распахнула книгу на нужной странице:
- Неприятно поражало тяготение Ульянова-старшего к высшим сферам, ухаживание за симбирским губернатором Сабуровым, - прочла мне Татьяна Михайловна заветные строки. - Вот видите, из этого вы могли бы узнать, например, то, что Ульяновы были монархистами.
После этого она решительно убрала издание на место, как бы недвусмысленно показывая, что откровения наши подошли к концу.
Кровать сестер Поликарповых
На самом деле встреча моя с Лениным еще только начиналась, потому что я отправилась в главный музей Ленина - Ленинский мемориал. Он оказался местом совсем уж таинственным, поскольку был окружен множеством маленьких домиков с памятными табличками. Почитав их, я с ужасом поняла, что Ленин жил в каждом таком домике. Я начала заходить в них по очереди и окончательно потерялась.
- Здесь Ленина нету! - закричала на меня женщина в первом домике и замахала руками.
- А где он?
- Нету, нету! Здесь одно творчество! Идите дальше!
Я выскочила на улицу. "Дом народного творчества", - гласила табличка. - Здесь родилась сестра Ульянова, здесь жили Ульяновы с 1870 по 1871 год".
Я пошла в другой дом. Здесь поначалу меня тоже встретили неприветливо.
- А мы видели, вы вначале в соседний дом заходили! - укоризненно заметила Наталья Константиновна Дроздова, заведующая домом-музеем, где родился Владимир Ильич.
Все смотрительницы, как одна, глядели на меня враждебно, будто я собиралась украсть у них колыбель Ильича. К счастью, недоразумение быстро разъяснилось. Дело в том, что конкретное место рождения Ленина - что-то наподобие главной местной интриги. Всего Ульяновы снимали в Симбирске в разное время шесть домов и, где родился Ильич, кто теперь разберет? Так что таблички с указанием правильного места все время воруют или переносят с дома на дом в связи со свежими находками краеведов. Вполне естественно, что работницы всех ленинских музеев сильно ревнуют посетителей друг к другу. Я поклялась, что зашла в соседний дом чисто случайно, это помогло немного загладить вину.
И вот уже через пять минут я могла увидеть, что Ильич родился и жил примерно на такой кровати, играл примерно в такие шахматы, ел примерно такой ложкой, 
сидел примерно у такого рояля.
- А вот кровать, - сказала я в конце концов. - Меня особенно интересует ленинская кровать.
- А что кровать? - подозрительно переспросила меня Наталья Константиновна.
- Ну вот мне просто интересно, - сказала я. - Кровать! Он же спал на ней, маленький такой Ленин.
- Слушайте, да кто знает, на чем он спал? - Наталья Константиновна, кажется, была поражена моей наивностью. - Может, на сундуке он спал. А может, люлька на крюке висела. А что вы хотите? Настоящих кроватей вообще ни в одном музее не сохранилось. Есть у нас хоть где-нибудь кровать, где родился Пушкин или Достоевский?! Нет, нету в России такой кровати.
- Есть! - вспомнила я. - Кровать, на которой умер Лев Толстой.
- Врут! Не верьте! Фашисты все сожгли. Наверняка и кровать сгорела.
Это сообщение поначалу повергло меня в уныние и заставило на секунду задуматься о трагических судьбах Отечества. Однако, как это чаще всего у нас и оказывается, всякая грустная новость дается нам только в утешение. Дальнейшее рассуждение о кровати раскрыло передо мной целую бездну совершенно неожиданных возможностей. Выяснилось, что музеем этот дом Ильича стал только в 1970 году. А с 1916 по 1967 год жилище занимали некие сестры Поликарповы, которые родились именно здесь, это у краеведов никаких сомнений не вызывает.
Так вот. У каждой сестры было по комнате, только не было счастья. Ни одна из трех сестер, живших в ленинском доме, почему-то не могла выйти замуж. Тогда одна предположила - это же порча! Так не пойти ли к бабке-гадалке, чтобы ее снять. Две сознательных сестры возмутились - как-никак в ленинских местах живем, а ты что предлагаешь? Сплошные суеверия. Но сестра Поликарпова была непроста. Пошла она к гадалке, и та ей сказала буквально следующую кощунственную вещь: всякий раз, ложась спать, надо тихонько нашептывать: "Ленин, Ленин, помоги мне выйти замуж". И стала она нашептывать, и вышла замуж. Причем неплохо вышла - за музыканта филармонии.
...Снизу позвонили. На первом этаже послышался шум и топот. Я сразу поняла - приехал товарищ Зюганов. Завмузеем Наталья Константиновна Дроздова побежала вниз. Воспользовавшись уникальным моментом, я легла на волшебную кровать сестры Поликарповой и так и сказала шепотом: "Ленин, Ленин, помоги мне выйти замуж".
Теперь я сижу в Москве и жду. Хотелось бы, конечно, мне не музыканта филармонии, а как минимум замдиректора ФСБ. Одним словом, надеюсь, что в Ульяновск я съездила не зря.
Комментарии