России грозит радикализация Северного Кавказа

На модерации Отложенный

Кремль серьезно обеспокоен возможностью исламистских мятежей на Северном Кавказе и старается предотвратить радикализацию среди мусульман. Однако жесткие меры борьбы с боевиками в Дагестане и Чечне лишь усиливают привлекательность запрещенного в РФ «Исламского государства» в глазах молодых кавказцев. Об этом пишет колумнистка авторитетного британского издания The Financial Times Кэтрин Хилл (перевод NDNews).

Как и в Европе, в России власти изо всех сил пытаются остановить радикализацию мусульман и вербовку молодых исламистов. Но перед Кремлем стоит и другая, более срочная и трудная задача – предотвратить джихадистские мятежи в кавказских республиках. Сотни, если не тысячи, выходцев из Северного Кавказа уже примкнули к запрещенному в РФ «Исламскому государству», и вскоре могут вернуться на родину.

На прошлой неделе президент РФ Владимир Путин заявил, что службы безопасности отслеживают граждан России, признанных международными террористами и пытаются предотвратить их возвращение в страну, пишет Хилл.

По данным ФСБ, с февраля по сентябрь этого года число российских граждан, воюющих за ИГИЛ, возросло с 1700 до 2400 человек. По оценке некоторых аналитиков, цифры преувеличены, но все они сходятся в одном: эпицентром проблемы являются Дагестан (из которого в Сирию уехало около 1000 человек) и Чечня (405 человек).

Критическая ситуация сложилась и в Средней Азии. Многие жители региона отправляются на Ближний Восток через Россию. Около 80-90% джихадистов, которые являлись гражданами Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, были завербованы на российской территории, поскольку попали под влияние радикальных исламистов с Северного Кавказа. «В этих странах локальная или региональная идентичность намного важнее, чем национальная. Когда они переезжают в Россию, они теряют свое окружение и сменяют собственную идентичность на мусульманскую», – прокомментировал ситуацию аналитик Ной Такер.

Чаще всего вербовка происходит в крупных городах и в нефтедобывающих регионах Западной Сибири, Татарстана и Башкирии, обратила внимание Хилл. В связи с этим усиливается нехарактерное для данных территорий влияние салафитской ветви ислама.

Сегодня перед Россией стоит угроза того, что воевавшие в Сирии боевики вернутся домой. С лета 2014 года российские миграционные службы резко усилили контроль за гражданами, выезжающими в Турцию, Грузию и Азербайджан, которые считаются главными перевалочными пунктами перед отправкой джихадистов в Сирию. В прошлом году МВД открыло 477 уголовных дел по обвинению в участии в незаконных вооруженных группировках за границей, что почти вдвое больше, чем в 2013 году.

Когда Россия начинала боевые действия в Сирии, борьба с исламистскими радикалами подавалась как часть борьбы против ИГИЛ, а не как стремление предотвратить терроризм внутри России. Сейчас Москва старается держать под контролем, в том числе, социальные сети, по которым также осуществляется вербовка. В ноябре этого года Лига безопасности интернета организовала горячую линию, по которой можно сообщить об экстремистском контенте. Однако некоторые эксперты скептически настроены к таким мерам, отмечая, что чрезмерная жесткость лишь подтолкнет молодежь на вступление в ряды исламистов.

По оценке Хилл, в борьбе с радикализацией Кремль полагается в основном на силу – репрессивные средства по отношению к боевикам применяются как в Чечне, так и в Дагестане. Журналистка FT считает, что такие методы лишь превращают убитых исламистов в героев и заставляет их детей воспринимать государство как врага. В такой ситуации антитеррористическая пропаганда лишь делает ИГИЛ более привлекательной для молодых кавказцев, полагают психологи и муфтии в Дагестане.

«Раньше наши люди уходили в лес. Теперь вместо леса – Сирия», – цитирует Хилл одного из салафитских проповедников.