Военное дело

Во время Отечественной войны немцы разрешали открывать школы на оккупированной территории. Программы были сильно упрощенные: Гитлер считал, что славянским детям незачем давать глубокое образование, поэтому учителя работали по утвержденным немецкой администрацией примитивным учебным планам.

Когда пришли наши, учителей, преподававших в этих школах, считали пособниками врага и предателями Родины, их вылавливал НКВД. Да, собственно, особенно и вылавливать никого не надо было: учителя на виду.

В середине 70‑х я разговаривал с людьми, которые пережили оккупацию на Украине, с их родственниками и односельчанами.

— Вот пришел немец, сказал, что можно учить детей. Староста говорит учительше: иди работай. Та в слезы: наши придут или партизаны узнают — беда будет. А мы говорим: если немец надолго пришел, что же детям — без грамоты сидеть?

Учительский выбор: учить детей или нет?

Конечно, если Родина считает, что «у нас нет пленных — есть предатели», а предателем быть никто не хочет, тогда выбор ясен. Но детей учить надо?

У врачей есть закон, что лечить надо всех, независимо — враг или свой, преступник или жертва. Сначала — лечить, потом — судить.

Но школа у нас уже сто лет как инструмент политики больше, чем обучения и воспитания. В. И. Ленин провозгласил: «Школа вне политики — это ложь и лицемерие», и с той поры идеологическая работа вошла в ткань школьной жизни.

До сих пор к месту и ни к месту энтузиасты школьной пропаганды привирают фразой: «…еще Бисмарк говорил, что битву при Садовой выиграл прусский учитель». И Бисмарк этого никогда не говорил, и битву при Садовой выиграл прусский инженер-оружейник, создавший казенно зарядное ружье, а у австрийцев винтовка заряжалась с дула, и скорострельность была в разы ниже. И расположение прусской артиллерии было грамотнее. В общем, хлесткая фраза профессора географии, приписываемая Бисмарку, — если не ложь, то лицемерие.

Но то, что немецкая школа официально была назначена на роль пропагандистки системы, — это факт.

И этот факт проанализировала Надежда Крупская после начала Первой мировой войны, но еще до начала русской революции. В 1916 году в статье «Дух времени» в немецкой народной школе, посвященной обработке немецких детей в гимназиях, формированию духа национализма и ксенофобии, превосходства немецкой нации и роли немецкого учителя как проводника государственной идеологии.

Но в конце 20‑х годов сама же замнаркома просвещения Н. Крупская активно создавала советскую школу по немецкому идеологическому образцу. Например, она лично составляла списки книг для школьных библиотек, вычеркивая сомнительные.

Пропагандистская модель школы нужна была немцам исключительно для подготовки к войне. Поэтому и возник Бисмарк как автор образа учителя-победителя. И накануне Второй мировой уже и наша школа вовсю работала на войну.

Образование как военная подготовка стало нормой. Не уроки военного дела, а победа над врагом — как цель и основная задача образования.

И в основе такой образовательной политики — жертвование собой ради великой победы. Если ты плохо учишься — конечно, ты предатель и пособник, потому что не можешь перебороть собственную лень ради победы над врагом.

Сегодня не выучил параграф по химии, а завтра — покинешь окоп или побежишь с поля боя! Это же очевидный факт!

Привыкание к лозунгам, к текстам-агиткам, к логике военного времени, к железному стилю приказов, подчинению командирам и ничтожности собственного мнения — результат школьного образования посильнее, чем знание истории или географии. Какая история или география? Сказали по радио, что Западная Украина или Прибалтика — исконно русские земли, значит, такая история с географией. Это же по радио сказали и в газете напечатали!

И сказка стала былью, советский учитель действительно победил германского!

Столкнувшись со смертельной угрозой, советский народ, воспитанный советской школой, преодолел самодурство правителей и бездарность полководцев, неопытность командиров и пожертвовал собой ради победы!

«Убей немца! — писал Илья Эренбург летом 1942 года. — Там, где встретишь, — убей! Не считай версты — считай убитых тобой немцев!»

…Школа времен войны и школа мирного времени — это разные школы.

Если завтра война, то первым мобилизуют учителя.

По тому, как меняется школа, можно заметить, насколько близко подошла война к нашему дому.

Но Крупская приводит и другие слова: «Если бы школьный учитель был тем, чем он должен быть, он не допустил бы до Садовой и всего того, что было с этим связано».