: Накопился объем вранья.

Вот выступил с обращением товарищ Путин — и кого это взволновало? Это как в старые времена проходили исторические съезды КПСС. Вроде как событие, но предельно понятно, что это пережевывание мякины. Вот и Кремль теряет информационную инициативу. Это значит, что в социокультурном пространстве происходят очень глубокие изменения. Пользуясь словами Михаила Горбачева, можно сказать: «Процесс пошел». О том, что советский режим был кровавым, написана масса книг. Разоблачения длились десятилетиями. И во все это не верили, оправдывали: это, наверное, исключения, ошибки исполнителей, но идея-то светлая, ведь несет трудовому движению освобождение и защищает евреев от фашизма. Но вдруг об этом написал Солженицын — и прорвало. Буржуазным западным левакам стало стыдно защищать советский режим, они заткнулись и исчезли. Сейчас то же самое. О Литвиненко пять лет рассказывают, вышла книжка про Путина «Человек без лица» о том, как он вырос из коррумпированных бандитских структур. Шендерович с нулевых годов пишет, что такое Путин. Кто-то начал это понимать после Беслана в 2004 году. А дальнобойщики только сейчас начали понимать, что такое Путин и его режим. Сейчас вдруг стало известно, что Бастрыкин связан с Геннадием Петровым, а Чайка — с Цапком, а разве раньше мы этого не понимали? Не видели, как построил бизнес-империю Сечин, а вице-президент Леонтьев обслуживает его интересы в информационном пространстве? Что Путину в 2012 году пририсовали в Чечне 99,8% голосов при явке 99,6%? Думаете, нормальному человеку непонятно, что это фальсификат? Всем все понятно. А раз так, перед человеком встает выбор: ты или согласен быть идиотом и верить, что все действительно так, как показывают по телевизору, или должен требовать юридического преследования электоральной администрации по статье 142 УК РФ. Чтобы не стоять перед таким выбором, наши люди стараются обо всем этом просто забыть. Они выдумывают огромное количество оправданий, чтобы во все это не верить. Не верить можно только до тех пор, пока живется приемлемо. А сейчас экономическая ситуация подталкивает к тому, чтобы люди из своей раковины начинали выходить.

И очень важно, что этот процесс сейчас сопровождается встрясками информационного пространства, историями Чайки и Бастрыкина, правдой о самолете над Синаем — ведь нас пытались убедить, что катастрофа случилась из-за технических неполадок, что летчики требовали посадки. Кажется, все эти новости проходят без следа, но это только иллюзия. Где-то там, на заднем дворе все это копится. Люди вдруг начинают про эти неприятные вещи задумываться. Власть очень пугается, как всегда врет и объясняет, что расследование написал не Навальный, а ЦРУ. А раз ЦРУ, значит неправда — вопрос решен. Год назад это еще работало, но не сейчас. Я все ждал, когда начнется изменение в головах людей, когда они больше не смогут делать вид, что ничего не происходит. И этот процесс зарождается сейчас: накопился критический объем вранья, которому способен верить человек. Это не значит, что все изменится в этом или следующем году. Но над Путиным уже начали совершенно заслуженно смеяться. Он же лузер: на Украине все, что мог, проиграл, через месяц после начала операции в Сирии, куда Путин вошел с победным лицом, в Россию вернулось 224 трупа российских туристов. Санкции будут ужесточаться, экономика проваливаться, врать придется все чаще, но граница того объема вранья, которое можно усваивать и переваривать, уже пройдена. Путин все время рассказывает нам про удвоение ВВП, а жить становится все хуже и хуже. И верить ему все труднее и труднее. Чуров врет про выборы, Онищенко — про «Боржоми», Леонтьев — про «Боинг». Мы все это терпеливо глотали, но к нам постепенно начало приходить понимание всего. Только приходит оно не через голову, а через задницу, в которую клюнул петух. Сейчас птица добралась до дальнобойщиков, потом будут учителя и врачи. Время, когда можно врать, а тебе верят, заканчивается. У людей появился запрос на правду. Это меняет систему координат, и мы скоро будем наблюдать агонию режима. Она будет продолжительной и кончится плохо, но это уже другой разговор.