Юрий Карташов
На модерации
Отложенный
Юрий Карташов.Уроженец Вёшенской станицы, Ростовской области. Окончил Ростовский Государственный Университет, факультет филологии и журналистики. Поэт, писатель, публицист, историк донского казачества. Десять поэтических сборников и около 800 публикаций в различных печатных изданиях Росссии и зарубежья. Член союза писателей Росссии, Член APIA. Казачий полковник. Первый заместитель ататамана Верхне-Донского округа. Проживает в ст. Вёшенская, Ростовской обл.
Я ТОЖЕ ВИНОВАТ!..
Какою кровью я оплачен,
Какою мукой сохранён?
Род обесчещен, расказачен
Разбит, развеян, раскулачен
И невиновный не прощён!
Мне был мой страшный смысл неведом
В красивой лжи лощёных книг.
За кровью флага шёл я следом –
За кровью прадедов своих.
В их черепах ветра свистели
И находили входы пуль.
На их могилах маки рдели
И травы спутывал июль.
Их звали псами и врагами,
Кляли их белоснежный цвет.
И им взамен совали знамя
И жёлтый ленинский портрет.
Но нынче брошены знамёна –
Эпохи страшные бинты.
И неубитая икона
В меня глядит из пустоты.
Я молча встану на колени,
Себя три раза осеня.
Я тоже виноват в измене,
Простите, прадеды, меня!
РОДИНА
Мой друг меня забудет и оставит,
Любимая найдёт себе другого,
Хула меня измучит и ославит,
Судьбу слепую не изменит слово.
Но Родина – не бросит, не осудит,
Не обессилит фразою пустою.
Когда меня, как существа, не будет,
Я стану ею – небом и землёю.
Прости, что мало делал я, мечтая,
Но весь я твой, родная и святая!
* * *
И хаты стоят у реки –
Их думы о чём-то минувшем.
И ветер трясёт бураки
За темно-зелёные уши…
И девочка степью бежит,
Смешно задирая колени…
И камень замшелый лежит
У шляха людских поколений…
И скрипнет гнилой журавель
Вослед улетающей стае…
Нет в мире огромном земель,
Сравнимых с родными местами…
ДОНЦАМ-ЭМИГРАНТАМ
(шуточное)
Другу-казаку, временному эмигранту,
писателю Сергею Хоршеву-Ольховскому
Безусые, бесчубые,
Душистые и бритые…
Браты родные, любые –
Донцы недоразбитые!
Походкой косолапою,
Наезженною предками,
Вы движетесь на Запад
Поврозь родами редкими.
Зоветесь россиянами,
Теряя ударения,
Гребтясь делами рьяными
Найти успокоение
Для жажды пересоленной –
Быть вольными и громкими!
А в душах все Вы – воины
С запросами высокими.
И ваше равнодушие –
С улыбкой скрытою
И ваших душ оружие
Небрежно в ножнах спрятано!
Чернобыл да мята.
Чернобыл да мята,
Да степной курган,
Где стоял когда-то
Прадед-чигаман.*
У реки станица
Тысяча огней.
Богу помолиться
Хочется пред ней.
Богу повиниться
За дела-грехи.
Смогут ли родиться
Честные стихи?
* чигаман (казачье) – Верхнедонской казак.
По-над Доном
Харлампию Ермакову
По-над Доном, по-над Доном
Птицы не поют.
По-над Доном, по-над Доном
Казака стрелять ведут.
Вшёл на кручу, глянул в небо
И отдал поклон:
Ты прощай, семья родная!
Прощевай, родимый Дон!
Выстрел грянул – гулкий, смертный
И не дрогнула рука.
Летит ворон на поминки
Удалого казака.
Летит ворон, летит ворон.
А в станице плачет мать.
И сверкает, словно слёзы,
Под бугром речная гладь.
Колокол
Из пушек битого француза
Был этот колокол отлит.
Пеньковая держала уза
На колокольне «монолит».
Покачиваясь, на молитву
Он мирным басом созывал,
Отечески скликал на битву,
По-матерински отпевал.
А в праздник – с ним плясал на пару
Весёлый пьяный пономарь.
И звон – орехами из жару –
Летел в безоблачную марь.
Как войскового атамана
Своим приветствием встречал,
Последнюю победу стана
Донского бурно отмечал!
И где теперь он? Сбит и сброшен.
Разбился – оземь головой.
Певец станичный, он низложен
И переплавлен – он другой.
Станок разлапистый фабричный,
На нём рабочий безразличный,
Большие делает болты,
Зеваючи от скукоты.
Он колоколом был. Кем – ты?
Сыну
Когда всё предано и продано,
Разврат во власти, в силе лесть,
Запомни: остаётся Родина,
А с нею – собственная честь.
Пусть сень прославленного знамени
Незримо реет над тобой,
Когда касаешься ты пламени
И денег, и судьбы слепой.
Да, говорят, что всё порушено
И что другие времена, –
Не затупилося оружие,
И не закончилась Страна.
Враги не вывелись, не канули,
Не превратилися в друзей:
Ракетами, а не арканами
Грозят, забывши про музей.
Они не вздумают артачиться –
Пойдут войной на слабых нас.
Смеются над тобой, Казачество,
Но шашки помнят и сейчас.
Уже смеются над Державою,
Но вздрагивают всякий раз:
То казачьи предки с неумершей славою
Ещё обороняют нас.
Молитва
Пусть время осудит судьбу
За фальшь, за грехи, за поклоны.
Прими ты, о Боже, мольбу
За эти песчаные склоны.
За эту стремнину воды,
За редкие бедные хаты.
Здесь явственна поступь беды,
Что жаждет весомой расплаты.
Молю, пощади Тихий Дон
И род ослабевший казачий.
Прости нам забытый Закон
И спесь от недолгой удачи.
Мы – грешные дети твои.
С худыми от жизни плечами.
Господь! Отложи молоньи,
Погладь нас святыми лучами.
Утоли мои печали
Жене Наталье
Утоли мои печали –
И в начале, и в конце,
Чтоб с улыбкою встречала
На родном резном крыльце,
Чтоб унылою душою
Я не плакал, потаясь,
Чтобы длилась не чужою,
А семейной наша связь,
Сватовскими рушниками
Чтоб был крепок наш союз
И пахучими венками
Неотцветших брачных уз!
Утоли мои печали –
И в начале, и в конце...
* * *
Найдётся кто-то лучше и нежнее,
Моложе и приличнее меня.
Его полюбишь ты, не сожалея
О теплоте сгоревшего огня.
Он будет мудр, красив, богат и предан,
Он пить рискнёт лишь глупый лимонад,
Он тенью облачной стремиться будет следом,
Любой тебе, так постоянно рад...
Тебе цветы подарит и лобзанья.
Какая же слепая доброта!
Ты позабудешь ссоры и рыданья.
Идиллия – ожившая мечта!
А я останусь – тем пятном на фоне
Прекрасного счастливого житья.
В любви лишь он! Но в каждом редком стоне
Останусь я, проклятый грубый я!
Городская казачка
Тебе не хвататься за стремя
И рук в молоке не купать.
Навеки останешься с теми,
Кто верен судьбе – прозябать.
Твои белоснежные руки
Жуёт неохотно рояль.
И синего взгляда излуки
Таят молодую печаль.
И споришь ты скучно и вяло,
Меня называя на «вы».
А предков твоих зажигало
Зелёное пламя травы.
И гулко летели копыта,
И брагою пенилась кровь.
И многое было забыто,
Но только не эта любовь!
Любить! И расшвыривать в дали
Признаний дремучую цветь.
Услышать «люблю» своей жали*
А там – «хучь зараз помереть!»*
Но ты лишь поводишь плечами:
Мол, сколько болтать чепухи...
И плачешь, читая ночами
Мои гулевые стихи.
* любимой, возлюбленной.
* «хоть сейчас умереть»
Комментарии