Полвека назад на Пушкинской площади

^{Пушкинская площадь}

5 декабря 1965 года в 6 часов вечера, в День Конституции СССР, на Пушкинской площади в Москве собрался первый за время существования советской власти митинг под правозащитными лозунгами

Сталинская Конституция 1936 года разрешала свободу собраний, но все демонстрации проходили «в интересах рабочих и крестьян». Последняя независимая от власти политическая демонстрация случилась в 1927 году — это была демонстрация троцкистов.

«Уважайте свою Конституцию!»

5 декабря 1965 года на Пушкинской площади в Москве собралось несколько десятков демонстрантов, человек 80. Вот как вспоминает об этом событии глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева в книге «История инакомыслия»: «По оценке Буковского (со слов его приятеля, побывавшего на демонстрации), к памятнику Пушкину в назначенное время пришло около 200 человек. Но я была на площади и думаю, что демонстрантов было гораздо меньше, однако туда нагнали кагебистов в штатском и дружинников, и трудно было понять, кто есть кто. К тому же большинство находившихся на площади «своих» участия в демонстрации, как и я, не принимали, а лишь наблюдали за ней со стороны».

Инициатором этой демонстрации был поэт , математик и философ Александр Сергеевич Есенин-Вольпин. Он составил текст «Гражданского обращения», в котором призывал неравнодушных граждан прийти на Пушкинскую площадь и потребовать гласного и открытого суда над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем, арестованными в сентябре 1965 года за публикацию своих книг на Западе. Арест писателей вызвал огромное возмущение в кругах интеллигенции, это был первый арест за инакомыслие после хрущевской «оттепели».

«Несколько месяцев тому назад органами КГБ арестованы два гражданина — писатели А. Синявской и Ю. Даниэль. В данном случае есть основания опасаться нарушения закона о гласности судопроизводства. Общеизвестно, что при закрытых дверях возможны любые беззакония и что нарушение закона о гласности само по себе является беззаконием. Невероятно, чтобы творчество писателей могло составить государственное преступление.У граждан есть средства борьбы с судебным произволом, это «митинги гласности», во время которых собравшиеся скандируют один-единственный лозунг: "Тре-бу-ем глас-нос-ти су-да над… (следуют фамилии обвиняемых или показывают соответствующий плакат)"» — так было написано в обращении Есенина-Вольпина, которое перед митингом распространялось в МГУ и других высших учебных заведениях.

Вторым лозунгом, написанным на плакатах, было: «Уважайте советскую Конституцию!». Впоследствии он стал главным лозунгом советских диссидентов.^{Лариса Богораз, Марина Дошлак-Герчук, Марина Розанова-Синявская,, Андрей Синяаский, нижний ряд; Юлий Даниель и Юрий Герчук}

На митинге 5 декабря задержали человек 20. Их отпустили через несколько часов. Среди задержанных было много студентов. Вскоре после митинга их исключили из институтов, так же, как и других студентов, которых в тот вечер не задержали, но зафиксировали люди в штатском.

Добились ли демонстранты гласности суда над Синявским и Даниэлем?

«Суд был объявлен открытым, — пишет в "Истории инакомыслия" Людмила Алексеева, — возможно, из-за огласки за рубежом и этой демонстрации пришлось его сделать таким. Правда, открытость суда была своеобразной: вход в здание суда охранялся милиционерами, пропускали внутрь лишь отобранных кагебистами людей по специальным пропускам. С тех пор "открытые" суды по политическим мотивам за редким исключением проходят так же. Из близких подсудимым людей только жены получили доступ в зал».

После демонстрации 1965 года диссиденты каждый год выходили на молчаливую демонстрацию к памятнику Пушкину. Мужчины снимали шапки, женщины возлагали цветы к памятнику поэту.

Принято считать, что с общественного выступления в защиту Синявского и Даниэля, которое не ограничилось лишь «митингом молчания», но продолжилось первой правозащитной «подписной кампанией», началось диссидентское движение в Советском Союзе.

«Подписная» кампания

Кампанию писем в защиту арестованных начали их жены.

Первое письмо написала жена Юлия Даниэля — Лариса Богораз. Это было письмо к генеральному прокурору — протест против ареста за творчество и против незаконных методов следствия. Как это актуально сегодня, спустя пятьдесят лет!

Всего тогда в защиту писателей было написано более двадцати писем. Некоторые «подписанты» впоследствии лишились работы, кто-то уехал в эмиграцию. Но письма в защиту преследуемых за свои убеждения стали частью диссидентского движения, их передавали иностранным корреспондентам, их читали на западных радиостанциях, они вошли в «Хронику текущих событий» и стали историей.

Недавно я перечитывала замечательную книгу Дины Каминской «Записки адвоката» — там очень точно описано изменение нравственного климата, которое выявил процесс Синявского и Даниэля. Нам, сегодняшним, это ощущение разделения, которое охватило общество в 1965 году, очень понятно. Нечто похожее мы переживаем каждый раз, когда общество в очередной раз заходится в возмущении от очередного несправедливого судебного процесса, когда следствие и суд используют свою власть для наказания неугодных. И тогда появляются открытые письма, подписанты которых понимают, что вряд ли смогут что-либо изменить в судьбе того или иного арестанта, но не могут не писать этих писем, потому что иначе перестанут себя уважать.

«Теперь, через 18 лет ("Записки адвоката" были опубликованы в 1982 году. — Открытая Россия), в Советском Союзе и на Западе появилась уже некоторая привычка к таким письмам, утеряно то ощущение невероятности, потрясения, которое они вызывали. И это напрасно, — пишет Каминская. — Каждое такое письмо — это и теперь акт высокого, отчаянного мужества, проявление подлинной стойкости человеческого духа. Но тогда, когда впервые прорвалось это, десятилетиями длившееся, навязанное сверху молчание, впечатление от этих писем было совершенно ошеломляющим. Писали ученые, художники, искусствоведы, писатели. Эти письма, подписанные полными именами авторов, с невероятной быстротой расходились по Москве, порождая новые письма, обращения и требования.^{Юлий Даниель(слева) и Андрей Синявский}

Редкий день не приносил нам тогда известий и о тех, кто выступил в защиту Андрея Синявского и Юлия Даниэля за рубежом. Газеты Вашингтона, Нью-Йорка, Парижа, Рима, Лондона, писатели, ученые и артисты почти всех стран мира высказывали свое возмущение арестом и озабоченность судьбою двух писателей. С призывом помочь им обращались к Союзу советских писателей, к лауреату Нобелевской премии писателю Шолохову, к министру культуры Фурцевой, к председателю Совета министров Косыгину.

Советские люди, которые писали письма в защиту Синявского и Даниэля, вряд ли надеялись повлиять на исход дела Если такие оптимисты и были, то очень немного. Мне кажется, что основное чувство , которое определяло поведение, было: "Не могу молчать". Понимание того, что промолчать и не возразить будет недостойно.

Значение перелома, который произошел тогда в сознании и поведении людей, трудно переоценить.

Дело Синявского и Даниэля стало поводом для общественного движения за соблюдение законов, гласности, свобод. Круг людей, включившихся в него, все более и более расширялся. Если в период травли Пастернака мерилом порядочности было "неучастие", если тогда мужеством не только считался, но и являлся отказ выступить и клеймить на митинге или в газете, то теперь неучастия было недостаточно. Общественное мнение уже осуждало тех, кто отказывался из страха подписать письмо или обращение в защиту».

Это написано об общественном климате пятидесятилетней давности.

Не правда ли, тоже самое можно было бы написать и сегодня?

5 декабря 2015 года Московская Хельсинкская группа будет вручать премии в области защиты прав человека. Среди лауреатов этого года — председатель «Мемориала» Арсений Рогинский, судья КС в отставке Тамара Морщакова, адвокат Иван Павлов.

После церемонии награждения, в 18 часов, у памятника Пушкину соберутся последователи тех, кто пятьдесят лет назад требовал, чтобы советские власти «уважали свою Конституцию».

Зоя Светова