Леонид Гозман: возвращение в Эдем

33 года назад ушел из жизни выдающийся деятель Коммунистической партии и Советского государства, многолетний руководитель СССР, герой тысяч анекдотов Леонид Ильич Брежнев. Началась новая эра.

В истории остается не рождение, а смерть властителя. Не дни рождения Иосифа Джугашвили или Александра II, а 1 марта 1881-го и 5 марта 1953-го — рубежные для России даты.

Леонид Ильич был неплохим человеком. Злодейства совершал лишь по необходимости (как он ее понимал), и уж точно не получал от этого удовольствия. Анекдоты забываются и теряют актуальность, а вот символом стабильности и благополучия он, похоже, останется надолго. По опросам общественного мнения, брежневский период — лучший в постреволюционной истории России.

Можно приводить сколько угодно доказательств неэффективности брежневского правления, логично завершившегося крахом и СССР, и всего коммунистического эксперимента. Напоминать об очередях и дефиците, о тотальной лжи и отсутствии воздуха, об Афганистане и Пражской весне — бесполезно! Люди хотят справедливости и спокойствия, мира и предсказуемости. Поэтому и тоскуют они в массе своей не по Сталину — не нужна им кровь и жестокость, а по мягкому, никому не мешающему жить Брежневу. И хотя не было тогда ни справедливости, ни мира (об отсутствии свободы не говорю — у большинства населения и запроса на нее сейчас нет), но именно на пустой доске брежневского времени так легко нарисовать утраченный рай.

Это естественно. Но многие ли их тех, кто прославляет те времена, понимают, что они уже давно вернулись, что мы снова живем в том потерянном Эдеме?

Нынешний лидер у власти уже шестнадцать лет, и это не предел. Брежнев правил восемнадцать. Кроме первого лица носителями реальной власти являются малоизвестные или вообще неизвестные обществу люди, получившие эту власть исключительно в силу его доверия. Это может называться Политбюро.

Репрессии сегодня, как и тогда, носят точечный характер — только по отношению к тем, кто достал, ну и иногда для острастки берут случайных людей.

Большинство как сейчас, так и при Брежневе репрессии не затрагивают и соответственно не волнуют.

Стратегией Брежнева было — ничего не менять. Самые скромные попытки преобразований тонули в болоте. А сейчас, когда начался кризис, Путин сказал, не надо, мол, волноваться, через два года цены на нефть вернутся, и все снова будет так, как прежде. Только нефть может не послушаться.

Тогда не было Чурова, было хуже — 99,98% поддержки обеспечивались. Настоящих выборов не было ни тогда, ни сейчас. Тогда, как и сейчас, понимание того, что так продолжаться не может — исчерпание ресурсов, никто ни во что не верит и так далее, — сопровождалось ощущением отсутствия механизмов изменений. А значит, будет продолжаться, а вождь у нас пожизненный, и альтернативы ему нет.

Тогда власть лгала нагло и беспардонно. То, что лилось на подведомственное население с трибун, никак не соответствовало реальной жизни, а проверить данные по урожайности или чугуну и стали никто не мог. Сейчас проверить можно, если хотите опровергать — опровергайте, всем плевать.

Начальство тогда не знало и не хотело знать, что происходит в стране, предпочитая жить в мире иллюзий. Но, судя по мудрости и профессионализму некоторых сегодняшних решений, «контрсанкций» например, нынешнее руководство тоже пользуется услугами экспертов, пребывающих в астрале и не обремененных ни интеллектом, ни совестью, ни знаниями. Тех самых, которые пообещали некогда Брежневу победу в Афганистане.

Конечно, не все совпадает. Нынешние агрессивнее и жестче — они не помнят большой войны, не знают, что репрессии возвращаются, как бумеранг. И тогда меньше воровали. Правда, не по благородству. Они просто считали, что страна принадлежит им навсегда. Сегодняшние умнее, понимают, что халява может кончиться.

При Брежневе все было хорошо. Но внезапно, как зима в декабре, кончились деньги. И все рухнуло. Никто из семнадцати миллионов коммунистов — ум, честь и совесть — не стал защищать советскую власть.