Столкновение империй

Активист возле здания турецкого посольства в Москве держит плакат с надписью «Турцию к ответу» в знак протеста после уничтожения турецкими ВВС российского бомбардировщика 24 ноября 2015 года. 
Почему Россия и Турция, состоящие до недавнего времени в хороших партнерских отношениях, вступили в схватку друг с другом.

Осенью 1914 года два немецких крейсера — «Гёбен» и «Бреслау» — нашли убежище в столицу Османской империи, Константинополь, избежав столкновения с превосходящими силами британского Средиземноморского флота. После секретных переговоров военного командования Германии и Османской империи, крейсеры «Гёбен» и «Бреслау» в сопровождении  османской дивизии кораблей подвергли сильному артиллерийскому обстрелу из тяжелых орудий Севастополь, Одессу и Новороссийск. Как отметил контр-адмирал Вильгельм Сушон командующий немецкой Средиземноморской дивизией, это было идеальным предлогом для вступления Османской империи в Первую мировую войну, даже несмотря на то, что страна изо всех сил пыталась поддерживать нейтралитет.   Россия была «давним врагом» Османской империи, и, одолжив два своих крейсера Константинополю для достижения его стратегических целей в Черном море, Германия, как считал Сушон, могла получить сильного союзника. Сушон был абсолютно прав.

В прошлом году в статье о геополитическом значении Черного моря я утверждал, что основа нынешних партнерских отношений между Россией и Турцией была положена в 1783 году, когда российская царская армия захватила Крым, что стало для Османской империи первой значительной потерей мусульманской территории. Шок и желание избежать дальнейших потерь стали основными двигателями сближения Османской империи с Западом и попыток уравновесить российскую экспансию с помощью европейских альянсов. Наибольший успех эти усилия принесли во время Крымской войны 1853–1856 годов, в которой британские, французские и османские силы успешно помешали Российской империи  захватить новые территории.

Несмотря на итог войны, в течение следующих 60 лет российское военно-морское присутствие в Черном море лишь усиливалось. Результатом этого стал захват значительных территорий, который раньше были подконтрольны Османской империи. Фактически, на протяжении целого столетия, Османская империя теряла территории под натиском России (как на Кавказе, так и на Балканах). Это стало серьезной травмой для имперского мышления времен Сушона, которое существует и сегодня.

Другими словами, Сушон был абсолютно прав, когда предположил, что два немецких крейсера станут для Османской империи своеобразной «психологической лицензией», разрешающей делать все, что ей угодно в Черном море. 

Сложно переоценить степень влияния истории на стратегическое мышление военного и политического руководства Турции. Торговое соглашение с Ираном, например, скорее всего, было подписано с оглядкой на Зухабский (Касри-Ширинский) мирный договор 1639 года,  которым закончилась война между Османской империей и сефевидской Персией. Более того, Турция всегда заявляла, что иранская ядерная программа не несет для нее угрозы, поскольку со времен подписания пакта на турецко-иранской границе практически не возникали конфликты. 

Совместный с Францией проект можно рассматривать в контексте уступок султана Сулеймана I, принявшего решение предоставить французам, в частности французским купцам, статус «наиболее благоприятствуемой нации» в торговле. В 1996 году в ходе переговоров между Турцией и Таможенным союзом ЕС некоторые члены турецкого парламента открыто заявляли о том, что предлагаемое соглашение было еще менее выгодным, чем уступки султана Сулеймана.

Стоит отметить, что история оказывает серьезное влияние на мышление и позиции многих других держав. Например, в марте 2014 года, когда Россия аннексировала Крым, она ссылалась на события 1783 и 1856 годов. Крым в некотором смысле был «фантомной конечностью» (как сказал британский журналист Мэтью Норман) как для России, так и для Турции. После аннексии президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган подчеркнул, что его страна никогда не признает аннексию Крыма Россией.

После отправки российских военных для участия в конфликте на территории Украины, напряженность в отношениях между Россией и Турцией значительно выросла, и не только в плане риторики. Турция столкнулась с увеличением числа нарушений ее воздушного пространства, в ходе которых российские самолеты на короткое время вторгались на ее территорию со стороны Черного моря. Кроме того, корабли Черноморского флота России, поддержку которого обеспечивают порты Новороссийска, Одессы и Севастополя, оказались замешаны в нескольких инцидентах с участием военных судов НАТО и Турции. Самый серьезный из них произошел в марте 2015 года, когда в ходе учебного вылета для отработки бомбового удара российские самолеты провели имитацию налета на американский ракетный крейсер USS Vicksburg и турецкий фрегат TCG Turgutreis, которые оказались в том районе.

На все эти инциденты Турция отвечала дипломатическими призывами, непосредственными переговорами между военными ведомствами, а иногда и молчанием, чтобы не провоцировать более масштабный кризис с участием НАТО. Для избежания конфронтации в Черном море после аннексии Крыма Россией, Турция даже увела часть своей черноморской эскадры в Южную Африку и Индийский океан, что заставило одного бывшего турецкого адмирала публично выступить с протестом против ослабления военного присутствия Турции в Черном море.

В течение следующих нескольких месяцев Россия увеличила свое присутствие в Эгейском море. Она начала патрулирование восточной части Средиземного моря и активизировала свою деятельность на военно-морской базе в сирийском городе Тартус. К лету 2015 года, когда страны НАТО усиливали интенсивность своей воздушной кампании в Сирии (а сирийский президент Башар аль-Асад, союзник России, начал сдавать свои позиции), Москва уже считала, что ее доступ к Тартусу находится под угрозой. Главнокомандующий Военно-морским флотом Российской Федерации вице-адмирал Виктор Чирков заявил, что «эта база крайне важна для России и что ни в коем случае не будет ликвидирована, а свою работу».

Поэтому, после прохождения необходимой подготовки летом 2015 года, в конце сентября в Сирию прибыли российские войска с официальной миссией, которая заключалась в поддержке сил Асада, освобождении российской военно-воздушной базы в Латакии и военно-морской базы в Тартусе.

Все эти цели предусматривали борьбу против суннитских вооруженных группировок — самопровозглашенного Исламского государства и других — в провинциях Идлиб и Алеппо. Вмешательство России в сирийский конфликт приведет к более серьезным последствиям для Турции, нежели аннексия Крыма. Захват Турцией сирийской провинции Хатай в 1939 году стал единственным эпизодом расширения турецких территорий после того, как ее границы были официально закреплены. Более того, Турция поддерживает некоторые из тех повстанческих группировок в Сирии, с которыми Россия сейчас воюет, в том числе группировки туркменов на северо-западе Сирии.

К осени российские корабли уже курсировали вокруг Тартуса и Латакии, по Черному и Эгейскому морям. Турция оказалась практически со всех сторон окружена российскими военными — это довольно опасное положение, которое заставило недавно назначенного начальника Генерального штаба Вооруженных сил Турции Хулусу Акара заявить о том, что его страна оказалась «внутри огненного кольца».

Такая интерпретация ситуации, по всей видимости, объясняется событиями 3 октября, когда российский военный самолет вторгся в воздушное пространство Турции в ходе своего боевого вылета в Сирии. Два турецких самолета быстро сопроводили этот нарушителя обратно на сирийскую территорию, а Анкара вызвала российского посла Андрея Карлова в Министерство иностранных дел. Россия заявила, что это нарушение границ стало результатом навигационной ошибки, однако Карлову все равно пришлось выслушать длинную лекцию о турецких правилах применения оружия. Министр иностранных дел Турции Феридун Синирлиоглу позвонил своему российскому коллеге Сергею Лаврову, чтобы довести эту информацию до его сведения.

Однако всего один день спустя, 4 октября, российский самолет МиГ-29 снова приблизился к турецкой воздушной границе со стороны Сирии и начал преследовать два турецких самолета, патрулировавших границу со стороны Турции. 5 октября подобная ситуация повторилась вновь: российский самолет вел наблюдение за восьмью турецкими самолетами, тоже патрулировавшими границу со стороны Турции.

Турция созвала внеочередное собрание НАТО, после которого генеральный секретарь Североатлантического альянса Йенс Столтенберг назвал действия России «преднамеренными». Вскоре Белый дом выступил с заявлением, в котором повторяющиеся нарушения турецкой границы были названы «провокацией». Госсекретарь Джон Керри подчеркнул, что эти инциденты могут привести к эскалации. В ответ на это Министерство иностранных дел России предложило создать совместную российско-турецкую рабочую группу, состоящую из высокопоставленных чиновников военных ведомств, чтобы эффективно координировать воздушные операции в Сирии. Несмотря на такое заявление, ответ на вопрос о том, поняла ли Россия сигнал со стороны Турции и НАТО, и были ли эти нарушения воздушной границы преднамеренными, остался без ответа.

Оборачиваясь назад, атака турецких ВВС на российский самолет 24 ноября не должна была стать неожиданностью, хотя этот инцидент и заставил экспертов по международным отношениям всерьез задуматься над ситуацией. Президент России Владимир Путин и Эрдоган — это лидеры, которые уже давно находятся на своих постах и которым удалось наладить тесные сотруднические отношения между своими странами. Министерства иностранных дел России и Турции тесно взаимодействуют на самом высоком уровне. Армии этих стран не раз проводили совместные учения. Как же такой инцидент мог произойти?

Турецкая сторона утверждает, что ВВС не смогли опознать российский бомбардировщик и приняли его за сирийский самолет. 26 ноября Эрдоган даже заявил, что реакция Турции была бы совершенно иной, если бы стало ясно, что речь идет о российском самолете. Россия утверждает, что два турецких самолета, которые сбили российский бомбардировщик, «находились в засаде», а это значит, что атака была спланированной. Как бы то ни было, события являются отражением давнего и глубокого недовольства Турции, а это значит, что в следующий раз Турция, вполне возможно, ответит точно так же, хотя и предпочитает об этом не говорить. А тот факт, что одного российского пилота, который катапультировался из подбитого самолета, расстреляли с земли, делает эту ситуацию гораздо более сложной, увеличивая давление на Путина, который не может не отреагировать на смерть своего офицера.

Если сирийский конфликт в ближайшее время не удастся урегулировать, он вполне может перерасти из локального непрямого конфликта в масштабную войну с участием России, Турции и, возможно, НАТО. Турция расценивает попытки России ее окружить как отражение российских имперских амбиций, поэтому она вынуждена оказывать сопротивление. Кроме того, нарушение воздушных границ российскими военными самолетами — это проблема не только для Турции, но и для всего альянса НАТО, который должен защищать своих членов. Между тем, Россия рассматривает свои воздушные операции как вынужденную реакцию на действия НАТО в Арктике и Тихом океане, которые Москва воспринимает как угрозу.

За последние несколько столетий Турция довольно серьезно пострадала и ослабла, в то время как Россия в значительной мере укрепила свои позиции. Во времена Крымской войны, Первой мировой войны и Холодной войны Турция пыталась защитить себя путем вступления в западные альянсы. Сегодня Россия снова ей угрожает. Однако реакция Турции вовсе не обязательно должна носить военный характер. Освободить российско-турецкие отношения от призраков прошлого можно только посредством активных и интенсивных переговоров, которые позволят ослабить давление НАТО на Россию в Арктике и Тихоокеанском регионе, а также посредством попыток на уровне НАТО донести до Москвы причины обеспокоенности Турции. Важно сделать так, чтобы тех двух турецких истребителей, атаковавших российский бомбардировщик, не постигла судьба крейсеров «Гёбена» и «Бреслау», которые, втянув Османскую империю в войну, принесли, как сказал Черчилль, «больше убийств, больше несчастий и больше разрушений, чем когда-либо приносил корабельный компас».