На турецких курортах нас ждут террористы, а турецкие мандарины – это экстремистские мандарины

Все говорят, что Россия ввела санкции против Турции. Между тем, ни в президентском Указе, ни в законе «О специальных экономических мерах» этого термина нет. В заявлении Пескова прямо сказано: «Разрабатываемые меры – не эмбарго и не санкции, а контроль на фоне роста опасности экстремизма и непредсказуемости». В «Российской газете» в комментариях к указу сказано, что «принятые меры нельзя расценивать как прямой ответ на сбитый турками самолет». (http://www.rg.ru/2015/11/30/putin.html)

Почему власть так упорно избегает слова «санкции»? Почему не хочет формально связывать их с самолетом?

Дело в том, что санкции принято вводить, во-первых, на четко обозначенный срок. А Путин хочет сделать принятые меры бессрочными. Такой у него характер. Вы помните хоть один случай, чтобы он с кем-то поссорился, а потом помирился? Я не помню. Если путинская Россия с кем-то ссорится, это навсегда.

Во-вторых, принято выставлять противнику конкретные требования: сделайте определенные действия, и тогда мы отменим санкции.

А настоящая причина ссоры – не сбитый самолет. Причина в том, что Эрдоган не захотел извиняться перед Путиным. Но ведь  неприлично прямо сказать: извинись передо мной, тогда отменю наказание. Это будет выглядеть так, что два политика психанули, а миллионы людей должны страдать. Значит, надо назвать какие-то другие критерии отмены санкций, а этих критериев нет. Поэтому власти выгодно заменять термин «санкции» чем-то расплывчатым.

Тот факт, что Путин отказался встречаться с  Эрдоганом в Париже, только подтверждает, что личные амбиции в данном случае превыше всего. Хотя, желание закрыть железным занавесом еще одну страну тоже, конечно, имеет значение.

Случись такое в другой стране, люди задали бы  естественный вопрос: Вы утверждаете, что Турция из дружественной страны превратилась в монстра, и трагедия Су-24 – лишь эпизод? Но такая перемена не  может произойти в один день. Если власти знали, что на турецких курортах нас ждут террористы, а турецкие мандарины – это экстремистские мандарины, то почему раньше молчали? Почему еще неделю назад советовали нам ехать в Анталию, сознательно подвергая риску нашу жизнь?... Но подданные Путина такого не  спросят, и он это отлично знает.

Тем не менее, риск для России есть, только в другом смысле. Ведь Турция начнет отвечать. Первый ответный ход уже сделан, — проливы перекрыты для наших военных кораблей, идущих на Ближний Восток. Есть в турецком арсенале и более опасное оружие – беженцы, которых можно пустить на дырявых лодках через Черное море. Ведь сделали же такой ход против южной Европы.

На каждый такой шаг России придется реагировать. И  если пока симпатии многих людей в мире на российской стороне, — из-за сбитого самолета, — то на следующих витках конфликта общественное мнение наверняка поменяется.

В сухом остатке будет только ссора еще с одним соседом, и проблемы для экономики. Ведь даже если Турция потеряет больше, чем Россия (грубо говоря, мы потеряем 20 млрд, а турки 25 млрд), нам от этого легче не станет.

Лишь одно можно сказать в утешение читателю: за  Газпром, за Лукойл, за Сбербанк и другие монополии не беспокойтесь, они точно не пострадают.

А если даже пострадают, то получат трехкратную компенсацию из  госбюджета.

Григорий Меламедов