Шли в бой со словами «за Родину, за Cталина!», а про себя шептали: «за детей, за внуков!»

Каждый раз перед 9 Мая я смотрю старую хронику и выискиваю взглядом 3-й Белорусский фронт, и там, в третьей коробке, в четвёртом ряду второй справа - мой отец. На этот счёт у меня с братьями разногласия: один утверждает, что не второй справа, а третий, другой говорит, что и коробка только одна, а спросить теперь уже не у кого. Да и важно ли это? Все лица, молодые и красивые, кажутся мне одинаково родными и близкими.

На это торжество советского народа посылали не абы кого, были отобраны самые лучшие, самые достойные, чтобы и заслуги фронтовые имели, и статью подходили. Мой отец соответствовал всем этим условиям: танкист, гвардеец, орденоносец, имеет 4 личных благодарности от Сталина, несколько медалей, награждён орденом Красной звезды, орденами Славы 2-й и 3-й степеней.

Был бы мой отец и полным кавалером орденов солдатской Славы, да вышла неувязка: когда его представляли к очередной награде, старый писарь был убит, а новый что-то напутал и вместо ордена Славы 1-й степени папа получил орден Красной звезды. Командир успокоил и пообещал, что следующей наградой, которую отец заслужит, будет третий орден Славы. Но шёл уже 1945 год, война заканчивалась, так что всё так и осталось, да не о чем жалеть, ведь живым вышел из этой страшной бойни.

А о своём участии в параде Победы отец всегда вспоминал с гордостью и удивительным достоинством.

Однажды на очередном праздновании дня Победы в Суриковском сельском клубе он, по сути неграмотный человек, имеющий 3 класса образования, сказал фразу, которую я помню до сих пор и которая меня потрясла: "Это был Парад Победы, на котором немецкий фашизм бросил свои знамена к ногам русского солдата". В зале долго хлопали, а отцу вручили очередной будильник с открыткой и попросили уйти со сцены. Это были семидесятые годы, и в президиуме в день Победы сидели не нюхавшие пороху хотя бы в силу своего возраста секретарь парторганизации, заместитель секретаря, поселковые начальники и, для соответствия моменту, пара фронтовиков поприличнее - на их взгляд, конечно.

Вот так относились к ветеранам. Это сейчас, когда их почти не осталось, они получают заслуженный кровью почёт и какие-то блага, да и то нет-нет да и слышен в народе шепоток: "Да зачем ему квартиру давать, всё равно он её детям или внукам отдаст!" Ну и отдаст! Да ведь он шёл в бой со словами, конечно, "За Родину! За Сталина!", а про себя шептал: "За детей, за внуков!" И разве плохо, если этот внук будет знать, что страна помнит заслуги своих воинов всегда? Ведь и внук может оказаться в пекле Афгана, Чечни или ещё Бог знает чего.

Но, конечно, большинство людей понимает, что время неумолимо и нужно успеть отдать дань славы при жизни.

А моего отца нет уже 20 лет, он умер, не дожив до 66, из них 6 лет пролежал парализованным после того, как с ним случился инсульт. По телевизору показывали фильм "Корпус генерала Шубникова", это очень тяжёлый и правдивый фильм о войне, он про танкистов, и отец, приняв всё близко к сердцу, так разволновался, что с ним случился инсульт. С нервами у него всегда были проблемы, мама говорила, что это последствия контузии и ранения, которые он получил на фронте. Да и до войны его жизнь не назовёшь спокойной: отец был вторым ребёнком из шести и старшим сыном в семье, когда в 1937 году был арестован его отец - балагур и весельчак, работавший счетоводом в колхозе. В 14 лет отец остался главным кормильцем.

Я не знаю, что здесь правда, а что выдумка, не претендую на истину, так как сама от отца этого не слышала и узнала всё уже из третьих рук, но семейная легенда звучит так. До своего совершеннолетия отец работал в колхозе, стал механизатором, его никто не трогал, но когда ему исполнилось 18 лет, а родился он 3 июня 1923 года, то о нём вдруг вспомнили и арестовали как сына врага народа. Увезли в район, а через несколько дней началась война. Стало не до него, но что-то с ним надо было делать, и какой-то там начальник приказал "расстрелять к чёртовой матери".

Дали конвоира, и тот повёл его на окраину села, к оврагу. Отцу было 18, совсем мальчишка, и его вдруг обуял такой страх и ужас, что он закричал не своим голосом куда-то в темноту, да так, что пожилой конвоир пожалел его и сказал: "Беги!" В одной рубахе и босиком он прибежал в свою деревню, но сдавать его никто не стал, ведь всех мужиков забрали на фронт, и работать в колхозе стало некому, а отец был механизатором.

Ну а в 1942 году его призвали, началась его военная биография, которая продолжалась до 1947 года.

Судя по записям в военном билете, он был стрелком 67-го стрелкового полка, а затем, видимо, вспомнили, что он механизатор, направили в учебный полк. И уже до конца войны служил в 120-м тяж. танковом полку механиком-водителем. Что означает сокращенное "тяж.", я не знаю, но рассказывал отец, что их танковый полк действовал на прорыве, то есть весь огонь принимал на себя, а затем в бой вступали другие части.

Возможно, была всё-таки где-то пометочка, что он сын "врага народа", и не один такой он был в полку. Когда отец рассказывал набившимся в наш дом пацанам "про войну", я из соседней комнаты тоже кое-что улавливала, и мне было немного странно и даже смешно слышать, как он говорил: "Я из восьми горящих танков выскочил!" Теперь-то понимаю, под каким шквальным огнём были эти танки, и какое везение, а может - чудо, что не остался отец в одной из этих восьми подбитых "тридцатьчетвёрок".

Закончил войну в Восточной Пруссии, освобождал Кёнигсберг, ныне Калининград, город-крепость, о котором немцы с гордостью говорили, что он не сдастся никогда и который капитулировал за три дня! Конечно, была проделана огромная подготовительная работа, задействованы большие силы: в составе советских войск, участвовавших в штурме Кёнигсберга, было 137 000 человек, 5200 орудий и миномётов, 538 танков, 2400 самолётов. Вообще Восточно-Прусская операция была важнейшей на заключительном этапе войны и способствовала её успешному завершению.

Но цена её была высока: один только 3-й Белорусский фронт, где воевал мой отец, потерял в этой операции 5-ю часть личного состава.

Ну а отцу опять повезло, остался живым, получил медаль "За взятие Кёнигсберга", окончил войну в Германии, демобилизовался только в марте 1947-го. Пришёл в свою родную деревню: орденоносец, красавец. А когда родная мать, встречая его, спросила: "Что же ты, Котя, пустой пришёл, мы слышали, что фронтовики много добра приносят", ответил ей отец: "Я, мамаша, не за добром уходил, а Родину защищать".

Удивительно, как высоки иногда бывают в простых людях чувства гражданственности и патриотизма!

Но пару трофеев отец всё-таки принёс: до сих пор целы немецкий фотоальбом и немецкая же вилка. Ох, сколько драк было среди нас, детей, за право есть именно ею! До чего же удобной она была: узкая, тонкая, очень острая. Костяная ручка лет через 20 всё-таки сломалась, но отец сделал деревянную, и она продолжала служить нам верой и правдой.

В этом же 1947 году женился на маме, она была помощником уполномоченного по налогам. Увидев её в своей деревне, отец влюбился в неё раз и навсегда, хотя невест было полным-полно. Прожили вместе до самой смерти отца, воспитали четверых детей. Я, младшая, родилась через девять лет после войны - 8 мая. Отец очень расстраивался, что не дотянула до дня Победы, но тут же и радовался, что начинать праздновать можно на день раньше. И, хорошо приняв на грудь 8-го, с утра пораньше 9-го единственный раз в году он надевал все свои награды и шёл на улицу принимать заслуженные поздравления.

И действительно, и стар и млад поздравляли его, да и дома в этот день дверь не закрывалась, все шли с поздравлениями, кто-то и с водочкой, кто-то с открыткой, но все - с добрым словом. Многие в посёлке уважали отца, помнят его и сейчас, простого человека со своими достоинствами и недостатками, прожившего жизнь не лучше и не хуже других - как сумел, но честно.

Работал на железной дороге машинистом паровоза, тепловоза. Много ездил по ударным стройкам Советского Союза. В 1963 году приехал с семьёй на строительство железной дороги Ачинск - Абалаково, да так и остался здесь, в Суриково, теперь уж навечно. Никогда ничем не воспользовался, не ходил в холуях у власть имущих и не кичился боевыми заслугами, спекулируя на этом и выпрашивая что-то для себя.

Личные благодарности от вождя он никогда никому не показывал, а когда просили об этом, глаза его наполнялись одновременно слезами и злостью: он любил и ненавидел Сталина, потому что не простил ему своего отца, так и сгинувшего в 1937-м.

Мой отец - Плынский Константин Ананьевич, гвардии старший сержант запаса, механик-водитель среднетяжёлых танков, уроженец Иркутской области, - один из того огненного поколения, которое приняло на себя страшное бремя войны, выстояло и подарило нам жизнь.

У нас редкая фамилия, и я думаю, что много людей, ныне носящих её, скорее всего, наши родственники, и, может быть, они тоже вспомнят моего отца в святой для всех праздник - день Победы!