Модернизация сквозь террор

Московские теракты 29 марта породили два запроса и открыли одну тайну. Запросы на новые сценарии и новую силу, и тайну публичного восприятия того, что сегодня называется модернизацией.

Взрывы в метро заставили вспомнить трагедию Беслана и московские взрывы 99-го. Каждый раз их итогом оказывался радикальный разворот российской политики, воспринимавшийся обществом как "завинчивание гаек". Сегодня, как показала первая медийная реакция, к новому витку силового давления общество относится откровенно враждебно, и, одновременно, опасается именно такой реакции со стороны властей.

Здесь-то, через многочисленные и часто радостные реплики в социальных сетях и персональных блогах, мы и узнаем, что под модернизацией публика понимала вещь совершенно, как кажется на первый взгляд, противоположную, а именно - демобилизацию. "Взрывы в московском метро положили конец модернизации", "Террористы обозначили запрос на возвращение грубой силы" – таков, вкратце, смысл публичной реакции на теракты конца марта. А это означает, что в публичном поле модернизация, по сути, так и осталась эвфемизмом "оттепели": процесса общего расслабона, чьим именем и являлось Медведев.

Политическое брендирование модернизации от осени 09-го, как показала реакция на теракты, вышло незавершенным.

Между двумя публичными ожиданиями: оттепельной расслабленностью и новым террором, модернизация предъявляет совершенно иной – на новую силу. Если угодно, на новую мобилизацию.

От замоченных в сортире остались потроха на дне канализации, если верить главе Правительства Российской Федерации. Практика "отскребания" требует определенных ассенизационных навыков, характерных совсем для иного профессионализма, чем демонстрация силы в клозете. Если "мочить" можно и тупо, то вот "отскребать" требуется с умом. Россия в любом случае не имеет сегодня возможности демонстрировать грубую силу в отношении сетевых структур организованного террора. Необходима иная, если угодно "умная сила", действующая не по площадям, в том числе и "триумфальным", но точечно. Сила избирательная, сила, ум которой глобален, а действия – локальны.

Как и 70 лет назад Россия вынуждена пробивать себе будущее сквозь завесу террора. Разница вроде бы только в том, что сталинский террор был "внутренним", а нынешний инспирирован "извне". По сути же - никакой разницы нет. Наша модернизация, как бы мы ни хотели сделать ее ненасильственной, таковой не станет. Террор за нас добавили другие.