Если сталинистские настроения действительно возобладают, быть России третьестепенной и серой страной

Ну вот, теперь уже окончательно приплыли. До сих пор разговоры о восстановлении доброго имени величайшего стратега всех времен и народов заводили все больше чиновники крупного и среднего ранга. Теперь мы слышим не только голос партии, но и голос народа.

"Мы считаем, что великий Сталин в реабилитации не нуждается", - заявил лидер КПРФ Зюганов, призвав отразить роль Иосифа Сталина в документах съезда Союза компартий республик бывшего СССР, а также высказаться за возвращение Волгограду "его исторического имени - Сталинград".

Но депутаты Орловского горсовета — невеликое ведь начальство. Плоть от плоти, кровь от крови широких масс трудящихся, разве не так?

Горсоветские орлы решительно отбросили фиговые листки в лице Черчилля и Рузвельта (пардон!), которыми пытался прикрыть свой творческий замысел неутомимый Зураб Церетели. Их кумир не нуждается в сомнительной компании. Вещи названы своими именами: речь идет о “восстановлении справедливости в оценке исторической роли Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР”.

Впрочем, данное титулование — это, в некотором роде, все же обрывок упомянутого фигового листка. Не за то, дескать, мы спустя полвека после кончины диктатора жаждем вновь лизать его сапоги, что он изнасиловал страну и уничтожил несколько миллионов соотечественников, а за то, что он командовал войсками в годы Великой Отечественной войны. Да, в самом деле, полководческие заслуги генералиссимуса необозримы. Здесь и мудрая внутренняя политика, приведшая, в частности, к тому, что после нацистского вторжения сотни тысяч советских граждан встали на путь активного сотрудничества с врагом (или, может быть, кто-то полагает, что Сталин тут не при чем, а просто в нашем народе от природы больше трусов и предателей, чем у других?). И неслыханное в российской истории военное поражение руководимой им Красной Армии в 1941 году. И предательство Главнокомандующим почти пяти миллионов советских военнопленных, от которых он публично отрекся. И астрономические цифры общих прямых потерь народонаселения в годы войны (сейчас говорят о 26 миллионах погибших советских граждан). И многое другое.

Но Бог с ней, с исторической памятью. Тех, кто согласен со мной в оценке роли Сталина в войне и вообще в советской истории, убеждать не надо. А тех, кто требует восстановления доброго имени Сталина, никакие мои слова все равно не убедят. И не потому, что эти люди не знают фактов. Знают они все не хуже нас с вами! Просто для апологетов отца и учителя эти факты — несущественны. Существенны же, как сказано в обращении Орловского горсовета, “итоги Второй мировой войны” — то есть вовсе не победа над нацизмом как таковая, а геополитическое могущество Советского Союза, достигнутое в результате этой победы. В основе сегодняшней любви широких депутатских масс к Сталину — ностальгия по созданной им сверхдержаве, которую уважали (будто бы!) и боялись (а вот это - правда) во всем мире. Что же до погибших, то, подозреваю, что цифра “двадцать шесть миллионов” не только не шокирует умы многих современных сталинистов, а, напротив, греет их души. Вот мы какие: ничего для Родины не пожалеем, “когда нас в бой пошлет товарищ Сталин”.

Так что оставим сталинистов в покое. Их логика, их эмоции, их критерии добра и зла — вне дискуссий. Поговорим о нас с вами.

Обращение Орловского горсовета, равно как и аналогичные акции в защиту доброго имени вождя, — решения муниципалитетов Ялты, Волгограда, Мирного, Вологды и т.д., — точное свидетельство того, чего мы все стоим. Мы — сегодняшние, мы — вчерашние, мы — позавчерашние. И чего стоят все наши усилия. Чего стоят десятки правдивых книг о войне, издававшихся, хочу заметить, не только в течение последние двадцати лет, но и в хрущевские, и в брежневские времена. Чего стоит проза фронтовиков — Некрасова, Быкова, Астафьева, Воробьева, Кондратьева и многих других, менее талантливых, но не менее правдивых. Определена цена усилиям историков, начиная с Некрича и Медведева, цена сотням мемуарных книг, начиная с Евгении Гинзбург, цена творчеству Шаламова и Гроссмана.

Цена титаническому труду Александра Солженицына. Цена жизненному подвижничеству Петра Григоренко и Андрея Сахарова.

Коль скоро после всего этого в России возможен политический манифест, подобный орловскому обращению, остается констатировать, что полувековая борьба российской культуры с наследием сталинизма оказалась безрезультатной.

Где результаты почти уже двадцатилетней работы “Мемориала”, некогда — самого массового общественного движения в стране (да и сейчас в России действует около 70 мемориальских организаций)? Многотысячные митинги собирали некогда мемориальцы в Москве и других городах Союза, — и митинги эти проходили при полном и горячем сочувствии публики. А потом были сотни изданных книг, брошюр, тысячи публичных выступлений в средствах массовой информации, музеи, всероссийский День памяти, монументы и мемориальные доски жертвам репрессий в любом мало-мальски крупном городе. Ну да, делалось, делается и, надеюсь, будет делаться дальше. Пожалуй, можно даже констатировать, что усилиями антисталинистов в массовое сознание вошли представления о широкомасштабном государственном терроре, организованном Сталиным против населения,— и что? Для значительной части наших сограждан эти представления никак не влияют на их оценку сталинской диктатуры.

Нет, я вовсе не хочу сказать, что преобладающая часть моих сограждан — убежденные сталинисты. Речь о другом. В конце 1980-х казалось, что в обществе вот-вот будет достигнут консенсус в оценке роли и места Иосифа Сталина в отечественной истории. Отдельные возражения редких сталинистов воспринимались как экзотические выходки зашоренных фанатиков, неизбежная и недорогая дань гласности и плюрализму мнений. Встречаются же до сих пор в мире поклонники Гитлера и Муссолини, ну так почему бы и у нас не быть какому-то количеству городских сумасшедших?

Сегодня мы видим, что общество по-прежнему, как тридцать, сорок и пятьдесят лет назад, расколото на сталинистов и антисталинистов, и что первых городскими сумасшедшими уже никто не считает. Более того, сталинизм как идеология набирает силу. Конечно, свою роль в этом играет и эклектическое мировоззрение современной элиты, многое заимствовавшее от державности поздней сталинской эпохи, и регулярные ностальгические жесты нынешней администрации в адрес “славного советского прошлого”. Я сомневаюсь, что те, кто сегодня стоит у руля, действительно хотят возродить сталинизм как действующую террористическую систему. Но, как мне уже приходилось писать, они готовы возрождать его как историческую и культурную цитату, не понимая, чем чревато для страны и для них самих подобное легкомысленное обращение с демонами российской истории.

Да, государственный террор, если он вновь вернется в Россию, будет выглядеть совсем по-иному, чем во времена Ежова и Берии. Да и не вернется он, скорее всего. Но вот то, что трупный яд сталинизма, отравляющий национальное сознание, окажется надежной прививкой против любой серьезной модернизации страны, — это настолько очевидно, что и доказывать не интересно. Сталинизм сегодня, даже если он восторжествует, обернется уже не восстановлением унылой и злобной империи, а лишь унылой и злобной (и безнадежной) ностальгией по империи. То есть если сталинистские настроения действительно возобладают в сегодняшней России, быть ей третьестепенной, серой и по-прежнему нищей страной. Эту Россию не будут уважать в мире. Ее не будут даже бояться. Ее будут брезгливо презирать.

…А может быть, идея орловского муниципалитета не так уж плоха? Может быть, сегодня это и есть самое честное решение всех международных проблем? Установим, где можно и где нельзя (а, главное, по периметру!) бронзовых усатых истуканов, переназовем все, что можно и что нельзя именем Вождя народов — и всем все сразу станет видно. И кто мы такие, и куда мы пришли.

Немножко жалко Россию. Но для соседей — удобно.