Коллективная ответственность. Прекрасная тема для Дня философии

Поздравляю всех с Днем философии. ЮНЕСКО, напомню, назначило этот праздник на третий четверг ноября. Желаю себе и вам мучительных дум и болезненных озарений, выставляющих все привычное и понятное в новом, неудобном свете. Из прочих способов отметить День Сократа мне, как щелкоперу, ближе всего сочинение тематической колонки. В прошлом году я распространялся о том, зачем вообще нужна философия. В этом ноябре пора обсудить что-нибудь поконкретней.

В последние дни (а последние дни, дорогой читатель из будущего, у нас проходят на фоне терактов в Бейруте и Париже, после которых Путина наконец осенило, что и российский самолет над Синаем развалился не просто так) много толкуют о коллективной ответственности. Если вы не заметили, то это потому, что вместо «коллективной ответственности» в дискуссиях чаще фигурирует термин «всех-мусульман-в-жопу-из-Европы» и его функциональные эквиваленты.

Я, с вашего позволения, буду в честь праздника придерживаться словоупотребления, принятого в философской литературе.

Философская литература о коллективной ответственности, мягко говоря, обширна. Как обычно, хорошую выжимку ключевых взглядов и аргументов с аппетитной библиографией можно найти в «Стэнфордской философской энциклопедии». Но вы не беспокойтесь: пересказывать энциклопедию я не буду. В День философии положено философствовать. А всякое неакадемическое любомудрие должно начинаться по-простому, по-сократовски: с поиска дыр в так называемом «здравом смысле».

Когда речь заходит о групповой вине, у здравого смысла семь пятниц на неделе. Он то рукоплещет, пока мы режем правду-матку про укрофашистов, то встает на дыбы, стоит кому заикнуться о коллективной ответственности российского населения за войну на востоке Украины.

Или вот еще. Белый немец Андреас Лубиц убивает полторы сотни пассажиров, целенаправленно разбив вверенный ему самолет об Альпы. Белый норвежец Брейвик расстреливает в упор 50 подростков, вопя: «Сегодня вы сдохнете, марксисты!» Белый американец Дилан Руф заходит в церковь, чтобы застрелить девять молящихся, включая священника. Белый швед Антон Петтерссон является в школу с мечом и успевает зарубить двоих, прежде чем его убивает полиция. Из года в год, из века в век отдельные белые мужики — поодиночке, неформальными группами, а также собравшись в правительства и армии — мочат кого попало. Однако здравый смысл резонно не позволяет нам измазать коллективной ответственностью всех бледнолицых мужчин с христианскими корнями.

Отдельные мужики посмуглей да с исламской родословной из века в век занимаются абсолютно тем же самым. Не, ну правда, один в один: убивают, насилуют, верещат о своей «чести» и «мужественности», идеологии всякие исповедуют дурацкие. Но здравый смысл выдает нам диаметрально противоположный вердикт: все смуглые мужики опасны поголовно, причем заодно со своими женщинами. В количестве 1,5 миллиарда человек от Джакарты до Ванкувера.

Что-то здесь не стыкуется.

Первой напрашивается мысль, что все мы по-прежнему обезьяны без волосяного покрова: в своей стае видим уникальных особей, во всех прочих — одноликую массу с бешеной слюной на клыках. Эта мысль, судя по всему, вполне устраивает и джихадистов, и брейвиков, и стрелковых с моторолами. Если она устраивает и нас, то дальше можно не писать, а День философии отменить к чертовой матери, потому что обезьянам философия без надобности.

Поэтому допустим, что обезьянью концепцию коллективной ответственности мы уже как-то преодолели. Чтобы обвинять людей, мало поделить их на стаи. Нам нужны критерии повесомей цвета кожи и потомственной веры в другого персонажа тоталитарных древнесемитских сказок.

Начнем с отдельных личностей. При каких условиях мы возлагаем ответственность на физическое лицо? Ну, во-первых, оно должно быть взрослым. Во-вторых, оно должно сделать что-нибудь нехорошее, как минимум по недосмотру, но в идеале умышленно. Если активного проступка нет, может сгодиться преступное бездействие, но и в этом случае мы требуем веских улик: вот именно тогда и лично ты запросто мог настучать, упредить, вмешаться, однако не сделал этого.

Помимо физических лиц, мы регулярно вешаем собак на лица юридические, причем во вполне судебном порядке.

Завод, не построивший очистные сооружения, можно оштрафовать; на страну, нарушившую международные договоренности, можно наложить санкции. В некоторых случаях наши законы допускают даже «смертную казнь» юридических лиц: особо отличившуюся организацию можно закрыть и распустить.

Пока вроде все гладко. Очистные сооружения обязано строить юрлицо, а не отдельные рабочие — значит, оно и получает по заслугам. Проблемы начинаются, когда мы беремся конвертировать вину организации в персональные наказания.

Эту тему, как и многие другие, заострила Вторая мировая война. На протяжении столетий западные мыслители дрейфовали в сторону мнения, что каждый несет ответственность только за свои поступки, а групповые наказания — варварство, подлежащее искоренению. Вполне в духе этого дрейфа, юридическую ответственность за преступления юрлица Großdeutsches Reich после капитуляции понесло прежде всего оно само: нацистская Германия перестала существовать как государство. Геринга, Риббентропа и компанию на Нюрнбергском процессе судили за их личные преступления.

Конец Третьего Рейха и Нюрнберг не вызвали особых философских споров. Другое дело — коллективная вина немцев как нации. Акты группового возмездия, от репараций в форме рабского труда до изгнания сотен тысяч этнических немцев с территорий, отошедших к Польше и СССР, имели мало общего с кантовским идеалом личной ответственности, а порой и вовсе смахивали на борьбу самих нацистов с «еврейской угрозой». В то же время язык не поворачивался объявить несправедливым любое коллективное наказание немцев. Как-никак среднестатистический гражданин Рейха претворял политику фюрера в жизнь без каких-либо возражений, а то и с большим энтузиазмом.

Иначе говоря, вопрос о легитимном распределении коллективной ответственности встал в полный рост. Как ее делить? Приличный философ не может просто взять и объявить преступниками всех людей, каким-нибудь краем угодивших под ярлык «немец».Посудите сами. Немцы были разные. Некоторые сопротивлялись и попали в концлагеря. Другие уехали из Германии еще до фюрера. Третьи вообще родились и выросли за границей. Четвертые эмигрировали уже при нацистах, почуяв, что добром дело не кончится. Пятые были детьми. Шестые прозрели постепенно, во время войны, но успели дезертировать или даже спасти 250 евреев. И если этих, шестых, еще можно было назвать подельниками Гитлера, то моральная ответственность категорий 1-5 (если только они не славословили Рейх за кордоном) не отличалась от нравственной задачи всего остального человечества. А именно: признать нацистские мерзости мерзостями и стараться жить так, чтобы ничего подобного больше не случилось.

Иными словами, далеко уйти от идеи о том, что каждый отвечает только за свои поступки, не получается. Персональная доля коллективной ответственности равна степени, в которой лично ты принадлежишь к коллективу, совершившему преступление. Отдаешь преступные команды? Агитируешь? Получаешь выгоду? Не выносишь сор из избы? Не состоишь, но поддерживаешь деньгами? Не состоишь, но нахваливаешь? Родился намного позже, но гордишься преступлениями предков?

Степеней соучастия много — от наивысшей до нулевой. Нулевая обычно выглядит так: не агитировал, не состоял, не нахваливал; просто родился не у тех родителей, не с тем набором сказок в семейном фольклоре, и безо всяких усилий со своей стороны стал безликой клыкастой угрозой в глазах обезьян, утративших волосяной покров.

Теракты в Бейруте и Париже в очередной раз напомнили нам, что тысячелетняя война с дофилософским, обезьяньим взглядом на мир продолжается. Организация-Которую-Нельзя-Называть, не вставив в скобочки ритуальную фразу про то, как бескомпромиссно она запрещена на территории РФ, должна быть уничтожена. Более того, рано или поздно должны быть уничтожены или распущены все организации, состоящие из героических юношей, накаченных тестостероном и черно-белыми сказочками.

Но эти юноши с бомбами и автоматами — всего лишь боевой авангард всемирного клуба тех, кто не видит людей за пределами собственной стаи. Пока мы гордо состоим в этом клубе, героические юноши никуда не денутся. Круговорот репрессий, терактов и бомбежек будет продолжаться.

Константин Зарубин