Полк слов Игоревых. Похождения призрака.Часть II

Ленин не смог овладеть научным мировоззрением, а он сам писал: «Кто берётся за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать свою политику на худшие шатания и беспринципность».
И действительно: его борьба с царизмом завершилась тиранией, по сравнению с которой самодержавие было светочем свободы и гуманизма, полемика с меньшевиками – заявлением о неготовности России к социализму, остракизм буржуазии – введением НЭП.
Трудно найти худшие шатания и беспринципность, не говоря уже о том, что он докатился до скрытничанья, вранья и террора.

Ленин выглядит предателем революции.
На самом деле он просто не был революционером – без научного мировоззрения это невозможно.

Октябрь потерпел историческое фиаско потому, что время требовало личности с интеллектом масштаба Маркса, а появился лишь Ленин. Дело не в пиетете по отношению к автору «Капитала», а в обладании научным мировоззрением как условии прогресса.

Революция – квинтэссенция науки.
Маркс был учёным.
Ленин – алхимиком.

Вождь большевиков в своей работе «Государство и революция» совершенно верно указал, на то, что учение Маркса о коммунизме увязывает революцию с упразднением государства.
Что абсолютно не помешало ему стать основателем так называемого советского государства.
Из чего совершенно естественным образом более чем логично вытекает, что на самом деле Ленин был оппортунистом, антикоммунистом и контрреволюционером – сам того не понимая.

Ленинский труд «Государство и революция» ясно показывает разницу между ним и Марксом.
По Марксу диктатура пролетариата это упразднение привычки к государству.
По Ленину упразднение государства это привычка пролетариата к диктатуре.
Между тем Маркс давным-давно указал: «Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и изменённого воспитания, - это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан. Оно поэтому неизбежно приходит к тому, что делит общество на две части, одна из которых возвышается над обществом», а всякое социальное неравенство это, в конечном счёте, всегда эксплуатация низов верхами.

Не понимая учение Маркса, вождь большевизма свёл свою деятельность к «воспитанию пролетариата классовой борьбой», но оная может вестись лишь до свержения власти эксплуататоров и политический триумф ленинской партии в октябре 1917 года стал началом её конца – по той простой причине, что Ленин не знал, что делать дальше.
При отсутствии научного мировоззрения ситуация более, чем естественная.
Что же касается «воспитания пролетариата», то и здесь была заслуга не Ленина, а кризиса мировой капиталистической системы, в которой Россия из-за царизма оказалась наиболее слабым звеном.

Ленин в своих оценках и пророчествах вполне мог бы оказаться прав, если бы не его собственная политика, обусловленная непониманием учения Маркса, т.е. отсутствием научного мировоззрения.
Чтобы установить: почему большевизм потерпел фиаско, достаточно сопоставить ленинские слова: «… если мы говорим о переходе власти, то тут появляется опасность, и в прежние революции игравшая большую роль, а именно: революционный класс берёт в свои руки государственную власть и не знает, что с нею делать. Примеры революций, которые именно на этом терпели свой крах, в истории революций имеются», - с тем что: «Дать характеристику социализма мы не можем: каков социализм будет, когда достигнет готовых форм, - мы этого не знаем, этого сказать не можем», «Мы не претендовали на то, что мы знаем точную дорогу» и т.п.
Вот и ответ.
Причём последняя фраза - ложь. Большевики оправдывали себя именно тем, что только они знают «верный путь», поскольку, в отличие от остальных «вооружены передовой теорией». Правда же заключалась в том, что они действовали наобум. Отсюда и столь характерное для истории СССР явление как культ вождей.

Причину исторического провала т.н. «великого почина Октября» несложно понять со слов самого Ленина:
«Без революционной теории не может быть и революционного движения».
«Роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией».
То, что большевики в действительности были весьма далеки от научного мировоззрения настолько очевидно, что даже не нуждается в доказательствах.

Учение Маркса о коммунизме.
В России до весны 1918 года о коммунизме фактически и лапоть не звенел.
Про какую вооружённость передовой теорией может идти речь?

Соответственно: не будучи марксистом, Ленин не мог стать организатором российской компартии.
Он им и не был.
В начале марта 1918 года РСДРП(б), по настоянию вождя переименовавшись в РКП(б), капитулировала перед кайзеровской Германией и взяла курс на … государственный капитализм.
Может ли партия, стремящаяся к госкапитализму, называться коммунистической - вопрос на сообразительность.

Ленин был организатором не коммунистической партии, а оппортунистической.
Оппортунизм это в сущности приспособление к собственному невежеству.
Многим знакомо содержание письма к съезду, более известное как «Политическое завещание Ленина», но явно никто за деревьями не видит леса.
Между тем, главная фигура там вовсе не Сталин, который, по мнению вождя, непригоден для занимаемого поста только тем, что «слишком груб», а Бухарин, точнее: вырисовывающийся за ним облик всей партии, включая и её создателя.
Умирающий Ленин увенчал Бухарина лаврами «ценнейшего теоретика партии».
Однако, он не был бы самим собой, если бы тут же не дезавуировал собственную оценку дополнением: «…но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нём есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)».
Действительно, «выдающийся идейный вклад» Бухарина в «дело коммунизма» история более всего отметила знаменитым лозунгом: «Обогащайтесь!».
Что и говорить – подходящая цель для «пролетарской революции»!
А перед этим он с не меньшим энтузиазмом был главным трубадуром «военного коммунизма» и в те времена вождь аттестовал: «Бухарин – превосходно образованный марксист-экономист».
Суть «военного коммунизма» - тотальное огосударствление всех форм общественной жизни.
Стоит ли удивляться тому, что накануне тот же Бухарин возглавлял идейную оппозицию Ленину, выступая против государства, т.е. вопреки вождю отстаивал взгляды именно творцов научного коммунизма: «Раз мы полагаем, что развёрнутый социалистический строй, это тот, в котором нет государства, как органа насилия… необходимо сказать это полностью… Мы не должны становиться на ту точку зрения, что у нас сохраняется социалистическое государство – это чепуха, которая отвергалась и Марксом и Энгельсом».
В этом Бухарин был абсолютно прав, но Ленин настоял на своём.
Та лёгкость, с которой «любимец партии» переходил с одной позиции на прямо противоположную, говорит о том, что по «гибкости ума» он являлся достойным преемником вождя. Однако дело не в нём лично, а в том, что если «крупнейший и ценнейший теоретик партии» при этом (по словам самого вождя) был, по меньшей мере, неучем, то что же представляли собой остальные и куда такая партия была способна привести страну?
История дала абсолютно беспристрастный и совершенно точный ответ. Заранее многими предсказанный и до сих пор мало понятый нашим обществом.
Что отнюдь не диво, а скорее наоборот банальность.

Причина провала «великого почина Октября» со всей глубиной и ясностью указана учением Маркса:
«Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуя у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освещённом древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории».
«Отличительной чертой всех революций является то, что именно тогда, когда народ, кажется, стоит на пороге великих начинаний, когда ему предстоит открыть новую эру, он дает увлечь себя иллюзиями прошлого и добровольно уступает всю свою с таким трудом завоёванную власть, всё своё влияние представителям – подлинным или мнимым – народного движения минувшей эпохи».
«Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали, что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели».
«Это превращение в свою противоположность, это достижение в конечном счёте такого пункта, который полярно противоположен исходному, составляет естественно неизбежную судьбу всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и поэтому ставят перед ними чисто иллюзорные цели».
«Утопической мечтой является не радикальная революция, не общечеловеческая эмансипация, а частичная, только политическая революция – революция, оставляющая нетронутыми самые устои здания».
И действительно: большевики, после взятия власти, вместо упразднения государства занялись наоборот его воссозданием. Ленин сам ехидничал над обывательскими иллюзиями: «Государство, милые люди, есть понятие классовое» и пояснял: «По Марксу государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упорядочивает это столкновения классов… Энгельс подчеркивает ещё и ещё раз, что не только в монархии, но и в демократической республике государство остаётся государством, т.е. сохраняет свою основную черту: превращать должностных лиц… «слуг общества», органы его в господ над ним».(Не правда ли: настолько верно, что актуально до сих пор?! – Авт.)
И он же выступил в роли основателя советского государства !

Если задача заключается в созидании бесклассового общества, то зачем же создавать государство – «понятие классовое»?
И если вместо созидания бесклассового общества создавать государство, т.е. делать прямо противоположное, то естественно, что обратный результат и получится – оный и находится ныне у нашего общества и всего мира перед глазами в виде руин СССР.

Время дало большевикам уникальный шанс – восставший народ сам, безо всяких указаний, руководствуясь лишь историческим чутьём, начал упразднять государство созданием Советов. Которые Джон Рид назвал «чудесным проявлением организационного гения русских трудящихся масс». Однако, вместо того, чтобы довести дело развития народного самоуправления до конца, большевики повернули от власти Советов к т.н. советской власти, т.е. обратно от демократии к бюрократии и всё пошло не просто наперекосяк, а прямиком вспять.

То, что большевики, вместо упразднения государства, занялись наоборот его воссозданием, говорит о том, что они не понимали классовой природы и соответственно эксплуататорской сущности оного. Большевики воссоздали государство и тем достигли лишь того, что самодержавие сменило хамодержавие.
Петр Струве так и охарактеризовал: «Советская власть по существу есть николаевский городничий, возведённый в верховную власть великого государства».
Это подтвердил сам Ленин: «Наш госаппарат … в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьёзным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата».Спрашивается: кто же заставлял вместо упразднения государства наоборот воссоздать его? Что из этого у вождя получилось известно с его же слов: «Мы аппарат, в сущности, взяли старый от царя и буржуазии… Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня, которая за пять лет доказала лишь свою непригодность или даже свою бесполезность или даже свою вредность».
Абсолютно закономерно – одинаково бессмысленно как совершенствовать паразитический класс, так и поручать ему самоупразднение.

Переходом от власти Советов к т.н. советской власти, большевики, сами того не сознавая, повернули революцию вспять. Красный террор, как массовое физическое истребление «социально чуждых элементов», преподнесённый большевистской пропагандой в качестве «диктатуры пролетариата», это не что иное, как бюрократический подход к понятию «уничтожение классов», космически далёкий от смысла научного мировоззрения.
Та же самая основа – чиновничья разнарядка – легла в экономический фундамент СССР и обуславливала главным образом деятельность органов госбезопасности во времена сталинского правления.
«Священная традиция» в специфической форме до сих пор поддерживается МВД, МО и другими госучреждениями РФ.

Государство это исторически обусловленная эксплуатацией классовая форма общества. Поэтому Маркс говорил не о «государстве трудящихся», а о диктатуре пролетариата, имея в виду не аналог государства, как впоследствии трактовал это понятие Ленин, а его альтернативу.
Чтобы понять суть дела достаточно у Маркса почитать хотя бы «Критику Готской программы».
Точно так же Энгельс указал в качестве примера диктатуры пролетариата Парижскую Коммуну, замахнувшуюся на государство как таковое в целом.
Да это и так открыто явствует из их идейного наследия.

Цель диктатуры пролетариата не трансформация государства, а упразднение оного.
Исторической альтернативой государства является общество.
В прямом смысле этого слова.
Соответствующим ему, т.е. самим собой, общество делает лишь тождество интересов. А о каком тождестве интересов может идти речь при классовой структуре общества?

Когда наше общество оплакивает гибель российской демократии в лице свергнутого Временного правительства, то оно просто, хотя и знает, но не понимает, что это слово означает народовластие, которое в действительности было представлено Советами и именно их огосударствление большевиками положило конец развитию как демократии в России, так и революции в целом.
Почему большевики это сделали?
Потому, что власть Советов это упразднение государства, а советская власть – наоборот. Дальнейшее развитие народовластия неизбежно вскрыло бы историческую несостоятельность их партии в революционном аспекте, т.е. неспособность предложить стране путь подлинного прогресса.

Александр Солженицын всю жизнь искал причину трагедии русской истории ХХ века.
Между тем она проста и неизменна – невежество, т.е. отсутствие научного мировоззрения перед исторической необходимостью выхода на путь прогресса.
Это обстоятельство установил ещё первый Всероссийский съезд Советов, заключивший, что в России нет партии, способной ясно указать стране верную дорогу в будущее.
«Есть такая партия!» - запальчиво воскликнул вождь большевиков, но это была лишь гипертрофированная претенциозность выскочки-верхогляда.

Ленин, без конца талдычивший о социализме, на самом деле не понимал что это такое.
В чем не раз вынужден был впоследствии признаваться:
«Нет ещё для характеристики социализма материалов… Дальше ничего мы сказать не можем, и надо быть как можно осторожнее и точнее».
«Сколько ещё этапов будет переходных к социализму, мы не знаем и знать не можем».
«Как будет выглядеть законченный социализм мы этого не знаем» и т.п.
Вождь большевиков в колбе своей головы пытался вывести магическую формулу социализма то из демографической ситуации в Китае, Индии и России, то из сочетания советской власти с немецкой дисциплиной и американской деловитостью, то из «системы Тейлора» и т.д.
Между тем социализм это по смыслу обобществление средств производства, а не огосударствление, т.е. деяние прямо противоположное тому, что легло в основу СССР.
Наше общество, за крайне малым исключением, не понимает этого до сих пор – так что Ленин и большевики явление в русской истории отнюдь не уникальное.

Ещё хуже обстояло дело с коммунизмом.
По иронии истории чуть ли не единственным человеком, кто в самодержавной России говорил о коммунизме, был бежавший с царской каторги потомок Рюриковичей князь П.А. Кропоткин.
Учение Маркса он не понимал, но, обладая незаурядным интеллектом, вполне тянул на «русского Энгельса».
Мысли мятежного князя и сегодня не утратили своего значения. Удостовериться несложно:
«Бесспорно, наши образованные общества очень богаты. Почему же вокруг нас столько нищеты? Откуда этот тяжёлый труд, отупляющий народные массы? Откуда даже у рабочего, имеющего порядочный заработок, эта неуверенность в завтрашнем дне, когда накоплено столько богатств, унаследованных от прошлого, и имеются такие могущественные орудия производства, способные дать довольство каждому взамен нескольких часов ежедневного труда?

Происходит это странное противоречие оттого, что всё, что нужно для производства, - земля, угольные копи, машины, пути сообщения, пищевые продукты, дома, воспитание, знание, -всё было захвачено в свою пользу небольшой горсткой людей в течении той долгой истории, составившейся из грабежей, переселений, войн, невежества и насилий, которую человечество пережило с тех пор, как стало учиться побеждать силы природы.Происходит оно оттого, что, ссылаясь на права, якобы приобретённые ею в прошлом, эта кучка людей присваивает себе по крайней мере две трети продуктов человеческого труда, а затем расточает их самым бессмысленным образом, оттого они довели народ до такого состояния, когда крестьянину и рабочему нечем бывает прожить даже месяц – часто даже неделю, - если эти господа не позволят ему работать на их земле, копях, заводах, под условием, чтобы львиная доля того, что он выработает, шла бы им, господам; оттого наконец, что они мешают рабочему производить то, что нужно всем, и заставляют производить не то, что нужно другим, а то, что даёт наибольший барыш хозяину».
«Главное зло буржуазного строя заключается не только в том, что капиталист получает с каждого промышленного или коммерческого предприятия значительную часть барышей, доставляющих ему возможность жить не работая; оно … в том, что всё производство, взятое в целом, идёт по совершенно ложному пути, так как его цель – отнюдь не обеспечение благосостояния для всех. Оно ведётся наудачу – ради барышей, а вовсе не ради общественных нужд».
«История … служит также живым доказательством того, что никакое конституционное правительство не способно к исполнению тех отправлений, которые государство захватило в свои руки».
«Мы все выросли на целой куче предрассудков относительно государства, играющего роль Провидения в отношениях между собой. Всё наше воспитание, начиная с преподавания римских преданий, известных под названием римской истории, и кончая византийскими законами Юстиниана, которые изучаются под названием римского права, а также всевозможными науками «о праве», преподаваемыми в наших университетах – всё приучает нас верить в правительство и в достоинства вездесущего и всемогущего государства…, а между тем … ещё Бальзак заметил, что миллионы крестьян живут всю свою жизнь, не зная относительно государства ничего, кроме того, что они вынуждены платить ему большие налоги».
«Аристократия и демократия, поставленные в рамки государства, действуют совершенно одинаково. И та и другая, достигнув власти, являются одинаковыми врагами самой простой справедливости по отношению к производителю всех богатств – работнику».
«Так называемое «правление большинства» значит на деле отдать все дела страны в руки тех немногих, которыми составляется большинство во всякой палате, т.е. в руки «болотных жаб», как их называли во времена французской революции, или людей, которые не имеют никаких определенных воззрений, а пристают то к «правой», то к «левой» партии, смотря по тому, откуда дует ветер и с кого можно больше сорвать. Конституционное правление, конечно, было шагом вперёд против неограниченного правления …, но человечество не может закиснуть на нём».
«Всё то, что служит для обеспечения благосостояния общества должно быть возвращено обществу. Экспроприация, т.е. возврат обществу того, что ему принадлежит по праву – такова задача, поставленная историей перед нами».
«Для торжества революции люди должны прежде всего отделаться от своих верований в закон, власть, порядок, собственность и другие суеверия, унаследованные ими от рабского прошлого».
«То к чему нужно стремиться – это производить с наименьшей возможной тратой человеческих сил наибольшую сумму продуктов, наиболее необходимых для благосостояния всех».
«Пусть только революция вступит на этот путь: с голоду она наверное не погибнет! Опасность лежит вовсе не в этом: она лежит в умственной трусости, в предрассудках, в полумерах.Опасность там, где её видел Дантон, когда говорил Франции: «Смелости, смелости, больше смелости!» - особенно смелости ума, за которой не замедлит последовать и смелость воли».
«Общество, которое овладеет всем общественным богатством и громко провозгласит, что все имеют на него право, какова бы ни была в прошлом доля участия каждого в создании этого богатства, - такое общество должно будет отказаться от всякой мысли о наёмной плате, в какой бы форме она ни представлялась: в виде ли денег, или в виде чеков».
«Услуги, оказываемые обществу – будь то работа на фабрике или в поле или услуги нравственного характера, - не могут быть оценены в монетных единицах».
«Новое общество поймёт, что такое солидарность, этот великий двигатель, увеличивающий во сто раз энергию и творческую силу человека, и пойдёт со всею энергией молодости на завоевание будущего. Оно перестанет производить на неизвестных покупателей и обратится к потребностям и вкусам, существующим в его собственной среде: оно обеспечит всем своим членам и существование, и довольство, и то нравственное удовлетворение, которое даёт свободно избранный и свободно выполняемый труд, и наслаждение жить, не мешая жить другим. Полные смелости, вдохновляемые чувством взаимности, люди все вместе двинутся вперёд, на завоевание тех высоких наслаждений, которые даёт научное знание и художественное творчество.Обществу, проникнутому таким духом, нечего будет бояться ни внутренних раздоров, ни внешних врагов. Всем силам прошлого оно противопоставит свою привязанность к новому порядку вещей и смелую инициативу как каждой личности в отдельности, так и всех вместе – ту геркулесову силу, которую придаст ему пробуждение его гения. И против этой неодолимой силы никакие «соединённые короли» не смогут сделать ничего. Им останется только преклониться перед нею и впрячься, в свою очередь, в общую колесницу человечества, уносящую его к новым горизонтам, открытым социальною революциею».
«Мы думаем, кроме того, не только что коммунизм желателен, но что современные общества, основанные на индивидуализме, сами неизбежно должны двигаться по направлению к коммунизму»
Отсутствие научного мировоззрения совершенно естественным образом сказывается, но сила ума подымает мысль Кропоткина на достойную высоту.
Она же позволила ему написать за четверть века до большевистского переворота: «Пока социалисты-государственники не оставят своего идеала социализации орудий труда в руках централизованного государства, неизбежным результатом их попыток в направлении социалистического государства будет провал их мечтаний и военная диктатура».
РСДРП ещё и в проекте не было, а князь уже видел тенденцию времени.
Кропоткин обладал героической натурой и, несомненно, мог бы повлиять на судьбу русской революции решающим образом, но ко времени падения царизма ему было уже семьдесят пять лет.
Что же касается Ленина, то по сути всё, что он о коммунизме более-менее внятно сказал, исчерпывается лозунгом: «Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны».
Безусловно, сия маленькая фраза перевешивает весь «Капитал» Маркса, поскольку ни о чем таком там нет ни слова! О советской власти основоположник понятия не имел, а электрификацию, газификацию и прочую цивилизацию вполне успешно обеспечивал и капитализм.

Деятельность Ленина никоим образом с научным коммунизмом не была и не могла быть связана. Не понимая учение Маркса, он, начав социал-демократией, занялся ревизией оппортунизма и кончил государственным капитализмом. Совершенно естественно. Наше общество до сих пор толком не осознаёт суть произошедшего после октябрьского переворота (то же самое и по той же причине случилось после августовского путча 91-го года), а это очень простая вещь, о которой сказано всё у того же Маркса в «Капитале»: «Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину её собственного будущего».
Не обладая научным мировоззрением, что мог Ленин предложить России? Образец кайзеровской Германии как страны наиболее развитой, т.е. госкапитализм.
Что он и сделал.

Ленинизм-большевизм абсолютно органичен русской истории, как симбиоз смуты и самодержавия.
Что такое русская история?
Хроника смуты.
Что такое смута?
Стремление к праведной власти.
Для народа какая власть может быть более праведной, чем его собственная?
Народная власть – идеология большевизма.
Русский царь был крупнейшим в мире феодалом.
Для него развивать капитализм означало делиться собственностью, а не развивать – подрывать обороноспособность.
Таким образом: как развитие капитализма, так и его сдерживание, одинаково грозили царизму гибелью и разница была лишь в том – изнутри или снаружи она придёт скорее.
Что делать царь не знал и безвольно плыл по течению в океане времени на дредноуте Российской империи в узкий пролив между Сциллой войны и Харибдой революции, уповая на бога и чудо.
Как было сохраняться Российской империи дальше, минуя частнособственнический капитализм?
Единственной силой, кто обладал соответствующей идеологией и потому был способен это сделать, являлись большевики, вследствие чего история и вывела их на свои подмостки.
Они справились и даже с лихвой.
Так называемый «военный коммунизм» это в действительности не что иное, как замешанный на левой идеологии государственно-монополистический капитализм (когда государство выступает в качестве совокупного эксплуататора) доведённый до своего логического конца, т.е. абсурда.
Таким образом: большевизм, по сути, явил собой слияние в гремучей смеси двух противоположных тенденций русской истории, продолжив одновременно дело и народовластия и самодержавия.
Но идеология государственного капитализма детище Бисмарка, а вовсе не Маркса.
В результате большевизм не отменил частную собственность, а подменил её государственной монополией.
Маркс же по поводу таких манипуляций сказал: «Уж лучше страдать в современном буржуазном обществе, создающем своей промышленностью материальные средства для основания нового общества, чем возвращаться к отжившей форме общества, которая, под предлогом спасения, отбрасывает всю нацию назад, к средневековому варварству!»
Действительно: если покопаться в отечественной истории, то по целям, методам и результатам Петр I, загубивший уйму народа, разведший на русской земле бюрократию, третировавший церковь, вздыбивший страну варварской модернизацией и заявивший: «Русским для завоевания мира не хватает только силы духа», т.е. по сути анонсировавший «идею мировой революции», выглядит прямо-таки апостолом большевизма.
А если взглянуть ещё глубже, то ведь отсутствие капиталистов для истории отнюдь не новшество, а тем более – для России.

Большевизм это стремление вырваться из исторического тупика собственного невежества силой, т.е. типично русский подход.
Итог предсказуем.

Учение Маркса о коммунизме.
Отсюда два вида оппортунизма: «Маркс» без коммунизма и «коммунизм» без Маркса – две стороны фальшивой монеты.
Аверсом оной история России обязана Плеханову, реверсом – Ленину.
На монете клеймо: «Сделано в Германии».Однако дело не в нём лично, а в том, что если «крупнейший и ценнейший теоретик партии» при этом (по словам самого вождя) был, по меньшей мере, неучем, то что же представляли собой остальные и куда такая партия была способна привести страну?
История дала абсолютно беспристрастный и совершенно точный ответ. Заранее многими предсказанный и до сих пор мало понятый нашим обществом.
Что отнюдь не диво, а скорее наоборот банальность.

Причина провала «великого почина Октября» со всей глубиной и ясностью указана учением Маркса:
«Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых. И как раз тогда, когда люди как будто только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее и создают нечто еще небывалое, как раз в такие эпохи революционных кризисов они боязливо прибегают к заклинаниям, вызывая к себе на помощь духов прошлого, заимствуя у них имена, боевые лозунги, костюмы, чтобы в этом освещённом древностью наряде, на этом заимствованном языке разыгрывать новую сцену всемирной истории».
«Отличительной чертой всех революций является то, что именно тогда, когда народ, кажется, стоит на пороге великих начинаний, когда ему предстоит открыть новую эру, он дает увлечь себя иллюзиями прошлого и добровольно уступает всю свою с таким трудом завоёванную власть, всё своё влияние представителям – подлинным или мнимым – народного движения минувшей эпохи».
«Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали, что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели».
«Это превращение в свою противоположность, это достижение в конечном счёте такого пункта, который полярно противоположен исходному, составляет естественно неизбежную судьбу всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и поэтому ставят перед ними чисто иллюзорные цели».
«Утопической мечтой является не радикальная революция, не общечеловеческая эмансипация, а частичная, только политическая революция – революция, оставляющая нетронутыми самые устои здания».
И действительно: большевики, после взятия власти, вместо упразднения государства занялись наоборот его воссозданием. Ленин сам ехидничал над обывательскими иллюзиями: «Государство, милые люди, есть понятие классовое» и пояснял: «По Марксу государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упорядочивает это столкновения классов… Энгельс подчеркивает ещё и ещё раз, что не только в монархии, но и в демократической республике государство остаётся государством, т.е. сохраняет свою основную черту: превращать должностных лиц… «слуг общества», органы его в господ над ним».(Не правда ли: настолько верно, что актуально до сих пор?! – Авт.)
И он же выступил в роли основателя советского государства !

Если задача заключается в созидании бесклассового общества, то зачем же создавать государство – «понятие классовое»?
И если вместо созидания бесклассового общества создавать государство, т.е. делать прямо противоположное, то естественно, что обратный результат и получится – оный и находится ныне у нашего общества и всего мира перед глазами в виде руин СССР.

Время дало большевикам уникальный шанс – восставший народ сам, безо всяких указаний, руководствуясь лишь историческим чутьём, начал упразднять государство созданием Советов. Которые Джон Рид назвал «чудесным проявлением организационного гения русских трудящихся масс». Однако, вместо того, чтобы довести дело развития народного самоуправления до конца, большевики повернули от власти Советов к т.н. советской власти, т.е. обратно от демократии к бюрократии и всё пошло не просто наперекосяк, а прямиком вспять.

То, что большевики, вместо упразднения государства, занялись наоборот его воссозданием, говорит о том, что они не понимали классовой природы и соответственно эксплуататорской сущности оного. Большевики воссоздали государство и тем достигли лишь того, что самодержавие сменило хамодержавие.
Петр Струве так и охарактеризовал: «Советская власть по существу есть николаевский городничий, возведённый в верховную власть великого государства».
Это подтвердил сам Ленин: «Наш госаппарат … в наибольшей степени представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого сколько-нибудь серьёзным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого госаппарата».Спрашивается: кто же заставлял вместо упразднения государства наоборот воссоздать его? Что из этого у вождя получилось известно с его же слов: «Мы аппарат, в сущности, взяли старый от царя и буржуазии… Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня, которая за пять лет доказала лишь свою непригодность или даже свою бесполезность или даже свою вредность».
Абсолютно закономерно – одинаково бессмысленно как совершенствовать паразитический класс, так и поручать ему самоупразднение.

Переходом от власти Советов к т.н. советской власти, большевики, сами того не сознавая, повернули революцию вспять. Красный террор, как массовое физическое истребление «социально чуждых элементов», преподнесённый большевистской пропагандой в качестве «диктатуры пролетариата», это не что иное, как бюрократический подход к понятию «уничтожение классов», космически далёкий от смысла научного мировоззрения.
Та же самая основа – чиновничья разнарядка – легла в экономический фундамент СССР и обуславливала главным образом деятельность органов госбезопасности во времена сталинского правления.
«Священная традиция» в специфической форме до сих пор поддерживается МВД, МО и другими госучреждениями РФ.

(продолжение следует)