Кавказцы среди наших друзей и знакомых

У всех нас есть друзья или знакомые – кавказцы. Полагаю, что круг общения у людей, читающих эти строки, таков, что в этом кругу нет и не может быть никого, кто поддерживал бы терроризм. В том числе, и выходцы с Кавказа, входящие в наш круг общения, никак не связаны с терроризмом. Это исключено.

И когда мы думаем об этих наших знакомых, мы понимаем, что огульное неприятие этих людей несправедливо. Тем не менее, конкретным людям, нашим знакомым, если у них характерная южная внешность, приходится сейчас испытывать большое давление. Безо всякой их личной или коллективной вины. Даже женщины – теперь особенно женщины – с кавказской внешностью подвергаются реальной опасности, просто передвигаясь по улицам или в метро.

Конечно, должна последовать мораль про то, что народ плохим не бывает, плохими бывают отдельные подонки народа, коих хватает в любой нации. Однако я не верю в действенность нравственных заклинаний. Нравственные аргументы обязательно должны звучать, чтобы создавать какой-то противовес безнравственности толпы. Но на этом их эффективность заканчивается.

Я хочу привести не нравственные, а исключительно практические аргументы для выработки отношения к представителям южных национальностей, которые оказались той же внешности, что и предполагаемые террористы, но ни в чем не повинны.

Таких практических аргументов два.

Возбужденная новым импульсом ненависть к людям с кавказской внешностью – одно из самых «эффективных» следствий теракта с точки зрения террористов. Им мало того, что они убили десятки человек и ввергли общество в ужас, они еще нашими руками или устами или помыслами зачисляют большое количество наших сограждан в свое террористическое подполье.

Представьте себе конкретных людей, кавказские семьи: мужчин и женщин, которых оскорбляют, детей, которых притесняют. Оказавшись причисленными общественным мнением к «террористам», терпя несправедливые обиды, они словно изгоняются из общества. С подачи террористов. И несколько ближе подходят к той черте, за которой рекрутируются обиженные, желающие мстить. К каким выводам придет человек, особенно молодой, сталкиваясь постоянно с подозрениями и оскорблениями? Что он станет думать о тех, кто его ненавидит? Останется ли он трезвомыслящим, поймет ли, простит ли, списав на «понятные обстоятельства»? Все равно же случайные окружающие видят в нем врага.

Терроризм разделяет людей на людей и горстку нелюдей. Не помогаем ли мы террористам делить общество по-другому, причисляя к абстрактным «им» куда больше народу, чем они смогли бы рекрутировать сами? Не умножаем ли мы тем самым действие ненависти, взорванной террористами в метро?

Еще раз: я говорю не о нравственной или кармической природе этой ненависти, а исключительно о практической.

Ненависть продолжает теракт куда дольше дня взрыва. И даже в каких-то кульминационных проявлениях рождает новых террористов. Это то, что было нужно организаторам теракта.

Есть и еще более масштабные следствия слепой обывательской ненависти. Оскорбленные кавказцы будто бы получают моральные оправдания на симметричное отношение к «лицам славянской национальности». Особенно там, где русские составляют меньшинство, где им и так, кстати, непросто. Не говоря уж об угрозе развала пресловутых федеративных отношений. Это тоже эхо взрывов, только разносимое уже нами.

И вот тут, в политической плоскости, кроется второй практический аргумент.

Если бы во время обострения отношений с Грузией российские власти не преследовали бы по налоговым делам типографию, печатающую книги Чхартишвили-Акунина, а провели бы неделю грузинской литературы, они бы выиграли у Саакашвили не только политически, но и морально. Если бы сразу после войны с Грузией в России организовали неделю грузинского кино, – а там есть чем наполнить эту неделю, – они бы превзошли Саакашвили не только военной, но и моральной мощью. Саакашвили, кстати, в самые острые периоды отношений нарочито-пропагандистски посещал русские школы в Тбилиси.

Если бы наши власти умело и уверенно отделили грузин от Саакашвили, обратное вовлечение Грузии в орбиту российских интересов было бы более чем возможно. Всего-то делов: уделить немного внимания культуре народа, его интеллигенции, нашей братской истории и всему такому, что обычно подразумевают под дружбой народов. Настоящая сила большого государства – в этом, а не в танках.

Именно сейчас необходимы культурные акции, привечающие представителей кавказской культуры и интеллигенции. Необходимы специальные заявления политиков в поддержку наших сограждан-кавказцев. Сейчас, после теракта, это крайне трудно понять обывателям, но люди, способные просчитывать решения, должны видеть долгоиграющую значимость такой политики именно с точки зрения борьбы с терроризмом.

Необходимы политические наставления обществу и прямые указания правоохранительным органам: не ненавидеть, не придираться к лицам кавказской национальности. Необходимы усиленные акции культурного единения, пусть со всей их чиновной показушностью. Принципиально важно, чтобы эта активность была инициирована властями, а не диаспорами. В этом нет никакой нравственной подоплеки или умильного интернационализма. Это сугубо практические и рациональные действия. Просто для того, чтобы террористы остались изгоями. Управлять разделением на «мы» и «они» должны не террористы.