Нефильтрованная правда о России

На модерации Отложенный

После почти трех часов в самолете мы, наконец, здесь, и мой маленький мир стал шире на несколько часовых поясов. Мы стоим в длинной очереди за печатью в паспорт, иммиграционные формы аккуратно заполнены.

«Шереметьево» на первый взгляд производит впечатление европейского аэропорта, единственное, что его выдает, - это обилие снега. Коллега из банка шутит, что культура страны лучше всего познается в туалетах. Мы идем проверить, не знаю, с чего я взял, что все будет нормально. Жуткая вонь и страшный писсуар, протекающий на пол, бее, с меня хватит, я возвращаюсь к очереди. Российских полицейских явно бесят приезжие с запада. Все тщательно вносится в компьютер.

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек, -
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,
Слюни пустила и разулыбалась во сне, -
Грубая Ложь на себя одеяло стянула,
В Правду впилась - и осталась довольна вполне.

Так мы же Запад, со всем и везде. И с НАТО тоже. Наше коварство заключается в том, что мы кое-как говорим по-русски. Местные считают само собой разумеющемся то, что с ними говорят по-русски. А как иначе, это же мировой язык? Нас впустили на территорию Российской Федерации, и первое, что бьет в нос, - вездесущий сигаретный дым. К сигаретам в России относятся так, как у нас к ним относились пятьдесят лет назад. Курят практически везде, кроме общественного транспорта, и никто и глазом не моргнет. Мы проезжаем несколько метров по временной дороге из зала аэропорта до остановки поезда. Билет стоит 250 рублей (примерно 150 чешских крон), такого в Праге еще нет.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:
Баба как баба, и что ее ради радеть?! -
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
Если, конечно, и ту и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты
И прихватила одежды, примерив на глаз;
Деньги взяла, и часы, и еще документы, -
Сплюнула, грязно ругнулась - и вон подалась.

Дорога до Белорусского вокзала, который расположен практически в центре города, занимает 35 минут, поезд нигде не останавливается. Пейзаж вокруг однообразный, бесконечное лоскутное покрывало из домишек с небольшими, почти мизерными огородами, из пятен леса и уродливых панельных домов. Когда я говорю «из уродливых», я имею в виду действительно уродливые дома. Пражские жилые районы по сравнению с этим просто кварталы особняков. Знающая коллега из России утверждает, что это лучшее. Правда она сомневается, что у меня будут деньги на квартиру даже в самом страшном из этих домов, она смеется над моим отвращением. Позже мы видим рекламу: продаются участки на окраине Москвы, поделенное пустое поле, больше ничего. От 25 тысяч рублей за квадратный метр.

Только к утру обнаружила Правда пропажу -
И подивилась, себя оглядев делово:
Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
Вымазал чистую Правду, а так - ничего.

Когда мы выходим из поезда, в нос бьет другое – вонь, смог. И больше всего, пожалуй, запах сожженного угля. Как когда-то при Гусаке зимой на Блудовицкем холме (Bludovický kopec). Уже по дороге из аэропорта я обратил внимание, что промышленные трубы здесь очень низкие, и кто бы взялся тут что-то строить. Палатки с разным добром. Мобильники, водка, сигареты, свежая выпечка, золото. Мы в стране, где мужчины в среднем доживают до 54 лет, и этот возраст все время снижается. Какая там Таганка, вот настоящий театр! Мы ищем такси. Пятьсот рублей? Ведь ехать-то всего километр. Следующий говорит шестьсот. Мы идем пешком. Сумки на колесах тащим за собой, как санки. Почти все тротуары покрывает толстый слой смеси из хорошо взбитого снега, соли и грязи. Сегодня очень тепло, и в течение дня снег тает. Личность, которая всем своим существом соответствует определению «барышня», с помощью самодельной лопаты кидает литры мерзкого черного солевого раствора на проходящих мимо. Нам повезло, не хватило нескольких сантиметров.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
"Ложь это все, и на Лжи одеянье мое..."
Двое блаженных калек протокол составляли
И обзывали дурными словами ее.

После первого этапа переговоров мы направляемся в отель. Здесь, видимо, не существует официального такси. В этой машине даже нет таксометра. Когда я спрашиваю цену, водитель показывает мне ценник, где вместо километров - минуты и часы. Просто иной мир. Да, два часа в такси я еще никогда не ездил. Даже из Любляны в Триест ехать где-то около часа. За полчаса мы проехали несколько сотен метров.

И хотя он не русский, он порядочный, и просит нас заплатить где-то чуть больше тысячи. Подействовал наш русский, или пражские таксисты настолько грубые, что московские кажутся вполне нормальными?

Стервой ругали ее, и похуже чем стервой,
Мазали глиной, спускали дворового пса...
"Духу чтоб не было, - на километр сто первый
Выселить, выслать за двадцать четыре часа!"

Отель надо оплачивать сразу, такого я тоже еще нигде не видел. Пожалуй, мы даже не будем проверять, говорит ли администратор по-английски, она и так довольно приятная. Я был готов к насекомым в номере, так что отель меня приятно удивил. Только здесь, как в сауне, видите ли, чехи хорошо топят. Я пытаюсь найти, как это отрегулировать. Никаких регуляторов не существует. Температура регулируется с помощью окна. На улице пошел снег. Здесь снег какой-то быстрый – тщательно почищенная парковка у отеля сразу же становится белой.

Тот протокол заключался обидной тирадой
(Кстати, навесили Правде чужие дела):
Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
Ну а сама - пропилась, проспалась догола.

Ночь отдана хоккею, утром мы едем на конечную станцию метро. В семь часов утра со своего 21-го этажа я вижу, как четыре полосы движения примерно в тридцати километрах от центра забиты так, что машины практически стоят. У дяди таксиста старая добрая «Волга». Недалекая и недолгая дорога с иностранцами за pjať sot рублей – это точно доброе утро. Как и все, он дает нам бланк с круглой печатью. Конечно, эту круглую печать никто не читает, это явно печать какого-то интересного союза. Но без печати никуда. И если она не круглая, это не печать.

Чистая Правда божилась, клялась и рыдала,
Долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах, -
Грязная Ложь чистокровную лошадь украла -
И ускакала на длинных и тонких ногах.

Метро. Нас предупреждали, что туда лучше не ходить. «Юго-Западная» - это конечная станция одной из множества линий. Здесь и близко нет роскоши сталинских станций в центре города. На полу и на стенах облезлая плитка. Если одна из них отвалится, никто не буде беспокоиться о том, чтобы цвет новой плитки совпал с цветом остальных. Со всех сторон  несется бесконечный поток людей. Билет стоит 26 рублей (примерно 16 крон), ограничений по времени нет. Если человек сам не покинет огромного паука - московского метро, он может здесь ездить до одурения. И от голода он не умрет, на некоторых станциях есть киоски. Говорят, что сейчас людей почти нет, и вездесущие перегородки, направляющие движение толпы, дают понять, что многие москвичи сейчас действительно где-то на отдыхе, по крайне мере, в понедельник и вторник в метро было свободно.

Некий чудак и поныне за Правду воюет, -
Правда, в речах его правды - на ломаный грош:
"Чистая Правда со временем восторжествует, -
Если проделает то же, что явная Ложь!"

Мы сидим в ресторане и листаем меню, переводя его для коллеги-банкира, который плохо говорит по-русски. Я шучу, что некоторые основные блюда могут составить недельный бюджет российского пенсионера. Нирвана. Вчера и сегодня мы справились со своей непростой работой, и сейчас нас, наконец, ждет немного запоздалый обед, а потом дорога в аэропорт. Мы развлекаемся, изучая историческую карту средневековой Европы на стене возле нашего столика, на которую многие государства, включая и наше, не поместились.

Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата,
Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
Могут раздеть, - это чистая правда, ребята, -
Глядь - а штаны твои носит коварная Ложь.
Глядь - на часы твои смотрит коварная Ложь.
Глядь - а конем твоим правит коварная Ложь.

На плоском экране появляется Сабликова (Sáblíková). Нас веселит негодование российского комментатора из-за того, что сборная něpabědila. Здесь на удивление большой выбор пива, от кукурузного Heineken до черного Krušovice. Мы на улице Правды. У входа лежит свежий номер газеты «Правда». Государство плохо заботится о ветеранах. Ресторан тоже называется «Правда», здесь продается собственное пшеничное пиво с таким же названием. Есть даже «Правда» фильтрованная и нефильтрованная. Мы пьем нефильтрованную. В стакане около 500 миллионов дрожжевых грибков, которые не прошли через микрофильтры. Похожее пиво, скорее всего, пил и Высоцкий, пока не дошел до того, что перед выступлением со своей семиструнной гитарой должен был вкалывать в вену немного этанола.

«Притчу о Правде и Лжи» написал Владимир Высоцкий в 1977 году.