Дело Бендера живет и побеждает

– Сказали, чтобы за нами не занимали, – повернулась высокая седая женщина в каракулевой шапке-кубанке времен хрущевской оттепели и в шали, натянутой прямо на длинную куртку с каракулевым же воротником. Чем-то она была похожа на сенаторшу Петренко – может, шапкой, а может, несколько мужиковатым лицом.

– А что, всем не хватит? – попыталась пошутить я, представив, что мне до вечера придется стоять в этой бесконечной очереди – и прямо передо мной дверь закроется.

– Постеснялись бы, – почему-то шепотом отозвался мужичок лет 70-ти в заправленных в хромовые сапоги синих брюках с алыми рантами. – Не за водкой все же стоим

. – А за чем очередь-то? – пропела подошедшая девица, одетая явно не по сезону в яркую легкую курточку и обтягивающие джинсики.

На голос резво обернулся стоящий несколько в стороне худощавый поп в рясе, на которую была накинута пуховая куртка-«аляска».

– Вам, сударыня, – произнес он, произнес он неожиданно высоким голосом, – не сюда. Здесь люди за духовной пищей стоят!

Сударыня смерила его уничижающим взглядом. – Что, скрепы дают? – ехидно осведомилась она. – Так у меня этого добра полон рот и за забором огород. А к мощам приложиться – и мне пригодится.

Батюшку от такой рифмы покоробило и, махнув рукой, он отвернулся от святотатицы и принялся креститься, бормоча себе под нос какие-то богоугодные ругательства.

Вдруг где-то в середине очереди прокашлялся мегафон. – Раз, раз, раз, – прошипел он куда-то в сторону и обернулся к вздрогнувшей очереди.

– Господа, – взметнулось над головами, – товарищи, сограждане! В сею суровую для Отечества годину некоторые не понимают всей ответственности, возложенной на нас Господом и президентом! Я призываю всех, кто пришел сюда с нечистыми помыслами, всех содомитов, геев, лесбиянок и прочих иностранных агентов покинуть сие святое для каждого истинно русского человека место во избежание...

э-э-э эксцессов! Гнев мироточащей богородицы может пасть на ваши одержимые диаволом головы!

«По большевикам прошло рыданье» – как сказал классик в несколько иной ситуации, и от очереди отделились и ушли десятка полтора человек.

– Смело мы в бой пойдем за Русь святую, – затянул было какой-то мужичок в середине очереди, но сорвался и осип.

– Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй! – подхватила худсамодеятельность из нескольких старушек, сгруппировавшихся вокруг крестившего их, а заодно и остальных страждущих попа.

Очередь медленно подвигалась к заветной двери. На двери расположился огромный православный крест, выкрашенный золотой краской, с двух сторон от него висели плакаты. На одном было написано «Россия для русских», на другом – слова из гимна: «Братских народов союз вековой» и снизу в скобках (День русского единства). Все это на фоне обнявшихся Путина, Кадырова и Шойгу.

Впечатляло.

Наконец дверь распахнулась, и очередная партия страждущих приложиться вошла во дворик. Посреди на возвышении стояла написанная в традиционной манере икона впечатляющих размеров, еще пахнущая краской, изображавшая несколько стилизованную Богородицу с огромным золотым нимбом, держащую на руках лысого изможденного ребенка, отдаленно напоминающего главу государства. Из правого глаза дамы и левого глаза ребенка катились скупые, но отчетливо видимые миру слезы.

Приложившиеся к иконе отходили в сторону, где их поджидали молодые люди в монашеском облачении, почему-то подпоясанном веревками, с большим ящиком, на котором было написано: «Пожертвования на возведение Храма Чуда Явленного. От 1000 руб.».

Чуть поодаль для уставших были установлены 12 стульев, а за ними золотой столик с подсвечниками.