Сирийская грусть либералов

Ничего не могу с собой поделать – люблю слушать по утрам политические «ток-шоу». Вроде бы уже весь состав участников выучен наизусть, и изначально можешь сказать, кто из них и какие заявления сделает. Но это не отменяет того факта, что крайне забавно наблюдать за приглашенными в студию либералами: они с такой трепетной доверчивостью и тщательностью придерживаются методичек, что к глазам подступают слезы умиления...

Проследим это на «сирийском кейсе». Как всем памятно, в последних числах сентября Россия начала в этой, раздираемой гражданским конфликтом и внешней агрессией, стране операцию по принуждению к миру. Первый вопль, который издали параллельно с первыми авиаударами наши либералы звучал так: Афганистан! Россия вновь влезает в затяжную войну с кучей-кучей жертв среди своих военнослужащих, караул! В виртуальном пространстве были незамедлительно подготовлены тысячи могил и рекрутированы «скорбящие родственники» погибших. Бесценные персонажи, вроде Елены Васильевой, пачками валили в сирийском небе российские самолеты...

В общем, это был достаточно громкий визг, но вскоре он сменился неуверенным кудахтаньем, а потом и вообще пал до уровня невнятного бормотанья. Выяснилось, что подтвердить наличие катастрофических потерь нечем от слова «совсем». И тогда либералам быстренько сменили «методичку», и пляски начались вокруг несчастных жертв российской агрессии ака «мирные сирийцы». Только ненаблюдательный человек с доверчиво подставленными для лапши ушами не удивится тому, как плач по якобы погибшим российским летчикам одномоментно перерос в плач по реально погибшим беззащитным сирийцам. При этом, правда, заботливо устранялась из виду одна немаловажная деталь – от чьих рук погибших?

На мой взгляд, лучше всего подобный плач парировал украинский политолог Дмитрий Джангиров, когда он на вопрос – а как же жертвы среди мирного населения, ответил телеведущему следующим образом: а с какого момента лично вас эти жертвы и их количество начали волновать? С тех пор как Россия приняла решение об участии в урегулировании сирийского конфликта? А погибшие 200 тысяч человек до этого – это так, статистическая погрешность, возможно, даже вообще не люди, потому, что, по мнению либералов, люди в Сирии гибнут исключительно под российскими бомбежками?

– Замечательный вопрос! Хотелось бы адресовать его и нашим профессиональным плакальщикам.

Надо сказать, что реализацию первых двух методичек я перенесла сравнительно спокойно. Но вот как раз сейчас, на наших глазах, в жизнь воплощаются рекомендации третьей: надо брезгливо морщить носы и презрительно фыркать – а где же Победа? Разве это бои? – Никакие это не бои! Разве наступление сирийской Армии – это коренной перелом? – Никакой это не коренной перелом! Разве это Сталинград? – Выньте и положьте нам Сталинград, а если вы этого сделать не можете, то вы – лузеры!

Вот тут, конечно, хочется кое-что сказать нашим «дорогим либералам». Во-первых, следующее: не вам, существам, которые два года назад поддерживали радиостанцию «Дождь», говорить о Сталинграде. Вы же не видели ничего предосудительного в вопросе «не следовало ли сдать в 1941 году Ленинград», а теперь вдруг такими патриотами и ревнителями нашей истории стали, что нормальным людям деваться? И, во-вторых, ваши упреки насчет того, что все развивается слишком медленно – где драйв, где напор, где флаги на башнях, где толпы военнопленных (наверное, желательно замотанных в платки и в разбитой зимней обуви) – звучат просто смешно! Знают ли наши либералы хотя бы примерно, сколько по времени продолжалась Сталинградская битва? Или думают, что за июлем сразу же наступило начало февраля?

Да, вот такие дела... Есть смутное ощущение, что нас ждет следующий раунд методички, хотя, честно признаюсь, сложно представить, в чем он будет заключаться. Миллионные жертвы среди нашей двухтысячной группировки уже были, 160 сбитых самолетов ТУ – тоже, сотни разбомбленных детских садиков, роддомов и госпиталей – тоже, жалобы на отсутствие Сталинградской битвы в сирийской пустыне – опять-таки... Что ж, остается только с интересом ожидать, что еще придумают не слишком изобретательные люди в одном весьма известном заведении.