November 8, 2015 (Божия Матерь Своей благодатью покрыла и усмирила воинственность русских воинов)

"This morning (November 8, 2015), members of the British royal family lead thousands across Britain in remembering the country's fallen soldiers," a капитан Копейкин в небрежно наброшенном на плечи коричневом(см.прим.1) мундире 12-го Ахтырского Его Королевского Величества принца Фридриха Карла Прусского гусарского полка, гордо подбоченившись стоял в окружение немецких оккупантов, в аглицкой деревушке Уилфорд,  Ноттингемского района. 

Стоял под иконой "Положение риз Пресвятой Богородицы во Влахерне"(Прим2). Шлем ветер (the Helm-wind) с диким рёвом дул в каминные трубы, в углу залы электроные приборы транслировали "Сержант Бертран"  "Апрельского марша".  Немцы пытались стоять прямо и смирно, ибо " Свои произведения «Апрельский марш» создавал в условиях раскованной атмосферы рокерского общежития, где репетиции плавно перетекали в пьянку, а таблетки запивались водкой..." Ну и взгляда моего они опасаются. Особенно по утренним воскресеньям. Знают, что обыкновенно, опосля испепеления взглядом, в поместье наше врывается  пожарная команда в мотоциклетных касках, на ревущих, дымом пышущих конях. Мочить! Карать какофонией супостатов! Усы, шлемы, сапоги кожанные, двадцать пять контузий в пяти головах... Ну это в милой неметчине было...
              Теперь всё иначе стало. Не крикнешь властно сбегая с лестницы (где поставитъ запятую-то?), раскинув руки в тяжёлых перчатках: "Бон ами! Чарминг! Во ист дас бир?! Э?! Затем:

"Слушать мою команду! Дистанцию держать в четверть скорости движения, следовать в шахматном порядке, ножи попрятать, пули беречь!"

 Вот так раньше по воскресеньям-то бывало.

 Выпивали, как викинги исключительно из черепов своих врагов. Третьим тостом, как гусары: "За французских женщин, которые пошили нам мундиры из своих ряс!"

 Вот так раньше с гиком гоняли мы тёмную силу невежества и дремучего мещанства.

 

А сейчас -всё не то.

Зачитал в назидание мемуары Анненкова:"Любо мне было видеть в Берлине студентскую серенаду. Студенты, восхищенные лекциями профессора, нанимают музыкантов, приходят под окна учителя и после увертюры поют песни в честь науки, университета и преподавателя. Такую серенаду давали при мне профессору археологии. Старик вышел на балкон, все скинули шапки; он благодарил за честь, примолвил, что вдохновение слушателей сообщается профессору и что, может быть, лучшие соображения преподавателя зависят от этого взаимного энтузиазма."


Дома всё-таки хорошо, что не говори.

В университете чудишь сам, в одиночку, а антисанитарных условиях. А тут, дома то, и стены родные помогают. Калитка. Кусты. Дорожки. Не говоря уже о проживающих на моём иждивении оккупантах. Эти завсегда помогут, если заскучаешь.То ванну не сольют и за две недели даже потолки на втором этаже удивлённо так вспучатся от сырости, не говоря уже про стены. То забудут в кабинете пакет со сэндвичами на тот же срок, так что как только войдёшь, то понятно, что ты в милой Канаде, как минимум, настолько сырный запах силён сделался. То ещё чего удумают по широте девичьей души.


 

Прим1:"После взятия Парижа Ахтырский полк находился в Аррасе. Осмотрев полк, Денис Давыдов, тогдашний командир полка, нашёл внешний вид своих гусар довольно плачевным. Мундиры за время боевых действий изрядно обносились. Полк был расквартирован вблизи монастыря капуцинок, монахини которого носили рясы как раз «полкового» коричневого цвета. Решение подсказала сама жизнь, по приказу Давыдова с монастырского склада было изъято все сукно, необходимое для пошива новых мундиров. На параде ахтырцы выглядели блестяще и произвели впечатление на императора. После этого Александр I своим Указом повелел ахтырским гусарам на вечные времена носить коричневые мундиры."

Прим2: 18 июня 860 года русский флот князя Аскольда, в составе более 200 ладей, опустошив берега Черноморья и Босфора, вошел в бухту Золотой Рог и угрожал Константинополю. В виду города плыли русские корабли, высадившиеся воины "проходили пред градом, простирая свои мечи". Император Михаил III (842-867), остановив начатый поход на арабов, вернулся в столицу; всю ночь он молился, простершись ниц на каменных плитах храма Влахернской Божией Матери. Святой Патриарх Фотий обратился к пастве с проповедью, призывая слезами покаяния омыть грехи и в усердной молитве прибегнуть к заступничеству Пресвятой Богородицы.
Опасность возрастала с каждым часом. "Город едва не был поднят на копье", - говорит в другой своей проповеди Патриарх Фотий. После всенародного молебна святую Ризу Богоматери, взятую из Влахернского храма, с крестным ходом обнесли вокруг городских стен, погрузили с молитвой край ее в воды Босфора, а затем перенесли в центр Царьграда - храм Святой Софии. Божия Матерь Своей благодатью покрыла и усмирила воинственность русских воинов. Заключив почетное перемирие, Аскольд снял осаду Константинополя. 25 июня русские войска стали отходить, унося с собой большой выкуп.