Миф о реформаторе Столыпине, часть I.

На фото: Петр Столыпин принимает рапорт от волостного старшины в селе Пристанном Саратовской губернии.

Коллега с Алтая поведал нам, что нынешней осенью в Барнауле созывалась очередная конференция изучавших «выдающуюся государственную деятельность» царского премьера П.А. Столыпина.

Памятники, юбилеи, издания, конференции – все это приобретает характер некоей эпидемии.

Наши авторы предлагают обратиться к неопровержимым источникам биохроники «великого премьера» и оценкам его современников.

 
Масла в костер столыпинского культа, помнится, подлил нынешний президент В.В. Путин.
В декабре 2012 г. в Москве, у Дома правительства, был открыт памятник П.А. Столыпину.
Идея принадлежала не народу и даже не крестьянам, которых он «осчастливил» в свое время, а главе тогдашнего правительства РФ В.В. Путину.
Более того, был брошен клич членам правительства, чтобы «скинулись на памятник»…
Коль скоро мы заговорили о памятнике, следует напомнить, что Столыпину еще в 1913 г. был установлен памятник в Киеве, где он был убит агентом царской охранки – эсером Богровым в 1911 г.
Этот памятник был разрушен 16 марта 1917 г., и вовсе не большевиками, а «керенскими демократами» – так же, как хрущевско-ельцинские и украинские «демократы» свергают ныне памятники руководителям страны, преобразовавшим архаичную Российскую империю вместе с Украиной в супердержаву – СССР.
Памятники Столыпину многомиллионной стоимости установлены, кроме Москвы, и в некоторых других городах в связи со 150-летием со дня его рождения и за особый вклад в развитие нашего государства.
Попытаемся обозреть «выдающуюся государственную деятельность» Столыпина без мифов, реально, опираясь на его слова и дела, оценку его деятельности его же современниками и объективными историками прошлого и настоящего времени.
 
***
 
Начнем с деятельности молодого Столыпина.
После окончания естественного факультета Петербургского университета в 1884 г. в возрасте 22 лет он начал работать в министерском департаменте земледелия.
Через пять лет перешел на службу в министерство внутренних дел, где стал работать юристом.
Позже Столыпин был назначен ковенским (ныне Каунас) уездным предводителем местного дворянства, а в 1902 г. – гродненским губернатором.
Эта служба дала ему определенный административный и управленческий опыт.
С учетом этого опыта, в 1903 г., по рекомендации министра внутренних дел Плеве, Столыпин назначается губернатором Саратовской губернии, которая в это время была охвачена крестьянскими бунтами.
И здесь он проявил свой «железный» характер и «твердую руку» для наведения «порядка».
На этом периоде жизнедеятельности Столыпина остановимся подробнее, чтобы понять истинную причину его перевода по личному повелению Николая II в правительство Российской империи.
 
В отчете за 1903 г. Столыпин писал:
«…администрация Саратовской губернии должна быть неослабно на страже порядка, т.к. население местами весьма разнузданно, склонно снисходительность считать за слабость и чуть ли не за поражение со стороны правительства».
Поначалу он стал наводить порядок «наличными силами и средствами», чтобы крестьяне «снисходительность» власти «не считали за слабость», а попутно принимал меры по наращиванию этих сил и средств.
 
В течение весны 1903 г. Столыпин добился образования в губернии конно-полицейской команды на постоянной основе.
Команда была опробована подавлением бунтов в Балашовском и Аткарском уездах, с целью «показать местным крестьянам пример того, как русский человек и честный солдат служит царю и охраняет местных землевладельцев». 
Для активизации сыскной деятельности полиции им вытребованы в МВД необходимые средства.
А также был укреплен штат первых земских руководителей в качестве противовеса антиправительственной агитации в деревне, улучшена координация их деятельности по выявлению неблагонадежных, с последующим удалением их из губернии.
Репрессии оставались основной мерой и против либеральных земских служащих.
«Всякая снисходительность к ним, – отмечал Столыпин в послании правительству, – в случае использования ими своего служебного положения для распространения своих политических идейнедопустима и что при первых же признаках такого рода деятельности должны приниматься самые решительные меры».
 
Губернатор прекрасно осознавал, что невозможно осуществить комплекс репрессивных мер в рамках нормального судопроизводства, требовавшего фактических оснований для осуждения.
Он неоднократно отмечал большую пользу «Положения об усиленной охране», введенного в губернии с 1903 г., а в январе 1905 г. получил право издавать «Обязательные постановления», после чего добился расширения своих полномочий вплоть до возможности подвергать обыскам и предварительному аресту лиц, подозреваемых в политической неблагонадежности без прокурорского вмешательства, следственных и судебных органов.
Деятельность Столыпина на посту саратовского губернатора в предреволюционные годы (1903–1904) определялась стремлением укрепить существующий режим и его опору – дворянство – и полностью соответствовала правительственной политике МВД и Николая II.
 
Революция 1905 г. принципиально изменила ситуацию в стране и в губернии.
Несмотря на всестороннее усиление репрессивных мер и применение их на практике Столыпиным, крестьянское движение в губернии осенью достигло своего пика.
Волнениями были охвачены все десять уездов Саратовской губернии, уничтожено 293 помещичьих «экономий» (имений), что в шесть раз превышало общероссийский уровень.
Выросло число выступлений крестьян против власти, активизировалась революционная деятельность земских служащих, ширилось рабочее движение.
Земские либералы, используя недовольство населения, пытались объединить все антиправительственные силы под конституционными лозунгами.
Столыпин отмечал, что «все лица свободных профессий являются сторонниками освободительного движения, к ним примыкает молодежь, и если присоединятся нелегалы, то получится внушительная сила под лозунгами всеобщей, равной, тайной подачи голосов».
Революционное движение сливалось в единый поток.
 
События в стране оценивались Столыпиным «как болезненный процесс, для преодоления которого без потрясений всей системы, требуется особое напряжение всей власти и особые полномочия».
Под влиянием этих событий губернатор скорректировал характер принимаемых мер в сторону ужесточения внесудебных расправ.
В связи с тем, что местная полиция оказалась не в состоянии противодействовать революции, главную ставку Столыпин сделал на привлечение войск, которыми постепенно наводнял губернию.
С целью оградить помещиков от бунтующих крестьян губернатор приказал войскам применять оружие на поражение.
Кроме этого, в качестве превентивной меры он допускал аресты и содержание в тюрьмах неблагонадежных лиц без каких-либо реальных оснований – лишь при наличии подозрений.
Такая бурная деятельность Столыпина была замечена «наверху», и он был удостоен высочайшей благодарности «за успокоение края», хотя по числу сожженных помещичьих имений подведомственная ему губерния опережала все остальные.
В апреле 1906 г. он был вызван срочной телеграммой в Петербург, где узнал, что С.Ю. Витте на посту председателя Совета министров сменяет И.Л. Горемыкин, а его, Столыпина, назначают министром внутренних дел.
Спустя три месяца он становится главой правительства.
 
***
 
Прежде чем рассказать о его деятельности в этих должностях, приведем мнения о нем нескольких его современников, полностью оправдавшихся впоследствии.
Бывший предсовмина граф С.Ю. Витте говорил о Столыпине как о человеке «средних умственных качеств и среднего таланта», любителе громких фраз и театральных жестов.
Но если Витте можно еще заподозрить в необъективности по отношению к Столыпину, сменившему его, то такое нельзя подумать о С.Е. Крыжановском, ближайшем соратнике Столыпина и его первом заместителе по МВД.
Крыжановский в своих мемуарах отмечал, что политика Столыпина была не так мудра, как принято думать и говорить.
Он писал, что «в области идей Столыпин не был творцом… вся первоначальная законодательная программа была получена им  в готовом виде в наследство от прошлого».
Итак, отметим: Столыпин «средних умственных качеств и среднего таланта» и не генератор идей.
 
Оценка британского посла в России Д. Бьюкенена, симпатизировавшего, между прочим, Столыпину, дополняла указанные оценки.
Посол, обратив внимание, что назначение Столыпина министром внутренних дел совпало с началом работы, а вскоре и роспуском I Госдумы, констатировал, что разгон II Думы был инициирован самим Столыпиным в бытность его предсовмином.
Бьюкенен отмечал также, что Столыпин не только нарушал законодательство, но и настроил против себя даже основных своих сторонников деспотизмом.
Обе должности – министра ВД и предсовмина России – он использовал для решения одной задачи: установления «порядка» в стране, под которым понимал подавление бунтарей в деревне и революционеров в городе, усиление самодержавия, защиту буржуазии, рождение кулаков на селе, которые должны были, заодно с помещиками, поддерживать власть.
 
Полностью подтвердил мнение графа Витте о нем – «средних умственных качеств и среднего таланта» и Крижановского – «не генератор новых прогрессивных идей, а остался в плену методов управления, использовавшихся им в Саратовской губернии».
Однако его попытки установления порядка в стране были обречены на провал, а его политическая смерть наступила задолго до рокового выстрела в театре.

Назначение Столыпина министром ВД придворные круги встретили сдержанно.
Несмотря на старинное дворянское происхождение, он был чужд высшей аристократии того времени.
Резко выделялся среди столичной бюрократии своей решительной и бескомпромиссной борьбой против революционеров.
Последние, в свою очередь, не остались в долгу, а объявили ему настоящую войну.
На жизнь премьера было совершено 10 покушений, в одном из которых погибло 27 человек и 32 были ранены, в том числе он сам (легко) и дочь, которая лишилась обеих ног.
После этого к существовавшим военно-окружным судам, по его инициативе, прибавились военно-полевые суды.
Отныне судопроизводство над «бунтовщиками» завершалось ускоренно в пределах 48 часов, а приговор исполнялся в 24 часа по распоряжению командующего округом.
Суды, состоявшие из строевых офицеров, чаще всего приговаривали подсудимых к смертной казни.
В период 1906–1909 гг. военно-окружными и военно-полевыми судами без участия юристов были повешены или расстреляны более семи тысяч человек и отправлены на каторгу десятки тысяч. 
Выступления крестьян рассматривались как уголовно наказуемые деяния.
Поэтому в повседневный обиход вошли выражения «столыпинский галстук», что означало петлю, и «столыпинские качели» – виселицу.
 
Столыпин занял пост министра ВД накануне открытия I Госдумы.
Выборы в нее прошли по законам, разработанным его предшественниками, стремившимися обеспечить в парламенте преобладание «мужицкого элемента» в надежде на монархические настроения деревни, религиозную смиренность, поддержку ими царя-батюшку и т.п., которые должны были положить конец революционной смуте.
Это было глубокое заблуждение властной верхушки.
Несмотря на бойкот выборов со стороны наиболее радикальных партий, ее состав оказался оппозиционным.
Большинство мест получили партии кадетов, трудовиков и эсеров, настроенных «по-боевому».
Правый фланг составляла незначительная часть октябристов («Союз 17 октября» – партия крупных помещиков и торгово-промышленной буржуазии в России, поддерживающая властные структуры).
Представители черносотенных партий в Думу не попали.
 
Народные избранники вместо аллилуйи властям подняли вопрос о политической амнистии и принудительном отчуждении частновладельческих имений в пользу малоземельных крестьян – и сразу же превратились в глазах великих князей и министров в «стаю преступников» и «собрание пятисот Пугачевых».
Правительство  Горемыкина ответило им резким «нет», а Столыпин, отвечая на запрос о полицейских репрессиях, сказал, что власть не имеет права бездействовать и будет продолжать действовать так же, как действовала до сих пор.

Депутаты отвечали на это свистом и криками: «Позор! В отставку!»
Столыпин же изрек: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!»

Фраза, цитируемая нынешними апологетами Столыпина, является демагогической, поскольку за ней не последовало ничего путного для величия Российской империи – наоборот, она пала через десятилетие.

В царском окружении были люди, пытавшиеся найти компромисс с мятежным парламентом, поскольку Николай II и многие придворные опасались, что разгон Думы вызовет взрыв возмущения по всей стране.
После долгих консультаций и переговоров I Госдума была распущена.
Войска были приведены в боевую готовность на случай беспорядков, однако страна отреагировала на эту новость полнейшим спокойствием.
Таким образом, первая Государственная Дума, избранная на пять лет, просуществовала всего 72 дня.
 
***
 
Одновременно с разгоном Думы была проведена реорганизация правительства.
Горемыкин был отправлен в отставку, причем в обычной для Николая II манере, т.е. без предупреждения и обоснования причин, как позже стали делать его последователи – президенты РФ.
Предсовмином был назначен Столыпин.
Так, в возрасте 44 лет он стал главой правительства, и на его плечи лег груз колоссальной ответственности за умиротворение страны, едва вышедшей из полосы потрясений 1905 года.
Столыпин вместо умиротворителя снискал славу «душителя революции» и всего нового, прогрессивного.
Премьер-министр, сохранивший за собой руководство министерством внутренних дел, оправдал это прозвище.
Он вникал во все тонкости полицейского ремесла, лично знакомился с донесениями секретных осведомителей, особенно ценил сведения Е.Ф. Азефа – одновременно агента охранки и главы Боевой организации партии эсеров.
 
По приказу Столыпина было пролито много крови в процессе жестокого подавления восстания в морских крепостях Кронштадт и Свеаборг.

После третьеиюньского переворота (широко распространенное название произошедшего 3 (16) июня 1907 года в России досрочного роспуска II Госдумы, сопровождавшегося изменением избирательной системы)была избрана III Госдума с использованием дошедших до нас грязных технологий (тасование избирательных коллегий, использование административного ресурса, ограничение представителей нежелательных партий, крупные финансовые затраты на подготовку к выборам, подкуп журналистов и избирателей и т.д. и т.п.), в результате чего был обеспечен перевес октябристов – аналог нынешних единороссов, и представителей дворянства, где сформировался «крепкий устойчивый центр» из 300 депутатов, подчинявшихся безоговорочно правительству.
Об этом писали и Милюков (предводитель кадетов), и Коковцев (министр финансов), и Воровский (социал-демократ) и др.
 
Третьеиюньские события 1907 г. развязали руки Столыпину.
Он широко использовал полицию для подавления любых признаков недовольства и политическое насилие против оппозиции, санкционировал убийство оппозиционных деятелей неформалами уголовного толка, рядящимися в патриотов.
 
Была создана охранка нового типа с использованием провокаций для достижения политических целей, о чем было известно даже иностранным государствам, благодаря своим послам в России.
Разгон II Государственной Думы 3 июня 1907 года стал возможным потому, что одному из социал-демократических депутатов был подброшен «наказ» солдатам столичного гарнизона с призывом к вооруженному восстанию, затем последовал обыск с обнаружением полицией этого «крамольного материала».
Столыпин потребовал разрешения на арест всех депутатов социал-демократов.
Дума даже не успела ответить на правительственный запрос, как уже вышел указ о роспуске парламента – после 105 дней ее функционирования.
 
По распоряжению Столыпина был образован секретный агентурный отдел, курировавший таких провокаторов, как Азеф (эсер) и Малиновский (член ЦК партии большевиков), с подачи которого охранка арестовывала Бухарина (1910), Орджоникидзе (1912), Свердлова и Сталина (1913).
Доходы этих провокаторов превышали зарплаты их шефов и министров.
Деятельность политической полиции, усиливая раскол между государственной властью и народом, способствовала созданию в России революционной ситуации.
Поэтому она была не только враждебна народу, но создавала угрозу существующему государственному строю Российской империи.
 
Таким образом, как отмечал граф Витте:
«Столыпин… внес во все отправления государственной жизни полнейший произвол и полицейское усмотрение. Ни в какие времена при самодержавном правлении не было столько произвола, сколько проявлялось во всех отраслях государственной жизни, как во времена Столыпина».

Третьеиюньская политическая система Столыпина оказалась в тупике.
 
В.И. Ленин справедливо указывал, что самодержавие не было способно к проведению необходимых реформ, обеспечивших бы ему здоровое  продолжение «жизнедеятельности».
«Система исчерпала себя, – писал Ленин, – исчерпала свои социальные силы. Обстоятельства сложились так, что никакая реформа в современной России невозможна».
Поэтому впереди замаячила революция, которую, при всей преданности идее монархии, Столыпин ускорил объективно и тем самым обрек самодержавный строй на гибель.

В истории России имя Столыпина осталось бы как синоним реакционера, деспота и душителя любых проявлений демократии и свободы, если бы не его попытки аграрной реформы – разрушения традиционного общинного уклада русской деревни.
 
Именно русской деревни, поскольку его реформы касались в основном русских губерний – собственно России.
 
Асланбек ШОГЕНОВ 
г. Нальчик