Ни стыда, ни совести, ни гордости, ни чести

Череда громких преступлений, совершенных сотрудниками правоохранительных органов, провал на Олимпиаде в Ванкувере и последовавшее за ним «жеманничанье» Тягачева, который в течение дня то уходил в отставку, то вдруг раздумывал, – высказать свои размышления я собирался уже давно. Но каждый раз что-то останавливало: то времени не было, то – вдохновения. Сейчас я понимаю, что все это время я подсознательно хотел разувериться в собственных неутешительных наблюдениях, дождаться чего-то, что опровергнет мои выводы. К сожалению, не дождался.

Говорят, раньше люди заботились о собственной чести. Не зря русские поговорки рекомендовали каждому беречь ее смолоду. У человека, который ее запятнал, выходов было немного: или остаться на всю оставшуюся жизнь парией, выпасть из общества, или же попытаться хоть как-то искупить свои прегрешения, ценой, в разы дороже. Бывало, что человек колебался, не знал, как ему поступить, и тогда ему приходили на помощь. На Востоке провинившимся посылали шелковый шнур, на Западе могли «совершенно случайно» оставить пистолет с одним патроном.

Глядя сегодня вокруг, я понимаю, что, к сожалению, такие понятия, как «честь» и «достоинство», канули в лету. Вокруг процветают коррупция и мошенничество, та самая честь измеряется в количестве денег на банковском счете, а отвечать за свои проступки стало, похоже, дурным тоном. Майор Евсюков не пожелал застрелиться, устроив кровавую бойню в магазине, а когда ему присудили пожизненное заключение, высказал особое неудовольство и подал кассацию в Верховный суд, пригрозив, что следующим шагом станет иск в Страсбург. Министр спорта, туризма и молодежной политики Виталий Мутко после скандального провала российской сборной в Ванувере не уставал повторять, что готов уйти. Однако не ушел, прошение об отставке не написал (вероятно, опасаясь, что оно будет одобрено), а вместо него в жертву принесен один из заместителей министра. Нет, я ни в коем случае не пытаюсь равнять чиновника с милиционером-убийцей, я просто хочу показать, что сегодня и многие чиновники, и многие милиционеры, военные, бизнесмены (список можно продолжать и продолжать) откровенно плюют на все нормы морали и в буквальном смысле лишены хоть какого-то подобия чувства ответственности и стыда.

А буквально сегодня у майора нашелся последователь: пьяный полковник милиции затеял стрельбу в метро. К счастью, из травматического оружия, а не из боевого.

Что можно сделать в такой ситуации? Вопрос сложный. Я не буду призывать узаконить членовредительство вроде японского юбицумэ или  же перенять опыт Китая в борьбе со взяточниками. Возможно, подобные шаги сыграли бы свою роль и помогли бы исправить ситуацию, но дело тут не только в этом. Как показывает практика, самураи в России не водятся, а пойди мы путем Китая, – у всех поборников «демократии» случится массовая истерика.

То, что государственная служба, как служба в войсках или органах внутренних дел, подразумевает высокую ответственность, никто не будет спорить. Быть может, обществу следует интенсивней напоминать об этом? И показывать, что эта ответственность – вполне реальна, осязаема, не является простым звуком, фикцией. Почему бы при приеме человека на подобную работу, ему бы не вставлять в зуб коронку с цианистым калием? Чтобы, коли уж совершил проступок, опозорился, так хоть чем-то оправдаться в глазах окружающих? Можно было бы даже специальные «знаки отличия» ввести, в соответствии с должностью. Сначала – ампула для самого человека, потом, когда он продвинулся по карьерной лестнице, - в обязательном порядке вставить имплант всем членам его семьи. Для чиновников высшей категории можно предусмотреть личное оружие с покрытием из золота или даже платины, с никрустацией драгоценными камнями… и с одним патроном. Эдакий знак положения в обществе и одновременно напоминание – для него самого – о требованиях, которые должность на человека налагает. Мне кажется, это должно помочь.

Говорят, самое тяжкое наказание, - то, которое провинившийся накладывает на себя сам. Дескать, невыносимо тяжело жить с тяжким бременем содеянного на собственной совести. Вот только осталась ли у людей совесть, вот в чем вопрос.