Союз похабских недописателей

Все описанное в данном тексте является чистым вымыслом.

Любое совпадение имен, фактов и событий просьба воспринимать как злой умысел автора.

Вопрос о собственности Дома недописателей города Похабска поднял к жизни старый, как мир, вопрос: а есть ли вообще писатели в нашем городе?

С одной стороны, если есть Дом недописателей и целых два Союза недописателей – значит, есть и собственно сами писатели. По крайней мере, были – их имена по сей день можно обнаружить как на мемориальных досках, так и в планах уроков отдельных учителей литературы.

С другой же стороны, писатель, как бы это помягче выразиться, должен писать. И они, как бы вроде бы, по их словам, что-то пишут. И даже, по слухам, нечто великое и эпохальное. А также вечное и незабвенное.

Но вот результатов их трудов почему-то никто не видит. То есть, само собой, департамент культуры регулярно выдает некие весьма скромные дотации на печатание книжек стихов местных поэтов, и эти книжки даже иногда печатаются. Тираж в несколько сотен (в лучшем случае) экземпляров с успехом расходится на торжественной пьянке среди родственников и знакомых, чтобы, опять-таки в лучшем случае, занять место на полке среди десятка таких же, простите за выражение, книг, ну, а в худшем – отправляется по прямому назначению, то есть в туалет.

Великий и страшный секрет могучего Союза недописателей города Похабска – в том, что им не пишется. Вот до 1991 года им писалось – потому что в СССР можно было писать любую, простите за прямоту, хрень, лишь бы она соответствовала социальному заказу. Внутренние метания передовой и не очень молодежи, проблемы смычки города и деревни, служебные проблемы комбайнеров и передовиков производства – все это с успехом сходило за литературу, в результате чего автор получал корочку Союза писателей и после этого был обласкан жизнью и властью. То есть после этого он уже мог даже не писать – он просто нес гордое звание писателя, встречался с молодежью, отдыхал за границей от трудов праведных и подписывал разного рода письма.

Власть в долгу не оставалась, всячески развивая ленинский тезис о том, что писатель – есть ум, честь, совесть и так далее. Конечно, великий вождь сказал это про партию, но мы-то знаем, что те отдельные писатели, которые рискнули вякнуть против партии, вовсе нам не писатели, а ревизионисты, догматики и оппортунисты в одном лице, и место им на диком западе.

На самом деле близкие и родственники писателей отлично знали, что с честью и совестью в этих кругах были существенные проблемы. Не скажем за всех российских, но конкретно похабские писатели правильно восприняли заветы Эрнеста нашего Хэмингуэя и щедро разбавляли свое творчество алкогольными напитками в ассортименте. Для многих это стало даже более важной частью творческого процесса, чем само по себе писание – для чего, между прочим, идеально подходило закрытое для непосвященных здание Союза недописателей. В самом деле, что может быть приятнее – регулярные попойки за казенный счет, в обществе себе подобных, где никто не кажет худого слова, не заподозрит в графомании и позволит прочитать страницу-другую из новенького.

Конечно, одним алкоголем в такой проникновенно творческой среде не обходилось. Не брезговали писатели и экспериментами с психоделиками, увлекались и, прости господи, Кастанедой, ну а на личном фронте просто обожали наставничество над юными дарованиями как в традиционной, так и в особо извращенной форме. И хорошо, если эти дарования были хотя бы другого пола…

Конечно, были среди писателей и писатели. Которые именно писали. Причем писали именно нетленку. Но их, как и любых провидцев и ясновидцев, не любили и гнобили. Фантаста с мировым именем Юрия Голиафова со свистом и улюлюканием выкинули из Союза недописателей – отчего тот писать, как ни странно, не перестал, а скорее наоборот.

Но – пришли другие времена. И как-то вдруг оказалось, что за писанину ни о чем никто платить не хочет. Что этому, как его, народу, нужны какие-то другие книги.

А о чем в таком разе писать – никто из похабских писателей не знал, да и писать по-другому не умел и не хотел. А хотел, как и прежде, ничего не делать за государственный счет.

Эти желания, однако, радикально расходились с желаниями государства, которому вовсе не хотелось кормить армию дармоедов под видом развития культуры. То есть, конечно, армию дармоедов государство все равно очень даже кормило, но то – совсем другое дело, те дармоеды – люди полезные, или, как минимум, родные, а тут – ни разбери кто... Помыкавшись пару лет, похабские писатели придумали совершенно гениальный ход – они заявили о том, что в Похабске сформировалась свершено уникальная русская патриотическая писательская идея, которая рано или поздно спасет всю страну от чужеродного режима и растленного влияния как запада, так и востока. Заявить свой протест против власти писатели все-таки не рискнули, так как какие-то дотации на них периодически все-таки сваливались, а вот развить идею своей гениальности, уникальности и неповторимости начали активно муссировать. Не последнюю роль в этой идее сыграл и вовремя укочевавший в нерезиновую Валентин Непутин, у которого, как известно, с утра до вечера болит сердце за Россию.

Что любопытно – за прошедшие с тех пор 19 лет весь необъятный Союз похабских недописателей умудрился практически ничего не написать. Вся шайка бездельников от литературы оказалась совершенно не способна написать что-то такое, чем заинтересовался бы кто-нибудь, кроме родственников и самих писателей. Само собой, во всем оказался виноват прогнивший запад, буквально заполонивший книжные полки дешевой безыдейной литературой, совершенно вытеснившей подлинно русских талантов на второй, третий и далее планы.

Впрочем, веяния времени оказались не совсем чуждыми и писателям. Талант талантом, а кушать хочется. Ну а работать, соответственно, не хочется. И вот тут очень удачно среди «хозяев жизни» появились люди, желающие присовокупить к материальным благам еще и блага духовные. То есть вступить в ряды властителей умов.

Путь в большую литературу оказался до обидного прост. Виктор Кронштейн, например, целый год поил и кормил руководство Союза недописателей в своей тошниловке, после чего был с восторгом принят в члены. И теперь несет гордое звание. Недотравник Изя Кившиц даже кормежкой себя отягощать не стал – хватило имени и связей. Позвонили кому надо, заценили гениальность стихов по достоинству – и получай, экс-врач и упс-политик, звание члена.

Нельзя, конечно, утверждать, что вот так уж совсем уж никто ничего не пишет. Стихи-то пишут, а придворный, простите за выражение, поэт Владимир Снафф (в девичестве Смирнофф) вообще строчит их, как швейная машинка, удачно рифмуя «едет» с «бредит», и посвящая нужным людям на их юбилеи. Нужных людей оказалось достаточно много для того, чтобы на объедках с барских столов Снафф толстел и хорошел.

Но вот как-то странно получается. Есть в Похабске писатели. И их даже знают далеко за пределами. И они даже получают серьезные международные премии и здороваются за руку с оргкомитетом Букеровской премии. Однако в Союз недописателей они почему-то – ни ногой. И домишко для пьянок и посиделок им совсем не нужен – с кем надо, они и на кухне посидят, и бутылочку купят за свой счет.

Казалось бы, зачем в этих условиях нужен Союз недописателей? Пусть тот, кто писать умеет и может – живет не за счет дотаций из бюджета, а за счет заработанных средств. А тот, кто хочет, но никак не может – пусть вагоны грузит. Все польза.

Но не тут-то было. А как же, простите за мой французский, реноме? А как же репутация города и области? А как же отчеты о проведении и так далее? Что будет писать департамент культуры в отчетах – что кто-то где-то за границей издал книгу сорокатысячным тиражом? Ну уж нет. Писать надо правильно – и о потраченных деньгах, и о мероприятиях Союза недописателей. А как же. Надоть же.