Глобальное потепление: как под шумок «пилят» миллиарды

Политики и дипломаты травят байки про глобальное потепление и углекислый газ, убивающий все живое. А под шумок «пилят» миллиарды

Перед климатическим саммитом в Копенгагене глава Международной организации по изучению изменений климата (IPCC), железнодорожный инженер Раджендра Пачаури, заявил, что в целях спасения человечества от потепления надо регулировать количество личных автомобилей, электричества, используемого постояльцами в гостиницах, и даже холодной воды, подаваемой в ресторанах. Г-н Пачаури собрался регулировать личную жизнь и мировую экономику в масштабах, сравнимых с «Городом Солнца». В 2007 году бывший вице-президент США Альберт Гор, дом которого потребляет в 20 раз больше электроэнергии, чем дом среднестатистического американца, получил Нобелевскую премию мира за борьбу против глобального потепления. Альтернативным кандидатом была Ирена Сендлер, спасшая 2500 еврейских детей из варшавского гетто. На саммите в Копенгагене африканские страны потребовали от Запада 67 млрд долларов компенсаций за изменение климата.

Каким образом г-н Пачаури планирует захватить власть, которой не обладали даже Гитлер и Сталин? Почему идея, истинность которой доказывают ревущие толпы с плакатами, называется «научной»? Почему люди, которые распределяют миллиарды долларов и принадлежат к элите элит, как Альберт Гор, считаются «борцами против истеблишмента»? Что это — глобальная бюрократия или глобальная демократия?

О загрязнении окружающей среды углекислым газом

Как только я стала критиковать учение глобального потепления, в мой адрес посыпались возмущенные письма. «Разве вы не видите, — спрашивали меня, — что, борясь против СО2, мы боремся за чистую планету?»

— Даже если глобального потепления нет, — сказал мне в частной беседе Владимир Рыжков, — все равно против него надо бороться. Хоть воздух станет чище.

Многие и в самом деле убеждены, что борьба за уменьшение СО2 есть борьба против загрязнения окружающей среды. Действительно, почти во всех работах климатических алармистов повторяется тезис о том, что СО2 — это «важнейший по величине антропогенный загрязнитель окружающей среды». Киотский протокол регулирует исключительно содержание в выбросах СО2 и других парниковых газов, не отвлекаясь на такие мелочи, как формальдегид или свинец.

Так вот, господа, я хочу, чтобы все твердо понимали, что СО2 не является загрязнителем.

Вода, например, может быть загрязнена самыми разными веществами. В ней могут быть кислоты и щелочи, диоксины и тяжелые металлы, пестициды и нефтепродукты, радиоактивные вещества и кишечная палочка. Есть только одно вещество, которое совершенно точно не может загрязнить воду. Это СО2 — диоксид углерода.

Каждый раз, когда вы пьете газировку, вы пьете воду с СО2. Газировку специально делают с помощью СО2, потому что он абсолютно безопасен. «Сухой лед», который лежит в лотке с мороженым, потому там и лежит, что он совершенно безопасен. СО2 является частью природного цикла, выдыхается людьми, поглощается растениями, и мы пьем газировку и храним мороженое в «сухом льду» по той же причине, по которой не падаем в обморок от собственного дыхания.

То же самое — воздух. Всякое загрязнение воздуха — локально. Норильск выбрасывает 2 млн тонн диоксида серы, 2 млн тонн оксида меди, 19 млн тонн закиси азота и 44 тысяч тонн свинца. Кислотные дожди, идущие над Норильском, проедают асфальт, как губку. БрАЗ и КрАЗ отравляют нас фтором. Астраханский ГПЗ — сероводородом. Химические предприятия Дзержинска выбрасывают в воздух весь список боевых отравляющих веществ. Где-то травят хлором, где-то аммиаком.

Есть только один газ, выбрасываемый всеми этими заводами, который совершенно безвреден, не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха, не представляет опасности для человека и является интегральной частью биосферы. Это — углекислый газ, СО2.

Когда вам показывают дымящиеся трубы и говорят, что это СО2 и что надо ограничить эти выбросы, чтобы сдержать глобальное потепление, вам врут дважды. Во-первых, СО2 — прозрачен и бесцветен. Что бы ни стояло хвостом над трубой — это не СО2, потому что СО2 невидим. Во-вторых, если из этой трубы выбрасывают диоксид серы (как в Норильске или Медногорске), то эти выбросы теоретически охлаждают атмосферу, потому что диоксид серы, прореагировав с водяным паром, образует сульфатные аэрозоли, которые отражают солнечные лучи. Если наша главная беда — потепление, то выбросы в Норильске надо увеличивать. Так, чтобы асфальт проедало не на полметра, а на метр.

Еще раз подчеркну: любое загрязнение локально. На одной помойке ртуть, на другой — диоксин. Поэтому и бороться с загрязнением надо на локальном уровне. Но глобальная бюрократия не хочет ехать в Норильск или Астрахань и дышать там дерьмом. Она хочет ехать в Копенгаген, где гранты и телекамеры. Поэтому она придумала регулировать что-то глобальное. То, что есть везде. Поэтому Киотский протокол регулирует выбросы СО2, а не свинца.

Наш нос не может унюхать СО2 не потому, что тот не пахнет вообще. Очень возможно, что если бы мы дышали фтором, то опасный для нас СО2 мы могли бы унюхать. У нас нет рецепторов для распознавания СО2 именно потому, что он не является маркером.

Поэтому если вы слышите, что СО2 — газ, которым питаются растения и который мы выдыхаем, газ, которым газируют минералку и в котором в супермаркетах держат продукты, — называют «антропогенным загрязнителем», вы можете смело рассмеяться и уйти.

Этот «антропогенный загрязнитель» вместе с сероводородом, метаном и аммиаком составлял атмосферу Земли за 4,5 млрд лет до появления на ней человека и до сих пор составляет одну из основ жизни…

Как менялся климат Земли

Очевидно, что любая научная теория, чтобы предсказывать, должна объяснять. Если у вас просят 5 млрд долларов за то, чтобы в будущем Луна не упала на Землю, спросите: «А отчего позавчера было лунное затмение?» Если вам не ответят — не стоит давать 5 млрд на всякий случай. Гоните просителя в шею.

Земля существует 4,5 млрд лет, и за это время на ней ледниковые периоды периодически сменялись межледниковьем.

Предыдущее межледниковье, или ээмский период, продолжалось со 130 по 115 тысяч лет до н.э. В это время мир был значительно теплее нынешнего, уровень моря был выше на 4—6 метров, на Северном полюсе летом не было льда, Скандинавия была островом, на Рейне и Темзе водились гиппопотамы.

См. график 1.

114 тысяч лет назад началось новое оледенение. Уровень океана опустился на 120 метров. В конце плейстоцена ледники отступили, однако в раннем Дриасе, около 12,9 тысячи лет до н.э., на Землю обрушилось внезапное похолодание, продолжавшееся около 1500 лет.

Важность этого похолодания трудно переоценить. Дело в том, что одно из самых важных событий в истории человечества — это неолитическая революция, переход человека от собирательства к земледелию.

Это не просто переход к другой системе жизни — это и переход к другой социальной системе, и прежде всего к частной собственности. Пшеница, которую вы собираете в поле, — ничья; пшеница, которую вы растите, — ваша частная собственность.

Есть веские основания полагать, что этот переход в раннем Дриасе проделали четыре независимые друг от друга цивилизации. В это время в Центральной Мексике стали возделывать кукурузу, в среднем течении Янцзы — рис, в нынешнем Эквадоре — тыкву, а на Ближнем Востоке — пшеницу. Четыре абсолютно независимые друг от друга культуры, с совершенно разным будущим одомашнили три разных злака и овощ; этот процесс был глобальным, и единственное, что в это время было глобальным, — это резкое похолодание. Оно также вызвало гибель кловисской культуры, которая не смогла приспособиться к новым условиям.

Затем наступил климатический оптимум голоцена: с 9 до 5 тысяч лет до н.э. в мире было снова теплее, чем сейчас. Рост тепла был прерван в 6200 г. до н.э. каким-то внезапным событием, приведшим к резкому похолоданию, однако спустя 400 лет температура снова начала расти…

Новое похолодание началось ок. 2200 лет до н.э. и продолжалось почти 600 лет; оно совпало с крушением империи Саргона Аккадского и Среднего Царства в Египте. Следующий 600-летний период холодов ударил с 60 г. до н.э. до 600 г. н.э. — это был период крушения Римской империи и китайской династии Хань под натиском варваров, согнанных с насиженных мест голодом, холодом и засухой. Темные века были также холодными веками. Римская империя была римским потеплением.

…1000 лет назад в мире царил средневековый климатический оптимум. В это время в Англии рос виноград, а Эйрик Рыжий, открыв в 982 году Гренландию, назвал ее Зеленой страной, потому что она была зеленой. В Англии строили величественные соборы, население Европы по численности было таким же, как в XIX веке.

В XIV веке климатический оптимум сменился малым ледниковым периодом. Голод 1315—1317 гг. и последовавшая за ним чума 1348-го превратили Европу в кладбище. Некоторые части Франции до сих пор населены менее, чем в начале XIV века. Но еще страшнее гуманитарной катастрофы была катастрофа социальная: отчаяние и религиозный фанатизм, «охота на ведьм» и массовые преследования евреев, объявленных виноватыми в смертях.

К 1600 году потеплело, а с 1645 по 1715 год Европа замерзла опять: на льду Темзы устраивали ярмарки.

Начало 1640-х — это годы, когда по всей Европе — в Англии, Каталонии, Португалии, Неаполе плюс Фронда во Франции — случилось одновременно шесть революций и мятежей. 1644 год — это год, когда маньчжуры захватили Пекин. Народное восстание, которое этому предшествовало, Рейн Крюгер описывает так: «На северо-западе суровая зима, последовавшая за сильной засухой, стала причиной неурожая и голода… в охваченных голодом областях даже отмечались случаи каннибализма».

С 1790 по 1830 год морозы вернулись снова; армия Наполеона замерзла в России, а 1816 год, «год без лета», обернулся катастрофой по всему миру: в Европе от майских заморозков вымерз урожай, на Тайване шел снег. От голода умерли как минимум 100 тысяч ирландцев. Именно после «года без лета», когда вокруг Манхэттена катались на коньках, а овес вырос в цене в 8 раз, американцы двинулись на Запад.

С 1830-х температура стала расти и росла до 1860-х. Потом она пошла вниз. Затем снова начала расти — с 1910-х и до 1940-го. Гитлеру, напавшему на СССР, не повезло, как и Наполеону: немецкие солдаты замерзали в суровую зиму 1941/42 года, летнее топливо в танках разлагалось на фракции. Температура падала до 1970-х, ученые боялись нового ледникового периода. В середине 70-х телерепортеры объясняли тайфуны и ураганы глобальным похолоданием*. Но тут температура пошла на поправку, и выяснилось, что вместо глобального похолодания у нас — глобальное потепление.

Изменение и есть норма

Из вышесказанного очевидны три вещи. Первое — у климата нет нормы. Единственной нормой климата является изменение. Нынешний уровень моря не является нормой — он является промежутком между изменениями. С точки зрения какой-нибудь ракушки ээмского периода, море сейчас находится на 6 метров ниже нормы.

Второе — биологической катастрофой для человечества является именно похолодание, а не потепление. Нам было бы трудно объяснить ста тысячам ирландцев, умерших из-за «года без солнца», что они избежали ужасов глобального потепления.

Однако самым важным, как мы видим, является тот ответ, который та или иная культура дает на изменения климата. Внезапное похолодание в раннем Дриасе погубило кловисскую культуру, но оно же привело к тому, что в четырех разных точках мира другие культуры открыли для себя земледелие. Реакцией средневековой Европы на голод 1315 года были паника, фанатизм, еврейские погромы и «охота на ведьм». Реакцией Америки на «год без лета» была колонизация Запада. Ответом Англии на похолодание 1640-х была буржуазная революция. Ответом Китая стало кровавое народное восстание, уничтожившее династию Мин и отдавшее Поднебесную во власть жестоких и безграмотных кочевников.

Нельзя не задуматься над тем, что единственное место, где на протяжении сотен тысяч лет климат не менялся, была Экваториальная Африка. Именно там человечество не эволюционировало.

И, наконец, третье: изменения климата за 4,5 млрд лет существования Земли совершенно точно обусловлены не антропогенным СО2.

См. график 2.

Посмотрите на график изменения температуры и СО2 в фанерозое. Из него легко видно две вещи: во-первых, между ними нет никакой связи; во-вторых, содержание СО2 в кембрии или девоне было в 20—12 раз выше нынешнего: и это одна из вещей, которую можно понять без всяких графиков, просто подумав. Мы выбрасываем СО2 в воздух, потому что сжигаем нефть и уголь, но откуда СО2 взялся в нефти и угле?

Он когда-то был усвоен организмами, которые потом превратились в нефть и уголь, и понятно, что до того, как СО2 был изъят и омертвлен в огромных подземных залежах, его концентрация в воздухе была намного выше. Высокий СО2 в кембрии не уничтожил жизнь: напротив, из графика следует, что жизнь генетически приспособлена к гораздо большей концентрации СО2 в атмосфере, чем сейчас.

Почему бы не предположить, что разум на Земле появился для того, чтобы сжечь омертвевшие уголь и нефть и вернуть в атмосферу СО2, необходимый для жизни?

Но отчего менялся климат? Боюсь, что 99% людей, с плакатами в руках требующих «остановить глобальное потепление» и «судить климатических преступников», не смогут ответить на этот вопрос…

Почему климат менялся в прошлом

На самом деле мы совершенно точно знаем, отчего происходили оледенения. Ответ на этот вопрос дал великий астрофизик Милутин Миланкович (1879—1958). Согласно Миланковичу, периоды оледенения, или межледниковья, зависят от количества солнечного тепла, получаемого Землей, а эта величина колеблется из-за трех периодических процессов: прецессии земной оси с периодом 25 750 лет, нутации земной оси (то есть колебания угла наклона оси к плоскости орбиты) с периодом ок. 41 тысяч лет и изменения эксцентриситета земной орбиты с периодом ок. 93 тысяч лет.

Когда циклы усиливают друг друга, возникает оледенение.

См. график 3.

Циклы Миланковича охватывают целые геологические эпохи: оледенения в среднем продолжаются 90 тысяч лет, а межледниковья — 15 тыс.

Но что мы можем сказать о небольших колебаниях температуры, например, о малом ледниковом периоде, пик которого пришелся на период с 1645 по 1715 год?

Временной промежуток с 1645 по 1715 год имеет еще одно название, хорошо известное астрономам. Это название — минимум Маундера. Минимум Маундера — это время, когда астрономы Земли почти не наблюдали пятен на Солнце. Минимум Маундера — это не самоназвание. Так его назвал астроном Джон Эдди в блестящей работе, опубликованной в Science в 1976 году. Там же Джон Эдди описал минимум Сперера (1420—1570) и минимум Дальтона — период с 1790 по 1830 год. Все эти три периода совпадают с максимальными холодами малого ледникового периода.

См. график 4.

А теперь посмотрите на график изменения солнечной активности в XX веке. Солнечная активность и температура вместе падают с 1870-х до 1910-х, а потом опять вместе растут до 1940-х. Солнечная активность и температура растут с начала 1970-х; однако в конце века резкое потепление сопровождается падением солнечной активности.

См. график 5.

Посмотрите внимательно на этот график, и вы поймете, что он не может быть верным. Почему?

Да потому, что из него следуют две вещи: а) человечество стало влиять на климат, едва изобретя аэроплан, но с 1940-х по 1970-е, то есть во время войны, когда воюющие страны подняли в воздух тысячи самолетов, и после войны, когда индустриализация стала глобальной, оно влиять перестало; б) солнечная активность перестала влиять на климат ровно в момент образования IPCC. Этот момент совпал с резким сокращением числа метеорологических станций (с 6000 в 1960—1980-х до 1500 в 1990-х) и растущим расхождением данных между наземными станциями и спутниками.

Казалось бы, по мере роста озабоченности глобальным потеплением количество метеостанций должно расти! Но все наоборот: NOAA (National Oceanic and Atmospheric Administration) и опирающийся на ее данные Climate Research Unit Университета Восточной Англии (CRU UEA) по мере роста паники сокращали метеостанции, систематически убирая те, которые находились в сельской местности и высоких широтах. Например, из 100 канадских станций, которые находятся за полярным кругом, NOAA использует сейчас данные только с одной станции Юрека, известной из-за теплых температур как «садовый уголок Арктики».

И это еще не все. Посмотрите внимательно на график, на котором ясно указан стремительный рост температуры после 1998 года. График составлен на основе базы данных CRU UEA. А теперь — цитата из взломанной электронной почты Фила Джонса, главы CRU UEA, от 5 июля 2005-го: «Ученое сообщество обрушится на меня, если я заявлю, что с 1998 года мы переживаем похолодание. Да, так оно и есть, но похолоданию всего семь лет, и оно статистически незначительно».

Странно. Г-н Джонс знает, что похолодание есть. А на графике его нет.