Технологии в МВД

Электроника, необходимая для реформы МВД, должна изменить не столько бюрократическую структуру, иерархию этих органов, сколько традицию взаимодействия между полицейской системой и населением. Конечная цель электроники состоит в том, чтобы убрать эти лица и эти мундиры с наших улиц. Таким образом, приборы, необходимые для оснащения системы охраны правопорядка, — это приборы с глазами, то есть с камерами, с возможностью сканирования окружающих объектов, с выходом в компьютерную сеть и с доступом к базе данных.

Допустим, на обочину Третьего кольца вместо того ублюдка, который сейчас там стоит и вымогает взятки с проезжающих мимо водителей на дорогих машинах, устанавливается прибор. Камера фиксирует номера автомобилей и сразу узнает, если мимо проехал автомобиль, числящийся в угоне или разыскиваемый судебными приставами, также она фиксирует скорость движения транспорта. Если автомобиль движется мимо камеры с ненадлежащей скоростью, то этот факт мгновенно фиксируется на фотопленку, и зарегистрированному владельцу машины отправляется извещение о наложенном на него штрафе за превышение скорости, отправляется по зарегистрированному при оформлении машины домашнему адресу, а еще бы лучше по электронной почте. То же самое касается пересечения двойной сплошной полосы: если на ней будет стоять сканер, то он будет фиксировать нарушителя, который эту полосу пересек. И сразу автоматически оформляется штраф или возбуждается дело, если стоит вопрос об отъеме прав.

То же самое касается проверки личности, проверки документов. База данных с изображениями граждан позволяет камерам, установленным на пешеходных путях, фиксировать лица проходящих мимо, выявлять находящихся в розыске людей и посылать в дежурную часть сигнал об их местонахождении. Что позволит выйти на сцену физическому менту и произвести задержание. Но для того, чтобы наблюдать за пассажиропотоком, наблюдать за пешеходами, наблюдать за транспортом, мент не нужен.

Милиция — это сила быстрого реагирования. Она сидит в каких-то точках, распределенных по городу. Допустим, в Москве около 80 тысяч милиционеров, то есть если у нас 400 станций метро, то у нас на каждую станцию метро приходится по 200 человек личного состава. А нужно на каждую станцию метро 10 человек спецназа и сканеры, которые сканируют лица людей, входящих в метро, выходящих из метро и тусующихся на площади перед метро, где у нас остановки автобусов, киоски и так далее. Сканер нужно зарядить набором лиц людей, находящихся в розыске. Если сканер видит это лицо в толпе, он делает снимок, и сигнал немедленно идет в дежурную часть, где сидят 10 спецназовцев. Им в руки выдается по фотографии, как сейчас выглядит разыскиваемый, во что он одет, в какую сторону движется, и они выскакивают из своей дежурной части, идут по пути его следования и его задерживают. А камера, увидев его и сделав снимок для передачи в дежурную часть, на нем фокусируется и продолжает слежку. Поэтому, если он сел в машину и вот этот физический спецназовец его уже не догонит, то по крайней мере камера зафиксирует номер машины и направление его движения. Это уже передается в штаб дорожной полиции, и она по ходу движения этой машины ее ловит.

Все, что менты должны отслеживать, гораздо лучше ментов отслеживают камеры. Менты должны вмешиваться, применять силу, принимать меры. Невозможно обеспечить, чтобы мент находился именно в том месте, где крадут сумочку, а камеру поставить можно, потому что камера стоит 4 доллара. Поэтому за 4 миллиона долларов можно установить миллион камер по Москве. Они будут реагировать на конкретные лица, на конкретные нарушения ПДД. Можно описать тип события. Есть толпа, она журчит и движется. Если в этой толпе начинается драка, начинается какой-то гоп-стоп и отнимание сумочек — это резкие движения, они по рисунку и быстроте отличаются от обычной скорости движения пешехода 6 километров в час. Камера может, фиксируя резкое движение, сразу на нем сфокусироваться и сразу передать сигнал на монитор дежурного. В нормальном режиме никто не мониторит происходящее.

Датчик, фиксируя аномальные телодвижения, заставляет дежурного начать смотреть в эту сторону. У физического милиционера, в отличие от камеры, нет даже обзора сверх тех 120 градусов, которые охватывают его глаза.

А в любой точке, понятно, градусов 360. То есть, когда мент у нас стоит на каком-то пятачке, он видит ровно треть происходящего на этом пятачке, потому что две трети — 240 градусов из 360 — находятся за пределами его поля зрения в любой отдельно взятый момент. А камеры могут быть обращены в три стороны и таким образом покрывать одновременно всю окружность данного места. И, естественно, камера наблюдения должна быть установлена в любом подъезде, то есть должно быть видно, кто в какой подъезд вошел, виден момент, когда человек подходил к дверям, и виден момент, когда он уже вошел в подъезд. В таких случаях, как, например, убийство Политковской, убийцы должны знать, что за ними следят, что все, что они делали, записано на камеру, что все будет проанализировано, и вся их биометрия, рост, ширина плеч, походка, одежда — все уже известно. Если они чем-то закрыли лицо, надели чулок или замотались каким-то шарфом, у камеры сразу зажигается лампочка: подозрительные люди пришли. И дежурный сразу начинает следить. Разумеется, там же, где и камера, совершенно спокойно может в любой момент быть оборудована аварийная сигнализация. Значит, увидели, что в подъезд входят вот такие в паранджах, и сразу в подъезде включилась аварийная сигнализация, то есть все предупреждены. Люди понимают, что двери лучше не открывать, закрыть на дополнительные засовы и нажать кнопку сигнализации. В принципе, технологии исключают случаи, когда тупой, бессмысленный мент принимает оперативное решение и принимает его плохо, некомпетентно, неуклюже и несвоевременно. Если на глазах у мента у кого-то вырвали сумочку, то мент будет стоять и хлопать глазами. Поэтому решение должен принимать диспетчер, желательно с психологическим образованием, который будет менту давать прямую команду: человека в красной куртке задержать, бежать за ним, скрутить и задержать, он опасен, он может быть с оружием.

В огромном городе Москве 80 тысяч ментов. Мы договорились, что спецназа должно быть 10 человек на дежурную часть. Значит, три смены — это 30 человек на станцию метро, на 400 помножим — это 12 тысяч ментов быстрого реагирования. Далее, три смены диспетчеров по 3 диспетчера — это 9 на 400 — 3600. 3600 и 12 тысяч — это 15 600. О'кей. Административный штат — еще 5 тысяч человек на всю систему. И вот у нас 20 600 милиционеров на Москву. 20 тысяч вместо нынешних 80 тысяч. Это значит, что 60 тысяч идут курить. Годовая зарплата 60 тысяч ментов с социальным обеспечением и так далее — это деньги, которых на всю описанную мной технологию хватит за глаза. Теперь возникает социальный вопрос: куда девать отставленных ментов? Ну, прежде всего, какую-то их часть государству придется взять на свое содержание, отправив в тюрьму. Для этого нужно проверить их имущество, проверить, на каких автомобилях они ездят, какой недвижимостью владеют, в том числе через подставных лиц. И я думаю, что из 60 тысяч, подлежащих сокращению, 30 тысяч отправятся в тюрьму в течение первого же года. В тюрьме они будут заниматься общественно-полезным трудом за копейки. Можно использовать их не на каторжных работах, не шить перчатки в Чите, а благоустраивать ту же Москву, строить ее вместо гастарбайтеров, чинить канализацию, озеленять. Можно использовать их в качестве санитаров в хосписах и других заведениях для неизлечимо больных. Потому что лучше не допускать контакта ментов со здоровыми людьми.

Вот 30 тысяч мы посадили или перевели на исправительные работы, осталось 30 тысяч не оголтелых преступников, молодых, трудоспособного возраста. Они прекрасно могут стать, пройдя профессиональную переподготовку, автослесарями, сантехниками, плотниками, ремонтными рабочими, строительными рабочими. На все эти работы большой спрос, который удовлетворяется сейчас за счет молдаван, западных украинцев и таджиков. Прекрасно можно московских ментов перевести на это. Платить за это будут московские квартировладельцы добровольно и много больше, чем ментам платят в отделениях. То есть 30 тысяч трудоустроить, 30 тысяч на строительные работы, 20 тысяч оставим в органах. Вот всех раскидали и нашли денег на реформу, и все это в пределах одного года.