Дары Тбилисского джаз-фестиваля

Его зовут Эдмар Кастанеда, он играет на арфе. "Играет так, как никто на свете, — пишет один немецкий журнал. – Его руки словно управляются двумя разными людьми. Он обладает симфонической полнотой звука, балансом мелодичности и драйва, латиноамериканским ритмом и импровизационной свободой". Этому колумбийскому арфисту 37 лет, а подобное исполнительское совершенство вообразить себе очень трудно.

Виртуоз Эдмар приехал вместе с тромбонистом Энди Хантером и барабащиком Родриго Виллалоном, показал собственные композиции наряду с музыкой колумбийской, венесуэльской и аргентинской. Продемонстрировал эластичность джаза, способного объединить нити фольклора и разных жанров в клубок торжествующего искусства. И, бесспорно, нельзя не порадоваться искусству легендарного американского квартета "Форплей" с пианистом Бобом Джеймсом и его партнерами в лице басиста Натаниэля Иста, барабанщика Харви Мэйсона и гитариста Чака Лоеба.    … Джаз, конечно, не случайно возник на социально-бытовой почве, получив со временем небывалое воплощение и размах в определенных исторических условиях. Как и во имя умиротворения и преодоления растерянности перед испытаниями человеческой судьбы. Вместе с тем эта музыка удивляет своим совпадением с нашими неистребимыми и бурлящими переживаниями, которыми сопровождается жизнь любого человека. Она их выражает, обостряя рецепторы и даже нередко определяя наши намерения, привносит в жизнь надежду на лучшее будущее и просто позитивно влияет на само содержание жизни.                                                                 Для этого достаточно понять глубинный смысл этой музыки, ее основу и правила, затаенные в ней механизмы, стимулирующие музыканта к необычным приемам самовыражения. При этом – оттачивая его талант и подсказывая ход мысли. Создавая новые радужные мелодические лучи, обрамленные огромной силой гармонических тайн, появление которых не всегда способен объяснить и сам создатель композиции, либо ее исполнитель и соавтор.                                                      Ибо джаз превращается для своих почитателей в детище интуиции, помещенной в состояние постоянного творческого горения, изливаемого на сцене в самых ярких, многоцветных и поражающих воображение красках и формах. Потому что джаз  – это то, что имеет начало, но не имеет конца. Любая композиция, украшаемая импровизационной линией, всякий раз не похожей на все предыдущие, да и последующие, изумляет новизной и неповторимостью звучания.        

Джазовые музыканты, как известно, во множестве своем прошли и проходят через  классическое образование. Конечно, среди них, особенно на первых этапах формирования этого вида музыки, было немало как самоучек-виртуозов, так и тех, что постигали тайны музицирования, общаясь с уже сложившимися и опытными исполнителями.                                                                                    

Впоследствии, постепенно и все чаще, появлялись музыканты со "школой"  –  основательной классической подготовкой. Достаточно назвать имена пианистов Оскара Питерсона, окончившего две консерватории (в Торонто и Оттаве), Билла Эванса, Кита Джарретта или Чика Кориа, трубача Уинтона Марсалиса, контрабасиста Рона Картера и других выдающихся мастеров джаза.

Джарретт и Марсалис, к примеру, длительное время совмещали выступления в джазовых ансамблях с концертами классической музыки.

Те, кто слушал Куперена, Вивальди или Моцарта в исполнении Джарретта или музыку эпохи барокко в интерепретации Марсалиса, тот не мог не поразиться уровню мастерства этих и подобных им музыкантов.

Однако есть одна особенность. С точки зрения технической изощренности, джазмены, конечно, не всегда, но во многих случаях, выглядели ярче "классиков". Во всяком случае, они чаще удивляли мир, демонстрируя игру на грани невозможного. И это потому, в первую очередь, что технические нюансы джаза, связанные с  его многомерными задачами, обязывали исполнителей  к обучению и овладеванию сложной и специфической  инструментальной техникой. Это, кстати, довольно выпукло и эффектно выражено не только, допустим, у пианистов, трубачей, гитаристов или саксофонистов.

Столь же ярким примером может служить игра контрабасистов и барабанщиков, обеспечивающих наряду с пианистами ритмично-поступательный механизм больших оркестров и ансамблей малого состава. И, конечно, примеров хоть отбавляй. Это феномен виртуозности, диапазон которой подчас не вписывается в обычные представления, захватывая наше воображение и навсегда пленяя и определяя наши устремления.     

Хотелось бы привести такой эпизод, позаимствованный из книги Джеймса Линкольна Коллиера "Становление джаза". Автор  пишет, что все американские музыканты – прежде всего пианисты, искушенные и молодые, называли Арта Тейтума "восьмым чудом света".  Дело в том, что "он мог исполнять пассажи двойных тонов и сложные арпеджио в темпах, до того неведомых никому в джазе, и делал это легко, без малейшего напряжения. Среди его первых записей есть пьеса "Tiger Rag", которая исполняется Тейтумом в темпе, соответствующем 370 ударам метронома в минуту".  

Более того, некоторые пьесы он играл еще быстрее, со скоростью 450 ударов метронома в минуту. То была не самоцель, не упражнение в скорости или соревнование с кем-либо: того требовали некоторые из композиций, а пальцы и талант Тейтума позволяли ему играть быстрее других пианистов. Как это получалось, не мог объяснить и он сам. Все однако понимали, что старательных домашних занятий для этого было недостаточно. И вот однажды в кафе "Сесайети Даун-таун" в Нью-Йорке, где выступал Арт Тейтум, а это было в середине 40-х годов прошлого столетия, посетил уже известный к тому времени пианист Владимир Горовиц, один из лучших исполнителей Шопена, не так давно переехавший сюда из Киева.

Услышав "Tiger Rag", он был ошеломлен. И тут же воскликнул: "Это немыслимо! Я не верю  своим ушам и глазам!" Через пару дней Горовиц привел своего тестя, чтобы тот послушал Тейтума. А тесть у него был не кто иной, как великий дирижер Артуро Тосканини. Маэстро долго не мог прийти в себя. "Это настоящий волшебник", — вымолвил оторопевший Тосканини.

Он понял, естественно, что помимо небывалой технической виртуозности Тейтум продемонстрировал  блистательную ориентацию мысли в тех поистине экстремальных условиях, которые он создавал себе сам, словно ураганом буйствуя над клавишами и сметая с них любые препятствия. Совершенно очевидно, что в каком бы темпе Тейтум ни играл, он успевал направлять музыкальную мысль в верное и наиболее выразительное русло.

Все это говорит только о том, что музыка живет в нас тогда, когда воспринимается во всей ее торжественной многозначности. При этом, увлекаясь джазом, никогда нельзя забывать о классической музыке, этой первичной и основной носительнице духа и гармонии в самом поразительном из искусств.  

Фестиваль – позади. До следующего!

Источник Sputnik Грузия  http://sputnik-georgia.ru/columnists/20151104/228993025.html#ixzz3qhGIJs9l