Вторая катынская ложь

«Новая восточная политика» — один из главных проектов правительства Дональда Туска. Оживление экономических контактов с восточным соседом является рациональным действием, радуют и встречи лидеров, когда они служат потеплению контактов или углублению взаимопонимания. Иначе — как бесславное присутствие Александра Квасьневского (в задних рядах) на торжествах, посвящ ённых окончанию Второй мировой войны, в Москве — такие действия лишь напоминают поклонение вассала. Поэтому так обеспокоило поляков сообщение, появившееся после телефонного разговора премьеров обоих государств в феврале этого года.

«В ходе беседы Владимир Путин пригласил Дональда Туска принять участие в торжественных юбилейных мероприятиях в Катыни, где в конце 30-х годов в результате политических репрессий погибло много советских граждан, в 40-е годы были расстреляны польские офицеры, а позже от рук нацистских оккупантов погибло много солдат Красной Армии. Глава польского правительства принял приглашение с удовлетворением».

При случае была совершена ещё одна попытка унизить президента Речи Посполитой, который без приглашения властей России сам собирается на торжественные мероприятия. Слава Богу, в другое время, так что нет угрозы, что его кто-то не пустит в самолёт или отнимет стул.

Преступление было преступлением

Казалось бы, всё ясно. Ельцин передал Валенсе документы с подписями советских преступников из Политбюро, с автографом архиподлеца во главе. Известен состав «ОСО», знаменитой «тройки», которая скопом «осуждала» польских офицеров, — Меркулов, Кабулов, Баштаков. Известно, кто надзирал за экзекуцией, известны фамилии палачей. В Катыни убивала команда Ивана Стельмаха, в которую входили, в частности, Гвоздовский, Грибов, Мокражицкий, Эстрин. Последний, говорят, ещё совсем недавно жил в Москве.

Существуют свидетельства немногочисленных уцелевших, записки, найденные на жертвах, показания окрестных жителей и функционеров советских спецслужб, есть рапорт комиссии Международного Красного Креста. О катынской лжи можно было бы снять фильм с куда более динамичной драматургией, чем в картине Вайды. В нём должна была бы быть также история уничтожения следов Советами, охота на свидетелей — в том числе таинственная смерть 30 марта 1946 года в Кракове прокурора Романа Мартини, а 30 октября 1947 года в Лондоне Ивана Кривозерцова — сельчанина из катынских Козьих Гор. Нельзя было бы не упомянуть и давление на союзников, достаточно сильное, чтобы правительство Его Королевского Величества и власти Соединённых Штатов принуждены были молчать.

Правда, несмотря на все усилия и бездарные инсценировки — вскоре после освобождения Смоленщины Советы создали собственную комиссию — им не удалось свалить это преступление на немцев, а попытка добавить Катынь к списку гитлеровских преступлений в ходе Нюрнбергского Трибунала закончилась провалом, ложь длилась годами. Было время, когда преступление в Катыни должны были прикрыть эксцессы нацистов в посёлке Хатынь. В поздней ПНР правда появлялась по частям, а в России, после периода гласности и смуты Ельцина, когда даже самые секретные документы появились на короткое время на свободном рынке, начался регресс и бегство от правды.

Сегодня в двуглавой Империи прекрасно процветает катынская ложь. Во множестве вариантов — более жёсткие для внутреннего рынка, одержимого демонами великодержавного национализма, и для заграницы, в такой версии, которую можно проглотить. По мнению коммунистических депутатов российской Думы, польских офицеров расстреляли гитлеровцы после занятия Смоленска в 1941 году, а не НКВД в 1940. Депутаты от КПРФ уверяют, что общественная комиссия историков, которая действует под их эгидой, собрала доказательства, свидетельствующие о вине немцев.

А внук Сталина, Евгений Джугашвили, подал в суд на газету, которая описала преступление против польских офицеров. Он утверждает, что статья бесчестит его деда. Поэтому он требует гигантскую компенсацию…

Вторая линия обороны — это уменьшение преступления и частичное его оправдание. Постоянно возвращается давно уже опровергнутая версия об убийствах большевистских пленных в 1920 году. (В сущности, интернированные солдаты погибли вследствие болезней). Релятивизируется размер преступления по сравнению с гигантским вкладом Советов и кровавыми жертвами во Второй мировой войне (разжиганию которой они самым решительным образом способствовали), а русские националисты, даже признавая сам факт преступления, утверждают, что это пустяк по сравнению с преступлениями Сталина в отношении народов СССР.

По отношению к полякам нынешние правители России выбирают другую стратегию — они считают дело выясненным и закрытым, и не стоит ворошить его «во имя добрососедских отношений». А прежде всего, они сопротивляются признанию преступления против польских офицеров геноцидом, соглашаясь на определение «военное преступление».

Чего хотят русские? Им важен пропагандистский образ победителя в Великой Отечественной Войне — начавшейся, как написано в их учебниках, не 1 или 17 сентября 1939 года, а 22 июня 1941 года. Военный успех — это важнейший компонент национальной гордости и имперского самосознания. Разрушение его грозило бы гигантской психической дезинтеграцией. Есть фактор и более практический — признать «Катынь» геноцидом значило бы открыть дорогу претензиям и требованиям компенсаций…

Геноцид нельзя определить как ошибку, в которой в минуту откровенности признался Лаврентий Берия. Не без причины российская прокуратура закрыла расследование этого дела. Военное преступление имеет срок давности, геноцид, согласно международному праву, созданному, кстати, по светскому проекту, — нет!

Чего хотят польские «друзья России»?

Гораздо труднее понять, почему влиятельный депутат правящей партии профессор Стефан Несёловский, интересующийся новейшей историей, авторитетно заявляет:

 — Это было военное преступление. Геноцид — это уничтожение народа. В истории до сих пор были два геноцида — Холокост и Великий Голод на Украине. Катынь — это нечто иное.

Или он говорит так только потому, что ПиС имеет другое мнение по этому вопросу?

Впрочем, определение геноцида, предложенное юристом Рафалом Лемкиным и принятое международным сообществом, гласит: «Геноцид отнюдь не означает непосредственного уничтожения всего народа.

Он означает, скорее, план разнообразных действий, направленных на уничтожение важнейших основ жизни национальных групп».

А чем же было планомерное уничтожение культурной элиты народа (среди убитых унтер-офицеров преобладали резервисты различных специальностей), как не методичной подготовкой к подчинению народа? Ещ ё более поразительную позицию занимает Анджей Скомпский, председатель Федерации Катынских Семей: «Геноцидом был Холокост или резня в Руанде, Катынь же была военным преступлением»! Интересная мысль!

Не подвергая сомнению геноцидного характера Холокоста, я хотел бы заметить, что резня в Руанде была нормальной гражданской войной, основанной на этнических междоусобицах, каких хватало в XX веке (хотя бы волынская резня!). Но трудно поверить, что человек, который по своему официальному положению должен быть представителем семей жертв, присоединяется к уменьшению вины убийц: «В очередной раз смерть наших отцов используется для самой грязной политики, какую только можно себе представить», — заявляет он в приступе своеобразной шизофрении, поскольку ранее в своих выступлениях весьма охотно к месте и не к месту употреблял термин «геноцид». «Привязываться к слову и делать из этого политический скандал я считаю отвратительным и оскорбительным», — говорит он.

Кто-то убедил его изменить позицию? А может быть, он заключил какой-то не известный общественному мнению контракт? Впрочем, Скомпский свою роль лидера катынских семей (между прочим, непризнанного значительной частью этих семей) понимает достаточно своеобразно. Например, он изо всех сил сопротивляется идее, предложенной краковским архитектором Станиславом Драбчиньским. На 30 гектарах в гмине Хенчины должен быть создан гигантский некрополь, состоящий из 21 857 фигур в натуральную величину, символизирующих жертв сталинского преступления. Монумент по масштабу сравнимый с китайской терракотовой армией был бы создан на средства частных меценатов, однако Скомпский упорно твердит, что Федерации это не по средствам.

 — Я лично не хочу, чтобы металлическая фигура, подписанная фамилией моего отца, стояла в таком месте, — говорит он.

Множество подобных голосов вписывается в тактику, не чуждую нынешнему правительству, которую можно кратко выразить словами: не раздражать Россию. Подобная позиция, как любая другая, могла бы быть темой для дискуссии, если бы не удивительное происхождение провозглашателей подобных лозунгов. Ещё полгода тому назад на страницах «Газеты Польской» появилась статья о нескольких влиятельных особах, высказывающихся в этом споре, и все они объединены общим знаменателем.

Адвокаты дьявола

Кто они, адвокаты дьявола? Одним из них является Ян Барч, бывший посол Польши в Австрии (1995-1999), начальник политического кабинета главы МИД-а Владислава Бартошевского ( 2000-2001), сотрудник Государственного Института Иностранных Дел, который в сво ём интервью «Газете Выборчей» сказал:

 — Если тщательно рассмотреть определение геноцида, то, безусловно, прав Стефан Несёловский — Катынь геноцидом не является.

Барч в своё время был зарегистрирован разведкой ПНР как оперативный контакт «Якса». Он от руки написал и подписал обязательство: «Заявляю о свой помощи Польской Секретной Разведывательной Службе и обязуюсь сохранить этот факт в тайне, в том числе и от своих ближайших родственников».

Второй — это Адам Даниэль Ротфельд, министр иностранных дел с января по октябрь 2005 года, председатель польско-российской группы по необычайно трудным вопросам, который с энтузиазмом прокомментировал известное письмо Владимира Путина, опубликованное в «Газете Выборчей», и в то же время заявил, что не стоит заниматься публикациями в российских СМИ на тему Польши в контексте Второй мировой войны.

 — Самое время закрыть, наконец, этот необычайно сложный вопрос и заняться другими проблемами.

Ротфельд фигурирует в документах Службы Безопасности как оперативный контакт под четырьмя псевдонимами: «Рауф», «Рад», «Ральф» и «Серб».

Сам Анджей Скомпский был зарегистрирован Службой Безопасности как секретный сотрудник «Игорь». Во времена ПНР он был директором паксовского (ПАКС — светская католическая организация, официально созданная в 1947 году; сначала объединяла католиков, готовых сотрудничать с коммунистическими силами, после 1956 года приняла более компромиссную позицию, в частности, сотрудничала с бывшими солдатами АК; с 1979 года часть деятелей ПАКС поддерживали «Солидарность»; в данный момент действует под названием Католический Союз Civitas Christiana, — прим. перев.) предприятия «Inco», а также председателем PRON (Патриотическое Движение Национального Возрождения — политическая организация, созданная властями ПНР во время военного положения — прим. перев.) в Белом Дунайце. Стечение обстоятельств?

День размышлений или полуправды?

Как раз исполняется 70 лет с того момента, как из Козельска двинулись вагоны с закрашенными окнами, так называемые столыпинки, прицепляемые по два, по три к нормальным составам советских поездов, а затем со станции в Гнездове автобусы со стёклами, замазанными известью, привезли жертв на край ям смерти. Согласно ранее установленным планам, часть офицеров (449 человек), которые могли ещ ё пригодиться советскому государству, перевели в лагерь в Павлищев-Боре, остальных (14 852) приговорили к смерти. Узников из Козельска убивали в Катыни, судьба тех, что из Старобельска, свершилась в казематах харьковской тюрьмы (тела погребали в Пятихатках). Из Осташкова жертвы были перевезены в тюрьму в Твери, а затем перемещены на территорию дома отдыха НКВД в Медном, где их бросили в огромные ямы, которые засыпали экскаваторы …

Спустя 70 лет премьер правительства Речи Посполитой явится на этом месте, освящённом кровью лучших сынов Отчизны, в обществе внука повара Сталина. Что они там скажут? Заклеймят окончательно страшное преступление, заложив основы российско-польского примирения, или же отдадут честь «всем жертвам тоталитарных систем», растворяя польские жертвы в море русских страданий и общих потерь мировой войны при подчёркивании польско-русского «братства по оружию», опыта общей «борьбы с фашизмом», который может быть использован при строительстве «европейского дома»?

Из опыта, вынесенного не только из просмотра фильмов ужасов, я знаю, что в таком доме, построенном на кладбище, на котором мёртвые не дождались восстановления справедливости, будет страшно!