Юрий Кирпичев: Диляра Тасбулатова коснулась темы оккупации...

Спасибо ей! Самое время. Немцы, конечно, сволочи, но сейчас не они, а русские оккупировали мой Донецк, оттуда бежало 250 тыс. человек - каждый четвертый, а хотели бы, но не смогли еще столько же, так что самое время поговорить. Тем более, что мне есть что сказать.

Немцы, говорите?

Виселица стояла в центре Комрата и немцы уже вели к ней Анну Афанасьевну – с табличкой «Партизан» на груди. И лишь в самый последний момент господь в лице проезжавшего румынского майора миловал маму моей будущей тещи.

Он остановил процессию, выяснил обстоятельства – и освободил партизанку. А обстоятельства были по тем временам серьезными – в ее доме стоял штаб немецкой части и один Ганс, контуженный под Сталинградом, повадился красть яйца из курятника.

Не это однако послужило причиной турецко-немецкой войны, а цветы. Таких, как у бабушки, не было ни у кого в Комрате, и когда Ганс полил кипятком ее редчайшие черные розы, Анна (вообще-то ее звали Ангелиной) схватила не то тяпку, не то грабли – и гоняла мерзавца по двору с самыми решительными намерениями.

Штабная охрана уже собиралась открыть огонь, но выскочивший на шум немецкий майор прекратил сражение. Он весьма уважал хозяйку дома за ум, красоту и характер и однажды даже вылечил ее заболевшую тифом дочь, достал нужные лекарства.

Но в тот раз и он ничем не мог помочь - партизанка покушалась на жизнь немецкого солдата! Что тут скажешь? Разве что – хорошо быть красивой, иначе румынский майор вряд ли бы стал вмешиваться и рисковать спорить с опасными немцами.

А еще хорошо знать много языков. Анна и в свои сорок была красавицей с черными блестящими волнами волос до щиколоток. И знала помимо родного турецкого (гагаузский – всего лишь его диалект) еще русский, французский и румынский.

Последнее и спасло от виселицы. Но этим и ограничиваются проблемы моей семьи, связанные с немцами. Куда больше ей доставалось от русских...