Турчак заговорил

Сперва, конечно, о «трагедии с Аэробусом», и губернатор произносит подобающие слова. Потом «о делах нашей области» и о том, что «все в восторге», когда гуляют по набережным: это, мол, «случайный успех»? Нет, ответствует глава региона, «это закономерный результат». Еще про совхоз и тушенку: директора, да, «съели», но за консервы не беспокойтесь, они с прилавков не исчезнут. Также про Шлосберга, которого тоже съели в областном парламенте, лишив депутатского мандата. Жаль, конечно, этого Льва Марковича, но что ж поделать, закон есть закон; короче, съели по всем правилам. Так, медленно и неуклонно собеседники движутся и добираются наконец до самой главной темы. Ради которой и затевался разговор.«А еще читатели спрашивают, — вскользь роняет корреспондент, — почему молчим про дело Кашина? Откуда ветер и почему через 5 лет? Вас "заказали", проверяют на стойкость или дыма без огня не бывает?» Иными словами, почему вы, господин Турчак никак не комментируете скандал, разразившийся над вашей головой? Успокойте нас: это клеветнические измышления? Или... страшно даже помыслить, но ведь дыма без огня... Такие вопросы волнуют псковского журналиста Олега Константинова, и губернатор ему отвечает.

Там много букв, но если вычленить главное, то складывается такая картина. Турчак к преступлению непричастен, совесть его чиста и оправдываться ему не в чем. Олега Кашина используют «в темную». Горбунов, которого подозревают в организации нападения на столичного журналиста, дружен с губернатором, но никогда не работал управляющим холдинга «Ленинец». Похищение его не имеет отношения к избиению Кашина. В ресторане «Белое солнце пустыни», где Турчак, как записано в материалах следствия, прямо приказывал найти и наказать журналиста, он никогда не бывал. Ну и вишенкой на торте: губернатор по-прежнему не прочь встретиться с Кашиным. «Пусть приезжает, у нас будет возможность... глядя в глаза, обо всем поговорить».

Что в сухом остатке?

Две версии, полностью противоречащие друг другу. Либо Турчак решил все вопросы, он неуязвим, но его все-таки попросили или даже заставили выступить и высказаться — слишком уж затянулось его многозначительное молчание. Либо у Турчака проблемы, довольно серьезные, и он по собственной инициативе, призвав корреспондента, решил подать голос. Одновременно еще ведь появилось и открытое письмо Данилы Веселова, одного из участников избиения. Он находится в СИЗО, вчера ему продлили арест, и в своем обращении он вновь утверждает, что заказчиком преступления являлся губернатор Псковской области. Более того, он боится умереть в тюрьме и заранее называет имена возможных убийц: Турчака и Горбунова.

В пользу первой версии говорит простой жизненный опыт: начальство, дружескими узами связанное с высшей властью, в подобных случаях неподсудно. Взять хоть Грачева, хоть Кадырова.

В пользу версии второй — тот удивительный факт, что следствие докопалось до исполнителей, которые прямо обвиняют Турчака. И тут уж неважно, посещал он ресторан с кинематографическим названием или решал проблему в каком-нибудь другом заведении.

Важно, что косвенных улик набралось такое количество, какое не во всяком доведенном до суда и приговора деле встретишь. Трудно усомниться, при всем нашем почитании презумпции невиновности, в том, что губернатор причастен к нападению на Олега Кашина. Слишком уж много показаний против Турчака, вполне однозначных, которые способны убедить любой непредвзятый суд. В том случае, разумеется, если дело главы региона дойдет до суда, который вдруг окажется непредвзятым.

Доводилось уже писать: небывалый этот сюжет развивается в жанре журналистского расследования, которое ведет сам репортер. Против него — вся государственная машина, работающая, впрочем, со сбоями. Все-таки следователям позволили как минимум обнаружить тех, кто 6 ноября 2010 года участвовал в избиении, и шофера, подвозившего исполнителей; двое из них арестованы, третий в бегах. Дошли руки и до подозреваемого в организации преступлении. Допросили и Турчака. Дальше сработала система блокировки, и вот губернатор дает интервью. Он хочет, понимаете ли, заглянуть в глаза журналисту и как-то, что ли, потолковать с ним по душам. Объясниться, выговориться, договориться по понятиям.  

Кстати, это возможное развитие сюжета: интересно же, что скажет Турчак и какими глазами будет смотреть на избитого. Это тема для репортажа, отчасти похожего на те, что Олег Кашин публиковал в «Русской жизни». Это на свой лад соблазнительно. Однако тот же опыт, на сей раз журналистский, показывает, что ничего хорошего из этих разговоров не получается. Можно вспомнить, например, давнюю, но до сих пор не забытую беседу Павла Гусева с Павлом Грачевым, и рукопожатие в конце, невыносимое это позорище... Правда, Кашин отвечает только за себя, в отличие от главного редактора, предавшего память своего журналиста, но все-таки ситуация похожая.

Оттого, вероятно, он и отказывается от приглашения, и отвечаетгубернатору резковато. В том смысле отвечает, что речи своего оппонента оценивает как «абсолютное хамство» и глумление «не только над потерпевшим, но и над всем обществом», и готов встретиться с Турчаком «только в рамках следственных мероприятий». А это означает, что встретятся они, наверное, не скоро, если вообще когда-нибудь встретятся. Тем не менее репортаж далек от завершения, текст по-прежнему пишется буквально на наших глазах, поражая непредсказуемостью сюжетных линий. К пятой годовщине несостоявшегося убийства он раскручивается весьма круто, вот уже и Турчак заговорил, допуская классическую ошибку.

Правда, у нас не принято предупреждать подозреваемого о том, что каждое сказанное им слово может быть использовано против него, но когда-нибудь наверняка приживется и эта традиция. В той России, которая будет свободной— в том числе и от бандитов в губернаторских креслах.

Илья Мильштейн