Круг замкнулся

Отсутствие в современной России ясно обозначенной властями идеологической платформы и перспективной социально-экономической модели развития до сих пор мешает нам всем надёжно планировать свою жизнь, какую бы социальную нишу мы ни занимали

Лозунги перестроечной смуты вроде того, что «разрешено всё, что не запрещено», развязали руки разномастным негодяям. Управляемая вседозволенность помогла появиться когорте нуворишей, называющих себя «элитой», или «новыми русскими». Понятно, что, помимо этой группы деляг, в российском обществе всегда были и есть честные, талантливые, трудолюбивые предприниматели, сумевшие стать успешными вопреки всем проблемам первых лет перестройки.

Кризис 2008—2009 годов снова со всей отчётливостью показал, что наша экономика ещё полностью зависит от мiровых цен на нефть, газ, металл, уголь и другие природные ресурсы, за счёт экспорта которых удавалось преуспевать стране в последнее десятилетие. Вывод экономики России из односторонней экспортно-сырьевой ориентации остаётся ещё одной неотложной национальной задачей.

Бойкие обозреватели заглядывают вперёд (или вниз?), пытаются увидеть некое гипотетическое дно кризиса, предполагают, когда мы все от него оттолкнёмся и поплывём дальше к лучшей жизни.

Кризисные явления в российской экономике имеют иные, гораздо более многочисленные и глубокие причины и следствия по сравнению с проблемами, возникшими в развитых странах. Наша экономика жёстко завязана на игровой рынок сырьевых товаров, а кредитная подпитка почти всех видов российского бизнеса также идёт в основном с Запада.

Но и там давно уже накапливались свои системные финансово-экономические проблемы, в том числе и в банковской сфере. Когда к концу 2008 года они вышли на поверхность в России, оказалось, что отечественным первопроходцам капиталистического развития не на кого опереться, кроме как на собственное государство.

Тем самым круг российских социально-экономических экспериментов, начатых почти 20 лет назад, замкнулся. Чем принципиально отличается государственная помощь отстающим колхозам при социализме от раздачи, уже в наше время, колоссальных бюджетных средств крупным банкам и частным монополиям, понять было нелегко.

Тогда, на заре перемен, наша страна оказалась на участке исторического бездорожья со всеми его «прелестями» и недостатками. Отсутствие традиций общенациональных дискуссий и механизма принятия решений на их основе, возрастающая закрытость новых «демократических» правителей ещё более усугубили ситуацию.

К тому же оставшаяся позади социалистическая модель экономики и общественного устройства имела свои, всеми хорошо понимаемые и долгое время большинством народа использовавшиеся практические плюсы в сфере образования, здравоохранения, социальной защиты, жилищного строительства. Многие россияне эти социальные преимущества, наверное, помнят и тоскуют о них. Понятно, что об убогом социалистическом снабжении продуктами и твердолобом однопартийном всевластии наши люди вспоминают с неприязнью.

Нынешние российские власти трудно упрекнуть в бездействии. Руководители страны энергичны, молоды и, как видно, не жалеют себя в поисках эффективного пути дальнейшего развития нашей страны. Они учатся управлению государством буквально на ходу, вникают во все сферы жизни россиян и сочетают деловую принципиальность с гуманным подходом и открытостью для диалога с обществом. Подчеркнём, что им достались, мягко говоря, непростые проблемы огромной страны, накапливавшиеся веками.

Но именно в наши дни сложились условия для начала процесса их решения. Так как творческая инициатива, подкреплённая властными импульсами, к счастью, исходит от самого высшего руководства России, от общества требуется чёткое понимание этих позитивных намерений и адекватная реакция на них.

В первые перестроечные годы народом был сделан выбор только лишь «против», но ему, в силу объективных обстоятельств, не был предложен для всех понятный и подробно проработанный выбор «за».

Несомненно, что при выборе нового алгоритма социального, экономического и политического развития многим в российском обществе придётся отказаться от сладких, но обманчивых иллюзий всесильности рыночных механизмов, которые якобы способны облагодетельствовать всех. Практика постперестроечных лет убедительно доказала практическую неадекватность подобных тезисов. Демонтаж социалистической экономики и общественных институтов проходил под туманными лозунгами аморфной либеральности и какой-то иной, невиданной нами ранее «новой» демократии.

Да и о демократии, которой якобы кому-то не хватает, нам с вами придётся поразмыслить более трезво. Что такое на практике демократия в нынешнем мире всепроникающего военно-политического, блокового доминирования, экономического и финансового монополизма? Скорее всего, это некий неясный феномен, используемый в качестве политической дымовой завесы, прикрывающий истинные цели покровителей отдельных фигур нашей оппозиции. Либерализм — ещё один, навязываемый нам Западом фетиш. Сторонники этой политической и экономической доктрины подчёркивают приоритет прав и свобод человека. За либеральную идеологию ухватились и наши доморощенные олигархи, призёры сверхлиберальной российской приватизации.

Однако на практике и современный либерализм, и демократия для избранных — всего лишь инструменты западной экономической элиты. Олигархический монополизм переигрывает законодательство почти любой из стран т.н. Запада. Это видно на примере громких финансовых скандалов и банкротств крупнейших корпораций (Enron, WorldCom ). Почти во всех этих случаях, как выяснило следствие, речь идёт не об ошибках, а о заведомых подлогах и коррупции.

Компьютерные коммуникации позволяют проводить различные сделки с депозитами и другими материальными активами почти мгновенно, находясь в любом уголке мiра. Финансовые пузыри в сфере ипотечных займов и ничем не обеспеченных ценных бумаг стали спусковым механизмом нынешнего экономического кризиса. И перспективы выхода из него пока туманны. В любом случае проделки недобросовестных участников свободного рынка оплачиваются за счёт простых налогоплательщиков. 24 августа 2005 года издающаяся в США русскоязычная газета «Еврейский мир» писала, что «жирными котами» Америки в первую очередь можно считать руководителей крупных корпораций, инвестиционных банкиров и управляющих разными фондами. Если в 60-х годах XX века «жирные коты» зарабатывали в два раза больше президента США, то сейчас они получают в 62 раза больше него, то есть без малого по 25 млн долл. в год. Периодически «жирных котов» берут за загривки, но для этого нужен скандал, от которого страдают инвесторы их компаний. Так произошло с крупной корпорацией WorldCom, банкротство которой считают самой крупной бухгалтерской аферой в истории США — руководители корпорации обобрали вкладчиков на 11 млрд. долл.

Напомним, что совсем недавно и наши российские банковские «котики» любили заключать персональные компенсационные контракты с условиями оплаты их тяжкого труда по формуле «три по десять», т.е. три года по десять миллионов, и не рублей, а долларов. Именно в годы такого странного благоденствия для избранных российские корпорации сумели назанимать на Западе почти 350 млрд. долл. Непонятно только, в чём заключался профессионализм менеджеров этих корпораций. Наверное, в умении брать в долг?

В России в начале 90-х годов прошлого столетия под прикрытием лозунгов псевдодемократических преобразований, не подкреплённых твёрдой законодательной базой и эффективной практикой силовых ведомств, вырос уровень преступности. Маргинальная молодёжь и их старшие «наставники» быстро создали организованные преступные группировки, установившие уголовный террор против представителей нарождающегося малого бизнеса, которые наивно поверили в светлое рыночное завтра.

Таким уродливым образом у нас проявилась постсоциалистическая социальная конкуренция.

Видимо, не следует забывать, в какой стране мы живём. Демократию, её принципы и ценности следует оберегать, в том числе и от криминала. Кстати, существуют и более фундаментальные противоречия между законными правами простых граждан и интересами олигархического капитала, которые могут проявиться и проявляются в самых различных областях нашей действительности.

Как показывают статистические данные, в первые годы перехода от плановой к рыночной экономике страны Восточной и Центральной Европы столкнулись с катастрофическим снижением общественного производства, приведшим к ярко выраженной социальной дифференциации населения. Спад производства, высокий процент безработных, неадекватные системы социального обеспечения, рост социального неравенства, преступности и общей бедности — вот лишь некоторые черты процесса так называемой «транзиции».

Торопливый слом социалистической модели государственности, проведённый почти единовременно во многих восточно-европейских странах, сопровождался пропагандистскими предположениями о том, что лучшее нас ждёт впереди. Часть из этих стран, в надежде на лучшее будущее, вошла в Европейский Союз и блок НАТО. Наверное, пока рано обсуждать промежуточные результаты такой геополитической переориентации.

Мы должны помнить, в первую очередь, о своей Родине. К сожалению, в нашей стране до сих пор нет чётко заявленной программы дальнейших шагов по реформированию государства для достижения понятных всему населению долгосрочных целей. Патриотические силы России обязаны разработать и предложить такую программу. И это тоже одна из важнейших национальных задач. В ходе выполнения этой программы, по нашему мнению, должны быть найдены алгоритмы решения самых важных для российского общества проблем.

Мы имеем в виду практические вещи, без которых трудно жить: надёжно функционирующую государственную систему трудоустройства и создания рабочих мест на селе и в городах; обеспечение возможности приобретения семейных домов как основной формы жилья в России на разумных и доступных условиях (в первую очередь молодыми семьями); отработку и запуск эффективного механизма социальной конкуренции и сотрудничества как основы российской модели модернизации; создание эффективной и справедливой системы использования природных богатств страны и её производственного потенциала. Только решение этих вопросов позволит вернуть россиянам социальную перспективу, утерянную в ходе затянувшихся либеральных экспериментов.