Ах, здравствуй аист?

Одна интернет-биржа предлагает выиграть 333 евро, ответив до 15 марта на вопрос: запретят или нет в России аборты на законодательном уровне. Вопрос непростой, с биографией. В прошлом столетии наше государство радикально меняло свое мнение на этот счет трижды, и каждый раз у него были на то свои причины, никак не связанные ни с демографией, ни с медициной, ни с моралью.

В первый раз это случилось в ноябре 1920 года, когда советская власть, обогнав весь прочий мир на добрых полвека, амнистировала аборт. До революции «вытравление плода» относилось к особо тяжким преступлениям и беспощадно каралось. Может, поэтому весна в стране начиналась не с грачей и капели. Сначала в разделах «Происшествия» русских газет резко возрастало количество сообщений о младенцах, найденных в канавах.

Преступную мать искали не слишком усердно. Если находили, то, конечно, наказывали. Но век за веком наказание делалось все менее суровым: от смерти при Алексее Михайловиче до полутора лет тюрьмы при Александре Александровиче. За убийство законных детей в любое царствование давали и вовсе смехотворный срок – год исправительного дома. Вслед за государством и его подданные не отличались повышенным чадолюбием. Сегодня немыслимо представить, чтобы хороший человек и семьянин, едва похоронив маленькую дочь, написал другому хорошему человеку и семьянину: «Потеря ребенка не есть великая потеря, но она напоминает о возможности утрат важнейших..» ( из письма Е. Баратынского П. Вяземскому). Но тогда по-другому и быть не могло, иначе страна была бы полна безумными родителями снизу доверху: у того же Петра I, родившего 11 царевичей и царевен, восемь умерли в возрасте от года до пяти лет. А он как никак был император, над его пометом трясся целый полк кормилиц, мамок и лекарей.

Единственное, чему я не нахожу разумного объяснения, – почему к зародышам закон относился лучше, чем к детям? По этапу на многолетнюю каторгу отправлялись гуртом – и кто делал, и кому делали, и кто помогал встретиться первым со вторыми.

Большевики исправили эту ошибку. Получилось очень ловко. У женщин возник веский мотив записываться в атеистки, что позволило окончательно разобраться с церковью, уже отделенной от государства и календаря. Да и рабочие руки на тот момент были важнее. То, что одновременно с легализацией абортов закрыли единственный цех знаменитой мануфактуры «Треугольник», выпускавший презервативы, только на первый взгляд кажется нелогичным. Безболезненная контрацепция лишает тормозов страха. А кому в СССР требовались гражданки без тормозов? Никому не требовались – ни семье, ни обществу, ни производству. Аборт, оформленный как средневековая пытка, отлаживал эти тормоза, гася сексуальную энергию. Фригидность – опора режима, который беспрерывно принуждает чем-нибудь ради него жертвовать – то имуществом, то жизнью.

В 1936 году в подмосковной Баковке по инициативе Л. П. Берии был построен завод резиновых изделий. Резиновых изделий завод выпускал два – противогаз и презерватив. Наверняка нарком имел с этого приусадебного хозяйства свой маленький гешефт: родись Лаврентий Павлович на полвека попозже, из него получился бы идеальный олигарх. Он всегда знал, как добыть деньги и власть, как первое превратить во второе и наоборот. У товара, чье широкое потребление обеспечивал лично товарищ Берия, не могло быть конкурентов – в этом же 1936 году аборт снова лишили гражданства (там еще очень кстати подверсталась перепись населения).

Снова восстановили его в 1955-м, накануне великих строек. Внешне все выглядело вполне гуманно, государство даже раскошелилось на «пособие в связи с операцией аборта». Но выдавали его начиная с 11-го дня нетрудоспособности. 11 дней нетрудоспособности означают, что операция сделана крайне неудачно. Наши женщины, если все проходило нормально, уже через три часа стояли в какой-нибудь очереди или тащили из яслей ребенка. Но врачам была выдана индульгенция: осложнения после искусственного прерывания беременности считались нормой, за них никого не наказывали. И прерывали беременность по-прежнему без обезболивания. В результате самым счастливым моментом в половой жизни советской женщины было начало менструации. При малейшей задержке на нее накатывал ужас, и тогда она таскала ведра с песком, двигала шкафы, вымачивала себя в крутом кипятке и зарекалась, если все обойдется, не подпускать мужчину ближе, чем Фани Ефимовна Каплан Владимира Ильича Ленина.

Итак, история подсказывает, что аборт у нас могут запретить по двум причинам: или если намечается какая-нибудь грандиозная стройка, или если у кого-то на верхних этажах есть некий коммерческий интерес. Но ошибиться не хотелось: 333 евро нужны мне сегодня как никогда – долги по коммунальным счетам приближаются к критической сумме. Я попросила своего экстрасенса дать правильный ответ тотализатору, тем более что тема ей была небезразлична. Она заканчивала школу в 1985 году, как раз после постановления ЦК КПСС об улучшении трудового воспитания школьников.

Их класс улучшал свое воспитание в абортном отделении районного роддома. Через неделю после начала трудовой четверти девочка подстриглась налысо и босиком отправилась в Киев записываться в монахини. В психиатрической больнице после многократного курса аминозина у нее и открылись паранормальные способности, благодаря которым она имеет сегодня свой кусок хлеба и не имеет долгов по коммунальным платежам. Помочь мне она согласилась, для чего погрузилась в транс, а когда вернулась, предложила вместо выигрыша съездить в Красноярск на ул. Металлургов, 22А, возложить цветы к памятнику женщине-дворнику, открытому там пару дней назад.