Власть дала возможность жрать досыта — что еще нам надо?

Главный недостаток профессиональных моралистов — глупость. Им не стоит выступать вне эмоционального поля, и уж тем более вносить рацпредложения. Просто чтобы не позориться.

Вот, к примеру, выдержки из доклада типового профессионального моралиста:

«В целом сложившийся в России к настоящему времени механизм финансирования СМИ (по крайней мере — телевидения) за счет рекламы и на основе рейтингов следует признать порочным с точки зрения экономической неэффективности и функционального несоответствия национальным интересам.

Между тем в нашей стране в силу ряда исторических особенностей с начала 90-х реклама заняла в массовом сознании нишу идеологии.

Во многом благодаря ей в это время происходит коренная переориентация предпочтений молодежи от нематериальных ценностей к материальным.

Современные российские СМИ формируют новый тип личности, стоящий на эволюционной лестнице на несколько ступенек ниже типичного человека советской эпохи».

Конструктивная ценность этого высказывания стремится к нулю. Оставив в стороне абсурдное умозаключение об экономической неэффективности финансирования СМИ за счет рекламы, стоит заметить, что апелляция к нравственности хомо советикус рассчитана на аудиторию, забывшую советский период.

Идеология потребления была создана именно тогда. Достаточно вспомнить устойчивое выражение «достать по блату». Или то, что все критерии « жизнь удалась» сводились к факту обладания престижными товарами — от чешской стенки и сервиза «Мадонна» до дефицитных книг, которые зачастую даже не открывались. Маркес соседствовал с Дрюоном, софт-порно «Анжелика и король», «Анжелика и хомяк», «Анжелика и прочие носители яиц» — с Голсуорси.

Они объединялись не качеством текста, а дефицитностью.

Материальное благосостояние сакрализировалось и, как следствие, табуировалось для обывателя. То, что позволено было академику, не было позволено инженеру: нельзя было жить лучше вышестоящего в табели о рангах. Материальное осуждалось публично и вожделелось во внутреннем кругу.

Основными читателями той же Донцовой являются люди, воспитанные в советские времена. И это наглядно опровергает тезис о более высоком культурном развитии хомо советикус. Большой театр для миллионов командированных был лишь пунктом в списке московских приобретений: купить жене лифчик, сыну — мандарины, коньяк — начальнику, колбасу — всем, а после подремать под «Пиковую даму».

Также странно, что радетели за высокие нравственные идеалы не понимают простой вещи: вся лояльность масс к властям держится на материальном благополучии. Интеллект толпы лимитируется самыми примитивными ее членами, а не горсткой интеллектуалов. Дала власть возможность купить квартиру, пусть и в кредит, — хорошая власть. Дала возможность жрать досыта — что еще нам надо? Ради этого терпят и беспредел руководства на местах, и отсутствие правового общества, поступаются убеждениями, закрывают глаза на чужие беды.

И если ценности сместятся в сторону нематериального, основной рычаг управления нынешним обществом исчезнет. Противникам идеологии потребления стоит помнить о том, что революция в первую очередь пожирает самих революционеров. Не быть тогда им академиками — придут на их место люди, более соответствующие идеологии дня; не иметь им дачек и иномарочек — раскулачат; никто не предоставит им трибун для пафосных речей.

Не гневите великий Йогурт, дорогие моралисты. Утонете.