Рекорды Горбачева

В этом году исполняется 20 лет декларации о государственном суверенитете Украины. Но истоки нашей независимости скорее следует связывать с другим юбилеем — 25-летием избрания Михаила Горбачева Генеральным секретарем. 12 марта 1985 г. газеты Советского Союза на первых полосах разместили сообщение о внеочередном пленуме ЦК КПСС, избравшем 11 марта Генеральным секретарем Михаила Сергеевича Горбачева. Портрет нового 54-летнего лидера был с тщательно заретушированным родимым пятном на лысине (такая практика растянулась на пару-тройку лет). Официальный некролог с портретом в траурной рамке, сообщивший о кончине 10 марта 1985 г. Генсека ЦК КПСС и председателя Президиума ВС СССР Константина Устиновича Черненко, перенесли на вторые полосы. Помню, меня резанула эта бестактность, и я тщетно пытался найти ей оправдание. Такого в нашей истории еще не было. Дело не в личности Черненко, весьма серого аппаратчика, не снискавшего популярности ни в партии, ни в обществе. Но как-то не по-людски торопливо сообщать об избрании нового лидера, отодвинув на задний план известие о смерти его предшественника.

«Не по Сеньке шапка...»

Кандидатуру Горбачева на пост Генсека внес авторитетнейший и, на мой взгляд, самый достойный представитель партийно-советского руководства того времени Андрей Андреевич Громыко. Его сын Анатолий в книге «Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля» пишет, что очень скоро отец горько пожалел о своей поддержке Горбачева. Громыко редко ошибался в людях, зато ошибки его были крупными... Громыко умрет 2 июля 1989 г., не увидев крушения дела своей жизни — системы коллективной безопасности, которая в течение 45 послевоенных лет обеспечивала неприкосновенность госграниц Советского государства. «Не по Сеньке шапка государства...», — говорил Громыко, имея в виду как внутриполитические шараханья Горбачева, так и его капитулянтский внешнеполитический курс. Но все это будет потом, а тогда, весной 1985-го, большинство пребывало в счастливой эйфории «ветра перемен». По количеству занимаемых высших постов Горбачев стал рекордсменом в советской истории. Первые три с половиной года пребывания у власти он ограничивал свои амбиции должностью Генсека партии. Со времен Сталина это был фактически высший пост в советской иерархии. Поначалу Горбачев повторил «раннего» Брежнева, который в 1964 г. осудил совмещение Хрущевым высшего партийного поста с должностью председателя Совмина. Однако осенью 1988-го новый Генсек вслед за «поздним» Брежневым, Андроповым и Черненко решил совместить высший партийный пост с высшим государственным.

Для реализации этого замысла срочно был отправлен на пенсию Громыко, который в июле 1985 г. стал председателем Президиума ВС СССР. Громыко «ушли» более чем торопливо. Судите сами: еще 26 сентября 1988-го в центральных газетах появилось извещение о предстоящем официальном визите Громыко в Северную Корею — «во второй декаде октября текущего года». Но уже через три дня — 29 сентября был подписан (самим Громыко) указ о созыве внеочередной сессии ВС, на которой Андрей Андреевич был отправлен на пенсию. Сессии предшествовал пленум ЦК КПСС, одобривший уход Громыко и избрание на его место Горбачева. Внеочередная сессия Верховного Совета СССР 1 октября единогласно (это было в последний раз!) избрала Горбачева председателем Президиума. В стране полным ходом шла «перестройка» с «демократизацией», которые фольклор отражал в соответствии с собственными законами. Так, полицейские (милицейские) дубинки, что исчезли из арсенала «охранных воинов» (по Саше Черному) после Октября 1917 года, вернулись в их руки именно в горбачевское время. Народ их ласково прозвал «демократизаторами».

Без слова «Президиум»

Всего лишь семь с лишним месяцев Горбачев занимал пост председателя Президиума ВС СССР. Реформаторский азарт подсказал Горбачеву необходимость введения нового поста — председателя Верховного Совета СССР. Вероятно, «Президиум» сильно отдалял демократичного председателя от народа. На этот раз процесс получения Горбачевым нового поста имел совсем иную драматургию, нежели та, на основе которой занимали высшие госпосты его предшественники, да и сам он недавно. Пленум, рекомендовавший кандидатуру Генсека на пост председателя ВС, состоялся 22 мая 1989 г. Само же избрание произошло 25 мая, на первом заседании Первого съезда народных депутатов СССР. В развернувшейся дискуссии о повестке дня некоторые депутаты настаивали на том, чтобы выборы председателя ВС провести после заслушивания докладов и их обсуждения. В итоге вопрос о председателе был включен в повестку дня вторым — после выборов мандатной комиссии. Эти, казалось бы, малозначительные детали засвидетельствовали рождение совершенно нового для нашей страны явления — парламентской борьбы. С предложением кандидатуры Горбачева выступил уже не секретарь ЦК партии, как раньше, а депутат-писатель Чингиз Айтматов. Развернувшаяся дискуссия высветила три барьера на пути избрания Горбачева. Во-первых, отрицательное отношение части депутатов к совмещению постов Генсека ЦК КПСС и председателя ВС СССР. Во-вторых, требование ряда депутатов дать объяснения некоторым действиям и шагам Михаила Сергеевича. В-третьих, возникшую к концу заседания «проблему» Ельцина как горбачевского конкурента на пост председателя.

Горбачеву был задан ряд весьма неудобных вопросов (в частности, тогда впервые прозвучало упоминание о строительстве очень нескромной дачи в Форосе), на которые Горбачев дал, как всегда, пространные, но бессодержательные ответы. Одним из самых ярких воспоминаний от первого съезда стало выступление инженера-конструктора из г. Апатиты депутата А. М. Оболенского. Он заявил о самовыдвижении на пост председателя ВС, и хотя на победу не рассчитывал, но цель его поступка — создать прецедент альтернативных выборов. Несколько депутатов предложили включить фамилию Оболенского в избирательный бюллетень, однако большинство было против. Попытка выдвинуть Ельцина закончилась его самоотводом. Ельцин еще не оправился от унизительных покаяний на недавней ХIХ партконференции и инстинктивно чувствовал, что его время пока не наступило. Горбачев остался единственным кандидатом. По итогам тайного голосования, за него было подано 2123 голоса, против — 87. Съезд принял постановление об избрании Михаила Сергеевича председателем ВС.

Опыт аппаратной борьбы малопригоден для борьбы парламентской

Казалось бы, Горбачев должен быть удовлетворен: голосование будто бы свидетельствовало о полном торжестве «идей перестройки» и прочности его личных позиций в обновленной системе власти. По современным меркам итоги тех выборов — полный триумф Горбачева. Но это только по современным... На фоне недавнего железобетонного единогласия и полного «одобрямса» 87 голосов «против» прозвучали как тревожный звонок...

Именно тогда Горбачев впервые остро почувствовал, что его лидерство имеет ненадежную базу: ему пришлось учиться лавировать между интересами, стремлениями, конкурентами в условиях публичной, а не аппаратной борьбы. Он, бывалый мастер «подковерной» интриги, только начинал осваивать эту новую для себя науку. Опыта успешного лавирования по принципу «ни вашим ни нашим» было уже недостаточно, он был даже вреден. По мнению бывшего председателя Совмина Н. И. Рыжкова, Горбачев так и не состоялся как публичный политик: «Он в полной мере обладал чертами проповедника, даже апостола — носителя идеи. А политик и проповедник — вещи малосовместимые. Политик просто обязан уметь власть употребить, иначе он ее потеряет». Близкую к мнению Рыжкова мысль высказал бывший народный депутат СССР публицист Ф. М. Бурлацкий: «Его основная слабость была в неспособности употребить власть даже тогда, когда это было необходимо.

Потому он так легко ее потерял. Он рожден был скорее как проповедник. Это скорее советник государя, чем сам государь». Но я бы сказал жестче: Горбачев — был носителем не идей, не глубоких мыслей, а каких-то неясных поверхностных лозунгов, которые позже стал менять в пугающем темпе. Ощущение нарастающей зыбкости, особенно на фоне усиливающейся критики КПСС со стороны «межрегиональной депутатской группы», а также настойчивое желание Горбачева нравиться Западу, перенося на нашу почву внешние формы тамошней демократии, подсказали Михаилу Сергеевичу идею учреждения в Советском Союзе поста президента. Этот пост вводился специально под Горбачева и, как теперь принято говорить, стал знаковым, ибо ознаменовал крупнейшие преобразования в политической системе, связанные прежде всего с отказом от конституционного признания руководящей роли КПСС (6-й статьи Конституции СССР 1977 г.).

От председателя к президенту

Рыжков вспоминал: «Решение о президентском правлении созрело так срочно, что решили пойти на созыв внеочередного съезда. Я такой срочности не понимал, так как после второго Съезда народных депутатов, где этот вопрос даже не обсуждался, прошло лишь два с половиной месяца». Внеочередной третий Съезд народных депутатов СССР открылся 12 марта 1990 г. в Кремле. Депутаты приняли распорядок его работы, согласно которому предполагалось, что в первый день предстояли прения по вопросам об учреждении института президентства, во второй — выдвинуть и обсудить кандидатуры на этот пост и провести само голосование, а в третий день доложить депутатам о результатах выборов.

Выдержать график не удалось: съезд сразу завяз в дискуссиях. Да и обстановка за стенами Кремлевского дворца была уже не безоблачной. К примеру, житель Зеленограда Шувалов объявил голодовку (еще экзотика на тот момент!) на московской площади Свердлова «в знак протеста против избрания президента только депутатами». Выборы первого президента прошли 14 марта 1990 г. Депутаты, шумно обсудив ряд кандидатур, остановились на трех: Горбачева, Рыжкова и министра внутренних дел Бакатина. Однако Рыжков и Бакатин, несмотря на увещевания не снимать свои кандидатуры, к просьбам не прислушались и взяли самоотводы. В итоге в избирательные бюллетени опять попала фамилия одного Горбачева. Но обсуждение кандидатуры Михаила Сергеевича на этот раз было очень бурным. Несмотря на то, что страна на всех парах неслась к экономической и политической катастрофе, многие депутаты продолжали славословить «лидера мирового масштаба». Об этом свидетельствует стенограмма заседания. Наиболее ярко эту, еще не схлынувшую волну перестроечной эйфории, выразил через микрофон в зале один не представившийся депутат: «Разве дело в том, что у нас нет продуктов, товарищи?

Самое главное, что мы нашли в истории такого, как Горбачев, человека чистого, какого нам больше не найти!». В другую историческую эпоху и по другому поводу Ян Гус аналогичную наивность прокомментировал словами Santa Simplicatas! («Святая простота!») А вот шахтер из Кемерово депутат Теймураз Авалиани оказался куда более проницательным, чем иные академики и профессора, певшие дифирамбы «прорабу перестройки». Категорически выступая против кандидатуры Горбачева, он обратился к нему со словами: «Вы будете метаться туда и сюда, а в это время произойдет то, что мы имеем сейчас». По-видимому, шахтер имел в виду хаос, повсеместно нараставший в государстве. Столь же категоричным было суждение и известного казахского писателя, депутата Олжаса Сулейменова: «Сейчас, как я наблюдаю, Горбачев нажимает на газ этой машины [перестройки]. И одновременно нажимает на тормоз. Мотор ревет на весь мир — это наша гласность. А машина стоит на месте».

Выражая сомнение в правомерности избрания Горбачева на съезде, депутат Щелканов настаивал: «Я считаю, что если эта кандидатура и может быть рассмотрена, то она должна быть вынесена на всенародное обсуждение, и только народ может принять соответствующее решение».

Очередной упущенный шанс

На мой взгляд, будь Горбачев действительно дальновидным политиком, народным лидером, он бы сам инициировал всенародные выборы. Нет сомнения, что еще в марте 1990 г. Горбачев победил бы на всеобщих выборах любого конкурента. Мандат «первого всенародно избранного президента», которым впоследствии так эффектно размахивал переигравший его в итоге Ельцин, сослужил бы Горбачеву неоценимую службу в дни опереточного «путча» в августе 1991 г. (когда он потерял контроль над им же созданной ситуацией) и особенно в дни Беловежского сговора, когда он был окончательно отстранен от власти. Но, не имея мандата всенародного доверия, лишившись поддержки ВС и разваливающейся партии, он в итоге оказался «голым королем».

Не жаль короля-банкрота, жаль королевства.... Но мы снова забежали чуть вперед. Итоги выборов первого президента были обнародованы на следующий день — 15 марта. За избрание Горбачева проголосовало 1329 депутатов, против — 495. Поданные за Михаила Сергеевича голоса составили 59,2% от общего числа народных депутатов. По результатам тайного голосования съездом было принято постановление об избрании М. С. Горбачева на пост президента СССР. И хотя тайное голосование проводилось вечером 14 марта, днем избрания первого и последнего президента СССР считается 15 марта 1990 г. После принятия постановления об избрании президента Горбачев присягнул на утвержденной съездом Конституции (без статьи о руководящей роли КПСС) и произнес преисполненную оптимизма речь. Она заканчивалась словами: «Нам надо отбросить страхи и уныние, обрести веру в свои силы и возможности. А они у нас огромные. Русский народ и все народы, объединившиеся с ним в великое многонациональное государство, сумеют возродить свою общую Родину. И обязательно добьются этого на путях перестройки и социалистического обновления».

«По принципиальным соображениям...»

Скоротечность инаугурации Горбачева была под стать скоротечности его правления. Всего 661 день СССР имел президента. Вернувшись из Фороса 21 августа 1991 г., Горбачев сложил с себя полномочия Генсека запрещенной Ельциным КПСС (откуда у президента РСФСР такие права, тем более, что КПСС была не российской, а общесоюзной политической организацией?!) и превратился в декоративную фигуру, довольствуясь крохами власти, которые ему оставил Борис Николаевич. После Беловежья не стало и того. Горбачева с поста президента СССР никто не смещал, никто не покушался и на существование этой должности. В пуще поступили более чем оригинально: ликвидировали не пост, а саму страну, а о проделанной работе тут же доложили президенту США Дж. Бушу-старшему. Президенту Горбачеву, как известно, докладывать не стали, он узнал, когда пришло время. 25 декабря 1991 г. в 19 часов Горбачев выступил с прощальным словом к народу в прямом эфире Центрального телевидения.

Он объявил о своем уходе с поста президента СССР «по принципиальным соображениям». Горбачев не был искренен даже в тот трагический для истории страны момент: о каких «принципиальных соображениях» могла идти речь? Он что, имел реальную альтернативу бесславной отставке? Впрочем, если быть действительно принципиальным, то имел: формально Горбачев мог остаться кем-то вроде президента «в изгнании», во внутреннем изгнании. Сохранив в какой-то мере политическое лицо и уважение части сограждан, он получил бы массу бытовых проблем. Зарплату ему бы никто не платил, а обещанной Ельциным пенсии экс-президента, пожизненной личной охраны, автомобильного выезда, государственной дачи и прочих земных благ он бы лишился.

Мировой рекорд непопулярности

Дальнейшие события показали, что даже тогда Горбачев не сделал должных выводов как политик. В марте 1996 г. он объявил о намерении принять участие в выборах президента России, выступив под лозунгом «Реформы начал я — мне их и завершать». Никак не могу взять в толк, зачем он ввязался в совершенно бессмысленную борьбу?

Реально на успех в гонке могли рассчитывать только Борис Ельцин с Геннадием Зюгановым и в какой-то мере Александр Лебедь. С еще одним кандидатом в президенты РФ — скандальным нуворишем Владимиром Брынцаловым — все было ясно, ему просто хотелось покуражиться со своими миллионами, явить народу себя и ягодицы своей жены (напомню, что кандидат Брынцалов перед телекамерами смачно похлопывал супругу по мягкому месту). Ясно было и с благородным донкихотством Юрия Власова: он отчаянно призывал Россию «очнуться и опомниться». Но на что надеялся и что нового мог сказать народу неутомимый краснобай Горбачев? На предвыборном митинге в Омске безработный избиратель Малюков попытался дать ему пощечину. Не самый тонкий намек электората не был понят, Горбачев решил идти до конца. У него даже хватило ума посетовать по телевидению: «Вот и Раиса Максимовна тоже не одобряет мое участие в президентских выборах...». Свою полновесную моральную пощечину он получил, когда были оглашены итоги подсчета голосов: в целом по России это были аж 0,51%! А в Тульской области с населением 1,8 млн. человек за Горбачева не было подано ни единого голоса! Этот уникальный результат воистину достоин Книги рекордов Гиннесса. «Пятипроцентный» Ющенко поставил свой антирекорд как действующий президент, но все-таки его показатель в 10 раз выше горбачевского!

Чемпион мира по игре в поддавки

Это, так сказать, рекорд Горбачева в «официальном зачете». Но были еще и неофициальные. Есть у игр в шахматы и шашки теневые спутники-антиподы, игры в поддавки. Кто быстрее сдаст свои фигуры, тот и выиграл. Согласно Збигневу Бжезинскому, мировая политическая карта — это «большая шахматная доска». В этом с антисоветчиком и русофобом №1 современности нельзя не согласиться. Так вот, если бы на той большой шахматной доске играли в поддавки, то у Горбачева конкурентов бы не было. Партнеры Горбачева на важнейших международных переговорах порой изумлялись, не веря, что с ними по сути играют в поддавки. Нечто подобное описано в «Двенадцати стульях». Великий комбинатор, давая сеанс одновременной игры в Васюках, поверг в отчаяние местного любителя шахмат, подарив ему ферзя. Бедняга схватился за голову: «Это же какая непостижимо хитрая комбинация задумана, что и ферзя не жалко!». Но удивление проходит быстро, сменяясь азартом игрока, ведущего партию к верному мату. Уму непостижимо, как можно было, не получив взамен ничего, кроме улыбок и фамильярных похлопываний по плечу, сдать завоеванные кровью десятков миллионов советских людей позиции СССР в Европе и во всем мире? Речь не о том, что советское военное присутствие нужно было сохранять везде, где оно было. Речь о сохранении паритета на принципах взаимности.

Был момент, когда в НАТО зазвучали голоса о самороспуске, сильнейший идейный кризис охватил эту организацию, основной смысл существования которой состоял (и состоит) в противостоянии СССР/России. Были прекрасные возможности для торга и, как это ни цинично звучит, для получения отступных. Но вместо этого Горбачев срывает войска из обжитых за полвека гарнизонных городков в Центральной и Восточной Европе. Срывает для того, чтобы вывести их буквально в чистое поле, в палаточные лагеря! Это больше походило на бегство, а не на почетный уход. Подписывая договоры о сокращении ядерных арсеналов, Горбачев проигнорировал мнения специалистов, пытавшихся донести до сознания самоуверенного носителя «нового мЫшления», что симметричные сокращения типа «нулевого варианта» по Рейгану недопустимы. США спокойно могут отказаться от своих ракет средней дальности, поскольку им не угрожает ни Канада, ни Мексика. Но как СССР мог отказаться от целого класса оружия, если оно оставалось у Франции, Великобритании и Китая? Теперь к этому списку добавились Индия, Северная Корея, Израиль, Пакистан и Иран. А что противопоставить американским базам, и поныне развернутым не только по всему периметру бывших границ СССР, но теперь и на территории бывших стран Варшавского договора?

Как быть с 15 ударными авианосными группами, не имея ни одной собственной? Желание понравиться Западу принимало порой совершенно уродливые формы. Так, согласно Договору о сокращении ракет средней и меньшей дальности 1987 г. ликвидации подлежали ракеты с радиусом действия от 500 до 5500 км. В 1980 г. в СССР был принят на вооружение оперативно-тактический ракетный комплекс ОТР-23 «Ока». Этот шедевр инженерной мысли не имел и не имеет равных по сей день. Размещенный на полностью автономной пусковой установке, которая способна на высокой скорости преодолеть любое бездорожье и переплыть любую водную преграду, пригодный к переброске в любую точку Земли воздушным транспортом, гарантированно преодолевающий любую систему ПРО, малогабаритный и потому малозаметный с рекордной точностью попадания (максимальное отклонение от точки прицеливания 30 м при дальности стрельбы в 400 км), он был предметом зависти и головной болью для натовских военных.

Но они не посмели официально поставить вопрос о его ликвидации, поскольку дальность стрельбы «Оки» была на 100 км меньше, чем было записано в договоре. А вот то, о чем говорилось неофициально, история пока умалчивает. Известно одно: Горбачев поставил задачу перед генеральным конструктором «Оки» Сергеем Непобедимым провести «в порядке исключения» пуск ракеты на дальность 500 км. Возмущенный конструктор, легенда отечественного оборонно-промышленного комплекса, подал после такого поручения в отставку. Видимо, юрист по образованию Горбачев думал, что законы физики тоже «что дышло». Разумеется, на 500 км «Ока» не полетела: ни Непобедимый, ни кто-либо другой, более покладистый, не может забросить ракету на 100 км дальше, чем она способна пролететь. Это, однако, не помешало Горбачеву сделать подарок американцам, включив лучший в мире оперативно-тактический ракетный комплекс в список подлежащего уничтожению оружия.

Предательство хуже ошибки

На авторство знаменитой фразы «Это хуже чем преступление, это — ошибка» претендуют три исторических персонажа в окружении Наполеона. Это министр иностранных дел Талейран, министр внутренних дел Жозеф Фуше («профессиональный предатель» по определению Бонапарта) и председатель законодательной комиссии, разработавшей гражданский кодекс Буль де ля Мерт. Изречение часто цитируют, но при этом по-разному интерпретируют его содержание. Действительно, многозначность фразы дает простор для ее толкований. На мой взгляд, эта фраза является прежде всего циничной апологией преступления. Для человека твердых моральных устоев никогда искренняя ошибка не будет хуже преступления. Горбачев любит много говорить о сделанных в ходе перестройки ошибках. Но в лице Горбачева страна столкнулась не с политиком, делавшим одну ошибку за другой, а с системным предателем. Он «сдал» нас всех, не испытывая при этом никакого раскаяния (даже Ельцин удивил народ, попросив у него прощения). Римский император Диоклетиан прославился в истории тем, что добровольно оставил свой пост ради любимого дела — выращивания капусты. Горбачев же, сделав вид, что свои посты Генсека КПСС и президента СССР он тоже оставил добровольно, занялся телерекламой системы ресторанов «Пицца-Хат». Это у него получилось гораздо лучше.