Крест и идол. Идеология и дух реформизма

Возможно, важнейшей приметой того, что называется общественной атмосферой современной России, следует считать аккумуляцию раздражения по отношению к Церкви, негодующие реплики возмущенных расходятся в медиа гигантскими тиражами. Каждое выступление и шаг Патриарха поднимает волну протестующих и иронизирующих комментариев, самого ничтожного и надуманного информационного повода достаточно для того, чтобы ЖЖ захлестнули причитания в стиле "эти-твари-отвращают-меня-от-веры". Что подогревает это яростное неравнодушие, почему в последние дни в блогосфере, как в незапамятные времена Римского владычества предметом поношения стал даже просто христианский крест? На примере высказывания одного известного публичного философа мы попытаемся исследовать анатомию праведного гнева либеральной общественности, направленную на "клерикалов", показать в чем подобные рассуждения являются стереотипными, а в чем - характерными и отражающими своеобразие современного политического уклада России.

Итак, разберем последовательно две главные посылки эмоционального и жесткого выступления доктора философских наук Андрея Ашкерова в "Русском журнале": противопоставление понятий совести и долга, связываемых традиционно с обдуманным не принудительным выбором и нормы и правила, довлеющих и связывающих агента этического действия, а также вполне традиционное для марксистской философии, заслуженно оспариваемое даже в современном религиоведении представление о том, что религия является идеологическим образованием.

Да, действительно, совесть и норма противостоят друг другу. Но только в одной единственной этической программе - либеральной этике, только в ней благом оказывается не выбор добра, а сам факт выбора. Согласование и соответствие голосу совести, "моральному закону во мне", оказывается дополнительным, вовсе не необходимым шагом, не говоря уже о том, что моральное чувство - это неуловимая материя, ненадежное основание, которое часто подводит полагающихся на него, как подвело оно на этот раз Ашкерова, прорицающего кровавую Реформацию и гонения на Церковь и забывающего, что прорицатели часто оказываются исполнителями прорицаний.

Теперь постараемся оценить, действительно ли христианская этика носит нормативный характер, как это предполагает Андрей Ашкеров, можно ли представлять дело так, что заповеди даны нам в качестве непреложных норм: бери и пользуйся? Конечно, это не так и Евангелие изобилует примерами бескомпромиссного и нетворческого восприятия закона, которое ведет к преступлениям. Любовь и милость - условия превосхождения прямых непосредственных запретов и императивов закона. От христианина требуется не слепое послушание, но особая восприимчивость к воле Божией, чувствительность любящего, опасающегося огорчить любимого и потерять его участие и совет. Таким образом, это расхожее столкновение совести и правила, происходящее из европейской Реформации, -вопрос и проблема прежде всего самого протестантизма.

Почему любая социальная и хозяйственная деятельность Церкви: многочисленные детские приюты и богадельни, восстановленные хозяйства, службы помощи бездомным и реабилитации заключенным, все это вменяется в вину Церкви и объясняется одним только желанием увеличения влияния и могущества?

И тут мы оказываемся перед вторым посылом высказывания Андрея Ашкерова: смелым уравниванием вероучения и идеологии, стереотипным и неизбывным для постсоветской России марксистским жестом. Идеология, фантазматическая и утопическая рациональная смысловая конструкция, всегда связывается с ложным сознанием, отчужденным и рассогласованным, представитель и носитель идеологического сознания говорит и думает не то, что говорит и думает на самом деле. Может ли согласиться с такой трактовкой своего сознательного опыта христианин или даже просто немарксист? Очевидно, нет, если нет предваряющих установок о борьбе и сопротивлении, определение "религия - опиум для народа" способны дать только опытные наркоторговцы, знающие толк в средствах манипуляции сознанием.

Вероучение не может быть идеологией по своей природе, но, возможно, в выжженном и разреженном идеологическом горизонте современной России проповедь, без которой невозможно вообразить существование Церкви, начинает звучать слишком резонансно и раздражающе. Виновата ли Церковь в том, что власть не пытается поддерживать элементарные идеологические приличия, выстраивать политический дискурс в соответствии с теми "демократическими институтами", на которые опирается? Каким соблазном оказывается симбиоз с властью, которой приходится балансировать для поддержания стабильности существующего статус-кво между системной ложью и, если можно так выразиться, "апофатической идеологией"?

Важное и опасное следствие пустой и чрезмерной патриотической риторики состоит в том, что, возможно, впервые в истории в современной России вероучение поневоле стало занимать место идеологической системы. Контрастируя с либеральным социальным дизайном, который не поддерживается соответственным дискурсом, она действительно смотрится как идеологической ширма, за которую удобно спряталась бюрократия, довольно цинично признающая, что Церковь просто используют в целях прикрытия.

Безусловно, нынешнее положение отличается от того, в котором была Церковь в синодальной дореволюционной России, когда она представляла собой один из государственный департаментов и была, к своему несчастью, одним из бюрократических институтов. Отличается тем, что оказывается заложницей следующей ситуации: не обладая никаким непосредственным влиянием (достаточно вспомнить, как одно за другим саботируются обещания и преференции) она несет все тяготы и всю полноту ответственности за деяния бюрократии.

Но, однако же, самым невероятным и заслуживающим особого внимания оказывается факт опубликования гневной обличающей критической статьи Андрея Ашкерова в "Русском журнале", который является не каким-нибудь оппозиционным ресурсом, но славным своей неизменной поддержкой всех начинаний власти. Вывод, что для модернизации, про которую трубят сегодня все пиар-службы, необходима очередная Реформация напрашивается, он навязчив и неотступен, но действительно ли это правильный вывод?