Присяжные – лучший стимулятор эволюции судебной системы

Сфера полномочий суда присяжных в России сжимается, как шагреневая кожа. Конституционный суд решает, могут ли присяжные рассматривать дела о терроризме. Им уже не доверяют дела о государственной измене, массовых беспорядках, шпионаже и насильственном захвате власти, а в Москве предлагают внести в этот список еще и преступления на почве национальной и расовой ненависти. Суды присяжных постепенно превращаются в монгольского космонавта из анекдота, которого старшие советские товарищи били по рукам, чтобы он не трогал приборы.

Законодатели – федеральные и московские – намекают на недоразвитость или чрезвычайную сложность общества и тем самым мотивируют свои инициативы. Выясняется (вдруг!), что в России слишком сильны ксенофобские настроения, а в некоторых регионах клановая структура не позволяет сформировать комиссии присяжных. То есть общество «пока» не готово, а власть делает все для того, чтобы законсервировать это «пока» в банке.

Утверждается, что присяжные «слишком» часто выносят оправдательные приговоры. При этом не ясно, что значит «слишком», какое количество подобных приговоров следует считать нормой и кто эту норму определяет. Ясно лишь, что вердикт «не виновен» – это поражение следствия и обвинения, а они слишком (вот здесь это слово исключительно уместно) дорожат комфортом и здоровьем нервной системы.

Суд присяжных нельзя назвать идеальным инструментом правосудия: это действительно срез общества, которое неидеально само по себе. Но человечество (также неидеальное, разумеется) не изобрело ничего более эффективного, чтобы заставить судебную систему развиваться. Развиваться можно лишь в том случае, если адекватно оцениваешь свое состояние. Сама система не может оценить себя по достоинству – о собственном достоинстве у нее, как правило, слишком оптимистические представления.

Арбитр должен быть внесистемным и в то же время не вполне сторонним, имеющим основание и право тестировать следствие на профессионализм. У присяжных есть такое право, обусловленное тем, что суды они оплачивают из собственного кармана.

Судебная система не может считаться эффективной, если 9 обвиняемых из 10 отправляются за решетку. Такие цифры могут свидетельствовать лишь о том, что внутри системы сложился хороший коллектив единомышленников, понимающих друг друга с полуслова. Об эффективности, компетентности, профессионализме свидетельствует лишь способность убеждать «случайных людей с улицы», включая патологических скептиков, маразматиков и параноиков. Лучшего механизма нет.

В конечном счете речь идет о способности следствия и обвинения – дотошных и красноречивых – влиять на общественное мнение, отсталостью которого так недовольны наши просвещенные власти. Разве это не так? Стоит ли отказывать хорошему следователю или прокурору в потенциальной педагогичности?

Когда суду присяжных дают по рукам, тяжесть преступления не может служить аргументом. Тяжести преступления прямо пропорциональна суровость наказания. Чтобы наказывать сурово, нужно избавиться от сомнений. Подгонка задачи под ответ не избавляет от сомнений, она приводит лишь к тому, что решение суда перестает быть авторитетным, а сам суд из инструмента разрешения противоречий превращается в репрессивный аппарат.

Управляемая деградация суда присяжных, увы, вписывается в общую тенденцию превращения российского социума в общество с весьма ограниченной ответственностью. Оно может оправдать «не того» или выбрать «не того». Сущие дети, доверить которым можно лишь дело о краже редьки и выбор участников Евровидения!