Особенности русской ненависти

В одной из недавних дискуссий меня обвинили в том, что за прожитые мною в России десятилетия я так и не успела постичь загадочной русской души. А уезжая, еще и удвоила эту брешь. Отсюда, как было заявлено, и вытекает мое непонимание русской действительности и, соответственно, моя якобы русофобия. Сразу оговорюсь, что такие вот горе-оппоненты чаще всего попрекают или эмиграцией, или общей нравственной отдаленностью от русского народа, как раз когда нечего возразить или не в чем упрекнуть, но очень уж хочется отметиться. 

Я, безусловно, не стану проводить глубокий анализ непостижимости и загадочности русской души — до меня эти попытки делали настолько великие, а то и гениальные умы, что добавить к этому практически нечего. Кроме, пожалуй, того, что лично я ничего загадочного в ней не вижу. Но поделиться своими соображениями обывательского характера я все же хотела бы, прежде всего на том простом основании, что сама я русская, а следовательно, право имею, а также на основании добавленного опыта из все той же жизни эмигранта, то есть взгляда со стороны. 

Не знаю, что именно вкладывал в понятие «русская душа» тот оппонент-пустобрех, но лично я с годами все больше и больше склоняюсь к мысли, что сильно поизмельчала эта самая пресловутая русская душа. В национальном и человеческом смысле. В смысле любви и доброты. В смысле взаимопонимания и взаимовыручки. И это не я придумала. Доказательством тому могут послужить многие и многие тома, написанные на эту тему великими русскими классиками. Которые, безмерно любя все русское, включая душу, в то же время столь же сильно гневались на нее и на ее носителей и при любом удобном случае высмеивали — за их разгильдяйство и головотяпство, за их раболепие и преклонение перед чинами, за их лень и рабское смирение, за извечную готовность к унижению. А уж по части умения не любить все и вся русским, по-моему, вообще равных нет. 

Мне кажется, ни один народ в мире не обладает такой всеобъемлющей страстью все и всех ненавидеть, какой наделен русский человек. Мы ненавидим с таким упоением, что в конечном итоге, забывшись, ненавидим сами себя. 

Примеров тому великое множество: начиная с того, как шарахаются многие русские друг от друга, стоит столкнуться им за границей, как делают вид, что не имеют друг к другу никакого отношения, презрительно поджав губы и временно превратившись в каменные изваяния, как поносят все российское, включая погоду, самые ярые последователи идеи «русского мира», временно из него удалившись, и заканчивая ненавистью к еще вчера любимому брату, соседу или родственному народу, которая может вспыхнуть совершенно внезапно. Да одно то, с какой неистовой страстью костерим мы сейчас друг друга за несовпадение взглядов, лучше всего иллюстрирует эту нашу черту. Самое распространенное нынче обвинение — в русофобии. Подумать только — русский русского в русофобии обвиняет! 

Или вспомнить хотя бы недавний всплеск народного гнева из-за присуждения Нобелевской премии по литературе белорусской писательнице Светлане Алексиевич. Уж такая бездна разверзлась, такой гнев праведный по жилам русским разлился — как жива-то осталась бедная женщина, ума не приложу. На молекулы разнесли ее и ее творчество. А собственно, за что? Да как раз за то, что писала Светлана Алексиевич об этой самой самоуничтожающей ненависти. О разрушениях, к которым приводит направленная на самих себя злоба. То есть писала правду. На русском языке. Нам бы искренне радоваться и гордиться тем, что русский язык после долгого перерыва в очередной раз был отмечен в ряду читаемых и почитаемых языков мира. Но как же — разве можно радоваться, когда нас, историю нашей ненависти на весь мир по-русски раскритиковали? 

Нет, мы лучше глотки за родину порвем, разъезжая на японских, американских, английских и немецких машинах, в клочья разнесем американцев с помощью американских же компьютеров и телефонов, одновременно выживая за счет немецких и американских лекарств, да что там говорить — еду приготавливая на итальянских или немецких плитках. Во главе с вождем и его пресловутыми «русскими скрепами» в финском батискафе. Или с барбекю на импортном мангале. Зато на родине. В Крыму. А если за родину да на родине — то все можно. Кстати, всеобъемлющее лицемерие — вот еще одна отличительная особенность якобы загадочной русской души. 

При этом «Нет житья русскому человеку — все немцы мешают!» Хотя за примерами даже к классикам ходить не надо.

Достаточно обратиться к такой теме народного творчества, как анекдоты. Проведя небольшое исследование, могу с наибольшей долей вероятности сделать вывод — по этническому размаху и широте географии анекдотов, русские, пожалуй, впереди планеты всей. У каждого народа есть излюбленные темы для анекдотов, а у каждой народности, каждого этноса есть свой, главный соперник. Французы, например, про бельгийцев шутят, а те, соответственно, про французов. Северные итальянцы шутят над южными своими собратьями, то есть развитый промышленный регион посмеивается над якобы отсталым сельскохозяйственным. Англичане тоже могут приколоться над валлийцами или ирландцами. Баварцы над пруссаками. Финны над шведами. Шведы над норвежцами. 

Но только русские смеются надо всеми подряд. 

«Американец хвастает перед русским: 
— У меня три машины. На "форде" я езжу на работу, на "кадиллаке" — в гости, на "вольво" я путешествую по Европе. 
— Ну и что? — возражает русский. — Я на работу езжу на трамвае, в гости — на метро. 
— А в Европу? 
— А в Европу я езжу на танке». 

Смешно, правда? У нас есть анекдоты про французов, американцев, украинцев, грузин, армян, эстонцев, литовцев, евреев, немцев и вообще любую подвернувшуюся под руку нацию. Мы всем придумываем прозвища. Мы смеемся над всеми. И эти все выходят у нас идиотами, а русский — без лишних усилий всегда самый сильный, самый находчивый, самый-самый. Смеемся, порой отказываясь замечать, что на деле-то как раз он самый дурак и есть. 

И все же больше всего, повторюсь, мы ненавидим сами себя. Такое ощущение, что мы просто хронически себя не переносим. Мы не любим наших больных и немощных: мы только в XXI веке стали вообще задумываться об их существовании, местами даже оборудуя различные приспособления, чтобы облегчить им жизнь. Мы не любим наших детей, год за годом увеличивая статистику сиротства и сокращая возможности с этим справиться. Мы не любим наших стариков, позволяя им жить на нищенские пенсии. Мы не любим свою историю, постоянно перевирая ее, перекраивая под удобный в тот или иной момент формат. Мы не любим друг друга за… Да за что угодно. 

И все это я говорю, будучи русской, будучи такой же. Потому что и я не люблю. Не люблю русского хамства, русского панибратства, русского ханжества, русской мании величия, русской брезгливости, русского пренебрежения человеческими жизнями. Зато до смерти люблю русскую искренность, русскую откровенность, русское терпение, русскую стойкость, русскую талантливость. Потому что для того, чтобы жить и выживать среди этого моря самоненавистничества нужно иметь и стойкость, и талант, и терпение. Одна мысль утешает меня, дает мне надежду — что это все же временное помешательство, продукт эпохи, следствие многолетнего подавления своего я, своей внутренней независимости. И под «многолетним» я имею в виду не только последние пятнадцать лет. 

А пока, согласно проведенному недавно опросу «Левада-центра», в среднем около 20% россиян высказались за предложение «ликвидировать» представителей таких неблагополучных социальных групп, как проститутки, наркоманы, члены религиозных сект, гомосексуалисты, панки и готы. То есть гипотетически каждый седьмой гражданин страны высказался за то, чтобы ликвидировать (!) своих (!) сограждан! И то, что социологи специально не уточнили, как именно ликвидировать — физически или информационно, — нисколько не улучшает картины. Напротив, на мой взгляд, только усугубляет. Причем альтернативные варианты по результатам опросов тоже не радуют: если не ликвидировать, то россияне в большинстве своем готовы смилостивиться и либо изолировать от общества, либо предоставить эти группы самим себе. И только алкоголики и рожденные неполноценными люди заслужили от русских милосердие. Только им большинство россиян согласно оказывать помощь. 

Загадочная русская душа, говорите? Русофобия, говорите? Да мы сами себе русофобы. Вот и вся загадочность.