Размышление о невероятном: американо-иранская сделка

Соединенные Штаты, очевидно, достигли той точки, когда либо следует признать, что Иран в какой-то момент получит ядерное оружие, либо применить военные действия, чтобы предотвратить эту вероятность. Есть, однако, и третья возможность: Вашингтон может попытаться пересмотреть иранскую проблему.

Поскольку мы понятия не имеем, какие лидеры с обеих сторон размышляют, рассмотрение этого вопроса представляется неким  упражнением в теории геополитики. Давайте начнем с двух совершенно очевидных возможностей выбора.

Дипломатическая или военная опция

Дипломатический подход заключается в создании широкой коалиции, согласной наложить серьезные санкции на Иран. Эффективные санкции должны быть настолько болезненными, чтобы они могли заставить Иран изменить свое поведение. В данном случае можно наложить запрет только на импортирование Ираном бензина. Иран импортирует 35% потребляемого им бензина. Не факт, что эмбарго бензина нанесет вред, но это - единственное эмбарго, которое могло бы сработать. Все другие формы санкций против Ирана будут просто разработанными мерами для создания впечатления, что что-то делается.

Китайцы не будут участвовать ни в каком эмбарго бензина. Пекин получает 11% своей нефти из Ирана и дал понять, что продолжит поставлять ему бензин. Позиция Москвы: Россия могла бы рассмотреть санкции в будущем, но она не определила, когда, и не определила, какие именно. Русские более, чем довольны, видя, что США прикованы к Ближнему Востоку и не склонны разрешать американские проблемы в регионе. С китайцами и русскими вряд ли получится наложить эмбарго на бензин, так что эти санкции не будут создавать существенной проблемы для Ирана. Так как все другие санкции  - просто жесты, то дипломатический подход вряд ли сработает.

У военного выбора есть свой риск. Во-первых, его успех зависит от качества данных разведки о ядерных установках Ирана и о степени их защиты. Во-вторых, это потребует эффективных нападений с воздуха. В-третьих, это потребует определения боевых повреждений, которые говорят нападающему, что удар был успешным. В-четвертых, это потребует последующих рейдов для разрушения остальных действующих установок. И в-пятых, нападения должны вызвать не просто откат ядерной программы назад на несколько месяцев или даже лет: уж если риск ядерного Ирана является таким большим, что оправдывает риск войны, то результат должен быть окончательным.

Каждый пункт в этом процессе - потенциальный провал. Учитывая множество таких пунктов, включая и не упомянутые здесь, провал не есть выбор, хотя он и возможен.

Но даже, в случае успешной атаки возникает вопрос, что случится на следующий день после того, как атаки прекратятся. У Ирана есть свои собственные прикрытия. У него есть в распоряжении своя эффективная террористическая организация, Хизболла. Он имеет большое влияние в Ираке, чтобы дестабилизировать эту страну и вынудить Соединенные Штаты держать в Ираке силы,  крайне нужные в другом месте. И у Ирана есть способность использовать мины и ракеты, чтобы закрыть Ормузский пролив и морские трассы Персидского залива на некоторое время, что поднимет цены на нефть выше крыши, в то время как мировая экономика изо всех сил будет пытаться сохранить равновесие.

Позиция Ирана по его ядерной программе проводится в полной уверенности, что, хотя он и не гарантирован от возможности военного удара, у него есть прикрытие, которое создаст огромный и неприемлемый риск. Поэтому Иран не верит, что Соединенные Штаты ударят сами или позволят Израилю ударить, поскольку последствия будут недопустимы.

В итоге, Соединенные Штаты вынуждены либо принять ядерный Иран, либо -  рискнуть атаковать, что может непосредственно потерпеть провал, вызвать лишь незначительную задержку ядерной программы Ирана или вызвать чрезвычайно болезненный ответ, даже если атака будет эффективной. Когда никакой выбор не является приемлемым, необходимо найти третий вариант.

Пересмотр иранской проблемы

До тех пор, пока проблема Ирана определяется с точки зрения ее ядерной программы, Соединенные Штаты находятся в немыслимой ситуации. Поэтому, иранская проблема должна быть пересмотрена. Одна попытка пересмотра была основана на надежде на восстание против существующего режима. Мы не будем повторять подробно наш взгляд относительно этого, но мы не расцениваем эти демонстрации как серьезную угрозу режиму. Тегеран ловко сокрушил их, и даже если бы они преуспели, мы не полагаем, что они породили бы режим, более лояльный Соединенным Штатам. Идея ждать революции более полезна как оправдание бездействия и принятия ядерного Ирана, чем как стратегическая альтернатива.

Сейчас Иран - самая сильная региональная военная держава в Персидском заливе. Если только Соединенные Штаты не будут постоянно размещать значительные вооруженные силы в регионе, нет никакой другой военной силы, способной блокировать Иран. Турция сильнее Ирана, но она далеко от Персидского залива и сосредоточилась на других делах в настоящее время, и не желает подавлять Иран военным путем — по крайней мере, длительное время. Это означает, что Соединенные Штаты не могут уйти из Ирака. Багдад слишком слаб, чтобы блокировать Иран с Аравийского полуострова, а в самом иракском правительстве есть элементы, дружественные Ирану.

Исторически, региональная стабильность зависела от ирано-иракского равновесия сил. Когда оно пошатнулось в 1990, результатом стало иракское вторжение в Кувейт. Соединенные Штаты не вторгались в Ирак в 1991, потому что они не хотели нарушать региональное равновесие сил, создавая вакуум в Ираке. Скорее, американская стратегия состояла в том, чтобы поддерживать ирано-иракское равновесие сил насколько возможно, иначе альтернативой было бы базирование больших количеств американских войск в регионе.

Решение вторгнуться в Ирак в 2003 предполагало, что, как только режим баасистов падет, Соединенные Штаты быстро создадут сильное иракское правительство, которое уравновесит Иран. Основной ошибкой здесь было игнорирование того факта, что иракское правительство будет переполнено шиитами, многие из которых расценили Иран как дружественную державу. Вместо того, чтобы уравновесить Иран, Ирак мог стать иранским спутником. Иранцы настойчиво поощряли американское вторжение, поскольку хотели создать ситуацию, при которой Ирак переместился бы в орбиту Ирана. Когда это фактически начало происходить, у американцев не было иного выбора, как расширить захват Ирака. Это была ловушка, которую правительства Буша и Обамы стремились избежать.

Трудно определить влияние Ирана в Ираке в данный момент. Но как минимум, если Иран и не в состоянии превратить Ирак в проиранское государство, он имеет достаточно влияния, чтобы заблокировать создание любого сильного иракского правительства как через прямое влияние в правительстве, так и создавая насильственную дестабилизацию в Ираке. Другими словами, Иран может препятствовать тому, чтобы Ирак стал  противовесом Ирану, и у Ирана есть веская причина делать то, что он делает.

Фундаментальная американо-иранская проблема

Ирак, а не ядерное оружие, является основной проблемой между Ираном и Соединенными Штатами. Иран хочет видеть американский уход из Ирака, таким образом, Иран сможет занять свое место как доминирующая военная держава в Персидском заливе. Соединенные Штаты хотят уйти из Ирака, потому что они сталкиваются с трудностями в Афганистане (где они будут нуждаться в иранской поддержке) и кое-где еще. Передача власти Ираку на длительный период, пока идет война в Афганистане, сильно подставляет Соединенные Штаты. События с участием Китая или России (как  война в Грузии в 2008) оставили бы Соединенные Штаты без прикрытия. Альтернативой был бы уход из Афганистана или массивное наращивание американских вооруженных сил. Первое не обещает случиться в скором времени, а последнее - экономически невозможно.

Поэтому, Соединенные Штаты должны найти способ уравновесить Иран без открытого развертывания в Ираке и, не дожидаясь возрождения иракской державы, потому что Иран не собирается позволить последнему случиться. Ядерная проблема - просто еще один элемент этой более широкой геополитической проблемы к иранскому набору. Это не автономная проблема.

У Соединенных Штатов имеется интересная стратегия для пересмотра проблем с созданием необычных альянсов со смертельными идеологическими и геополитическими врагами для достижения стратегических американских целей.

Прежде всего, вспомните союз Ф.Рузвельта со сталинской Россией, чтобы блокировать нацистскую Германию. Он осуществил этот союз, несмотря на массивное политическое давление не только изоляционистов, сколько таких учреждений, как римско-католическая церковь, которая рассматривала Советы как воплощение зла.

Потом вспомните решение Р.Никсона заключить союз с Китаем в то время, когда китайцы поставляли оружие Северному Вьетнаму, которое убивало американских солдат. Кроме того, Mao, (который утверждал, что он не боится ядерной войны, т.к. Китай может выдержать несколько сотен миллионов убитых) считался, и не без оснований, безумцем. Однако Никсон, фигура такая антикоммунистическая и антикитайская, какая только могла существовать в американской политике, понял, что союз (несмотря на отсутствие официального соглашения, это был союз) с Китаем существенно уравновешивал Советский Союз в то время, когда американские силы иссушались во Вьетнаме.

Рузвельт и Никсон стояли бы перед невероятными стратегическими ситуациями, если бы они не были готовы резко пересмотреть стратегическое уравнение  и принять необходимость союза со странами, которые ранее расценивались как стратегические и моральные враги. Американская история полна авантюрных союзов, разработанных для решения невероятных стратегических задач. Ошеломляющие союзы со Сталиным и Mao как предшествующими врагами, были разработаны, чтобы заблокировать третью силу, определенную как более опасную.

Сказано, что Ахмадинеджад - сумасшедший. Когда-то говорилось, что Mao и Сталин - сумасшедшие, что в обоих случаях очень справедливо. Aхмадинеджад говорил много странных вещей и выступал с многочисленными угрозами. Но когда Рузвельт проигнорировал то, что сказал Сталин, а Никсон - то, что сказал Мао, то каждый из них обнаружил, что действия и Сталина и Мао - намного более рациональны и предсказуемы, чем их риторика. Точно так же то, что говорят иранцы и то, что они делают, весьма различно.

США против иранских интересов

Давайте рассмотрим американские интересы. Во-первых, это обязанность поддерживать поток нефти через Ормузский пролив. Соединенные Штаты не потерпят перерывов, и это ограничивает взятие на себя риска. Во-вторых, это попытка воспрепятствовать любой стране управлять всей нефтью в Персидском заливе, поскольку это дало бы такой стране слишком большую и долгосрочную власть в пределах мировой системы.

В-третьих, хотя Соединенные Штаты ведут войну с суннитскими элементами мусульманского мира, они должны ограничивать силы, задействованные в этой войне. В-четвертых, они должны разобраться непосредственно с иранской проблемой. Европа согласна на санкции, но не более того, тогда как русские и китайцы далеки даже от этого. В-пятых, они должны предотвратить израильский удар по Ирану по тем же причинам, по каким они должны вообще избегать удара, поскольку Соединенным Штатам придется расхлебывать последствия любого израильского удара.

Теперь посмотрим на иранские интересы. Во-первых, Иран должен гарантировать выживание режима. Иран видит Соединенные Штаты как опасные и непредсказуемые. Менее, чем через 10 лет американские войска оказались у его восточных и западных границ. Во-вторых, Иран должен быть гарантирован от того, что Ирак снова станет угрозой Ирану. В-третьих, Иран должен усилить свою власть в пределах мусульманского мира против мусульман-суннитов, которых он рассматривает как конкурентов, а иногда - и как врагов.

Теперь, рассмотрим наложение. Соединенные Штаты ведут войну против некоторых суннитов. Они также - враги Ирана. Иран не хочет американских войск вдоль своих восточных и западных границ. Фактически, Соединенные Штаты этого также не хотят. Соединенные Штаты не хотят прерывания нефтяного потока через Ормузский пролив. Иран больше предпочитает получать прибыль от этих потоков, чем прерывать их. Наконец, иранцы понимают, что только Соединенные Штаты являются существенной угрозой Ирану. Если Иран сможет решить американскую проблему, его выживание гарантированно. Соединенные Штаты понимают, или должны понимать, что возрождение иракского противовеса Ирану не является выбором: это сопряжено либо с американскими силами в Ираке, либо - с принятием неограниченной роли Ирана.

Поэтому, в качестве экзерсиса в геополитической теории, рассмотрим следующее. Опции, предлагаемые Вашингтоном - неприемлемы. Пересматривая проблему с точки зрения последствий вторжения в Ирак в 2003, следует выделить три области взаимного интереса. Во-первых, у обеих стран есть серьезные разногласия с суннитским исламом. Во-вторых, обе страны хотят сокращения американских сил в регионе. В-третьих, у обеих стран есть интерес в обеспечении потока нефти: у одной - в  использовании нефти, у другой - в получении прибыли от этого, чтобы усилить свою региональную власть.

Стратегическая проблема - это, конечно, иранское влияние в Персидском заливе. Здесь стоит рассмотреть китайскую модель. Китай разражался агрессивной риторикой до и после визитов Никсона и Киссинджера. Но независимо от того, что он делал во внутренней политике, он не был основным «рисконосителем» в своей внешней политике. Отношения Китая с Соединенными Штатами имели жизненную важность для Китая. Пекин полностью осознал ценность этих отношений, и хотя он продолжает разражаться тирадами против империализма, он очень боится подорвать этот главный интерес.

Главный риск третьей стратегии состоит в том, что Иран будет переступать через свои границы и стремиться захватить страны- производители нефти Персидского залива. Это, конечно, заманчиво, но приведет к быстрому американскому вмешательству. Однако, Соединенные Штаты не станут мешать Ирану от косвенного финансового участия в региональных проектах до более существенных ролей шиитов в аравийских государствах. Вашингтонские ограничения для иранской власти четко определены, а в случаях превышения, на Иран будет оказано давление.

Великими проигравшими в третьей стратегии были бы, разумеется, сунниты Аравийского полуострова. Но за исключением Ирака, они неспособны защититься, а у Соединенных Штатов нет никакого долгосрочного интереса в экономических и политических отношениях с ними. Пока течет нефть, и никакая отдельная страна  не осуществляет прямого управления всего региона, Соединенным Штатам нет дела до этой проблемы.

Израиль будет также разъярен. Он видит американо-иранское противостояние как данность. И он хочет, чтобы Соединенные Штаты устранили иранскую ядерную угрозу. Но устранение этой угрозы не является предпочтением, имея в виду существующие риски, таким образом, предпочтительно иметь ядерный Иран за пределами некоторых структурных отношений с Соединенными Штатами или в его пределах. Выбор, который желателен Израилю, американо-иранский конфликт, маловероятен. Израиль больше не может управлять американской стратегией, как Саудовская Аравия.

С американской точки зрения взаимопонимание с Ираном могло бы иметь преимущество в решении узловой проблемы. В конечном счете, это могло бы также сделать их отношения самодостаточными. Турция намного сильнее, Ирана и выходит из своей многовековой раковины. Ее отношения с Соединенными Штатами очень деликатны. Соединенные Штаты привели бы турок в бешенство, заключив такую сделку, понуждая их быстрее стать более активными. Они, таким образом, появились бы в Ираке как противовес Ирану. Но гнев Турции на Соединенные Штаты послужил бы американским интересам. Позиция Ирана в Ираке стала бы временной, и Соединенным Штатам не пришлось бы нарушать свои слова, поскольку Турция, в конечном счете, устранила бы иранское влияние в Ираке.

В конечном счете, самый большой шок от такого маневра для обеих сторон был бы политическим. Американо-советское соглашение глубоко потрясло американцев, советских - меньше, потому что договор Сталина с Гитлером уже ошеломил их. Дружеское соглашение Никсон-Мао потрясло всех. Это было совершенно невероятно в то время, но как только люди с обеих сторон обдумали это - все стало управляемым.

Такой маневр будет особенно тяжелым для американского Президента Барака Обамы, поскольку он будет широко интерпретироваться как еще один пример его слабости, а не как хитрый обходной маневр. Военный удар укрепил бы его политический имидж, в то время как явно циничная сделка подорвет его. Aхмадинеджад мог бы заключить такую сделку внутри страны в два счета. В любом случае, сегодняшняя опция - ядерный Иран, расширенные авианалеты со всеми их сопутствующими последствиями, или что-то иное. То, на что это "иное" может быть похожим, как раз и может согласоваться с американской стратегической традицией.