Чекисты ВОРУЮТ продукты у офицеров

На модерации Отложенный Закончилась война с нацистской Германией. Бывшие советские военнопленные вернулись на Родину. И тут же многие из них были отправлены снова за колючую проволоку, на нары – на т.н. госпроверку. НКВД-исты теперь ИХ допрашивали, глядя на каждого как на изменника Родине, мол, почему попал в плен, почему не застрелил себя перед этим, почему остался жив……На попавших в плен Сталин и его команда смотрели как на изменников Родине, как на преступников и в народе насаждались такие же взгляды…… такого НИКАК не ожидали те, кто дрался с фашистами, не предал Родину в нацистских концлагерях, кто рвался домой, не зная за собой никакой вины, кто честно выполнил свой воинский долг...

И вот Родина встретила своих героев, точнее не Родина встретила, а сталинский РЕЖИМ так отнёсся бесчеловечно к тем кто ВЫЖИЛ, не предал, кто до конца сохранил свою честь и совесть ……..Но мог ли криминальный, бесчеловечный Сталинский режим по-иному относиться к людям, к тем, кто по вине бездарных правителей и полководцев оказался в фашистcком плену?   …..РЕЖИМ для своих гнусных дел подбирает и соответствующих людей, таких, которые способны на ВСЁ ради “места у корыта”, “чарки и шкварки”, ради более высокого звания или большей звёздочки на погонах……..

 Вспоминает бывший военный разведчик о днях пребывания в советском лагере в 1945 году, после возвращения из немецкого плена…..о моральном облике тех, кто их допрашивал, о НКВД-истах…..

“А иногда дело доходило до драк с кровавым исходом. Кадровые офицеры лагеря отличались ещё, помимо высокомерия, и моральной нечистоплотностью, были нечисты на руку. В лагере нас обворовывали. Личные вещи, которые мы погрузили на машины после выгрузки из эшелона, нам не возвратили, так они и пропали. А ведь 2,5 тысячи чемоданов не могли незаметно испариться. И, конечно, не прошли мимо внимания  администрации лагеря. Но крали ещё и продукты с нашей кухни. Многие офицеры НКВД заходили на кухню с объёмистыми портфелями и сумками, загружали эту тару мясом, салом, крупой и прочей снедью и уходили. Полковая кухня размещалась в отдалении от нашей роты, и мне приходилось часто назначать наряд рабочих по 10-12 человек и дежурного по кухне. После смены они всегда докладывали мне об этом воровстве. По-человечески их можно было понять:  продовольственный паёк для офицеров тыла был скудный, вот они и решили поживиться за наш счёт. Но ведь и наше питание было плохое. Нельзя было допустить разворовывание нашего пайка. При очередном инструктаже дежурных я указывал им строго следить за продуктами, получать их точно по разнарядке и контролировать их закладку в котёл. Встречая воров-офицеров контрразведки, отбирать у них продукты, несмотря на лица. А при сопротивлении применять меры воздействия. Несколько воров-офицеров контрразведки были пойманы на месте преступления, дежурные приказали им выложить продукты.

 Но один высокосановный вор, помощник командира полка по хозяйственной части, не подчинился требованиям дежурных выложить продукты (он украл 5-6 кг муки), разорался, назвал всех изменниками Родины, выхватил пистолет и грозился всех перестрелять. Конечно, ему не дали выстрелить – поленами дров сбили его с ног и начали вымещать на нём всю накопившуюся злобу. Люди били его ногами, дровами, кулаками и избили так, что он уже был полуживой труп. Ко мне примчался дежурный по кухне и доложил о происшествии.

 Прибежал я на кухню, а его ещё колотят десятка два людей, кто чем может. Я крикнул: “Что вы делаете? Дураки! Пойдёте под суд Военного трибунала! Вас расстреляют! Убегайте домой, и ни слова о том, что было на кухне!”

 Толпа разбежалась во все стороны. “Ну, - думаю, - влипли”. Как теперь выкарабкиваться, не знаю. Ведь народ-то из моей роты. Хотя в расправе принимали участие и люди из других рот. Вызвал я поваров, дежурных по кухне и рабочих, спрашиваю: “Как дело было?” Два повара рассказали, что подполковник N потребовал дать ему баранью ногу (6 кг мяса). “И вы отдали? – спросил я. – Какое вы имели право?” – “А что мы могли сделать, он ведь начальник!” Я записал их показания и всех заставил подписаться под ними. После этого я приказал дежурному по кухне доложить командиру полка. Пришёл командир полка, я ему представился. “Что здесь произошло?” -  спрашивает он. “Да вот люди поймали вора. Хотел украсть мясо, - и показываю на огромный кусок баранины, лежащий на столе. – А вор стал кричать, обзывать всех изменниками Родины, грозился всех расстрелять. Но ему люди не дали выстрелить, свалили его и избили. Вот об этом я составил акт , - и протянул ему бумагу. Пробежал он глазами акт и кричит: ” Этого не может быть, где он?” – “А вон лежит, ему нездоровится!” Подошёл он к “живому трупу” , вздрогнул и сказал: “Что с тобой? Ты заболел?” Тот говорить уже не мог, что-то промычал. Тогда командир полка повернулся ко мне и говорит: “Подполковник заболел, понимаете? ЗАБОЛЕЛ!!! И никаких актов!” – и на моих глазах взял акт и порвал его…..”Не медленно подполковника в лазарет!” Повезли этого вора в лазарет. Не знаю, вышел ли он, ничего о нём не было известно. Вот таков был моральный облик этих офицеров. Да, ведомство Берия было бедно честными людьми. Эти офицеры комплектовались, по-видимому, из уголовного мира, из людей без чести и совести. Они ничем не отличались от тех русских уголовников, которые были засланы в лагеря военнопленных для морального разложения наших людей. Те уголовники проигрывали в карты живых людей – евреев, разведчиков и других. За каждую предоставленную в гестапо душу они получали 1 кг хлеба. Мы сними жестоко расправлялись. Почти всех уничтожили.

 Ничем не лучше поступали и эти кадры. Ведь они за каждого невинно осужденного получали ордена в зависимости от перевыполнения плана. Такую мразь человеческую тоже надо было уничтожать, как клопов и тараканов. Но сделать это в лагере мы не могли. У них была очень мощная “крыша” – Советская власть. Всякое выступление против неё строго каралось. Пришло, конечно, время и для них после XX съезда, в особенности после ареста Берия. А до этого мы должны были сносить все издевательства.

 Но терпение людей тоже было не беспредельно, снова появились разговоры о восстании. Мы их в корне пресекали. Но я знал, что эти смелые, мужественные люди не покорятся, сломить их никто не сможет. Они поквитаются со своими мучителями. И всё это выльется в восстание против Советской власти.

 Мы собрали наше прежнее подполье ещё по фашистским концлагерям и начали обсуждать создавшееся в лагере положение. Мы снова написали письмо Сталину. О создавшемся положении в лагере, о том, что мы честно выполняли свой долг, а нас здесь называют изменниками Родины, просили Сталина в этом разобраться. Не знали мы тогда ещё, кому пишем. Ведь это он, Сталин, и его клика организовали нам такую встречу на Родине. Это Сталин засадил нас в концлагеря под видом госпроверки с целью полного уничтожения. Но тогда мы этого не знали и письмо наше отправили в Москву, отвёз его наш друг, офицер контрразведки”. (Василий Новобранец “Я предупреждал о войне Сталина”, Москва, 2009 год, стр. 434-437)