Как депутат Думы уехал выращивать картошку

«Хватит ныть, берись и делай!» Как депутат Думы уехал выращивать картошку

«Большинство чиновников совершенно не заинтересованы в развитии бизнеса, мы для них как надоедливые мухи: лезем со своими дурацкими проектами, стройками, просим разрешения и согласования».

«Весной навалились проблемы, вот и решили себя взбодрить, — объясняет Андрей Самошин, директор аграрного хозяйства “Максим Горький”, человек неугомонный, который, кажется, впадать в уныние просто не умеет. — Чтобы свести концы с концами, приходится из штанов выпрыгивать: кредиты, зарплата, налоги, удобрения... Нам же химики удобрения продают почти по той же цене, что и на экспорт. Продукцию свою вроде не за валюту (которая дорожает) нам реализуют, а за рубли, но цену всё равно повысили в 1,5-2 раза, особенно на фосфорные удобрения».

В тылу — огороды

На днях на сельхозсовещании в Ростове аграрии с темой удобрений достучались до Владимира Путина. Вице-премьер Дворкович пояснил, что производители химии готовы оставлять в стране необходимое, договариваться о цене и графике поставок. «Они и договариваются — с крупными агрохолдингами, — поясняет Самошин. — Снижают им цену, те перестают возмущаться. Правительство ставит галочку — нужды фермеров удовлетворены. А небольшие хозяйства так и покупают удобрения за огромные деньги, но их уже никто не слушает».

Мы идём мимо куч картофеля — урожай в этом году отличный. Там, где в прошлом году наладили систему орошения, получилось как в Европе — до 70 тонн с гектара, примерно по 2 кг с куста. «В этом году в Центральном округе картошки посеяли много, цены упали, — поясняет директор. — Сейчас за кило немытого картофеля сорта “Удача” дают оптовую цену 5 руб., за немецкую “Галу” — 8 руб.». Ну и на огородах кто-то продолжает сеять по привычке. Причём народ чутко отреагировал на кризис и тоже посеял больше. Значит, без «второго хлеба» не останемся.

Сажать-то картошку сажают, вот только посевной картофель хозяйства покупают в основном за границей. В конторе Самошин показывает сохранившиеся знамёна, вручённые колхозу — победителю всяческих соцсоревнований. В то время здесь было главное опытное хозяйство картофелеводческого института им. Лорха. Но к 2006 году, когда у хозяйства появился новый собственник, уже не было селекционной лаборатории, от теплиц остались развалины. «Если от импортного посадочного материала откажемся, с голоду не умрём, — прикидывает Самошин. — Но на своих семенах урожайность поначалу будет раза в два ниже. Селекцию в стране начали восстанавливать, в спокойном режиме это можно сделать лет за 10».

Кстати, своих картофеле­уборочных комбайнов у России тоже нет. Поэтому по полю круглосуточно ползает немецкая техника, а люди работают в две смены, в уборочную механизаторы получают и до 100 тысяч. Пока едем на поле, директор рассказывает о себе.

Родился в далёком казахстанском селе, с отличием окончил Мичуринский сельхозтехникум в Тамбове, увлекался лёгкой атлетикой, получил разряд по стрельбе. Дальше — Афган, 103-я дивизия ВДВ под командованием Грачёва, взвод снайперов, два года войны. После Афгана Самошина взяли на подготовительный факультет МГИМО! Отпрыски партэлиты, лощёные девочки и мальчики, разговоры о заграницах и фирменных шмотках, а тут сельский паренёк с медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и с кошмарными воспоминаниями: первое задание, выброска на высоту, «духи», шквальный пулемётный огонь, мат, крики, кровь...

«Было мне в МГИМО так тошно, что через неделю забрал документы и ушёл в Тимирязевскую академию заниматься лекарственными растениями, защитил кандидатскую...» Там же познакомился с будущей женой. После было избрание главой района в Тульской области, депутатство в Госдуме, где Самошин стал одним из инициаторов борьбы с игорной мафией. И вот опять — деревни, поля, посевная, уборочная. Но, говорит, именно тут он на своём месте.

Деревня жива?

«В год до 10 миллионов рублей вкладываем в местную инфра­структуру — школы, детсады, клуб, дороги, водопровод, канализацию. Деревня, где всего этого нет, рано или поздно умрёт», — рассуждает директор и вдруг умолкает, за полкилометра снайперским взглядом приметив на поле непорядок. Начинает вежливо, но строго отчитывать по телефону агронома: во время погрузки водители должны сидеть на крыше своих КамАЗов и подсказывать комбайнёру, с какой высоты картофель падает в кузов, — так почему не сидят? Выносит вердикт: «Ошт­рафовать!» Положив трубку, поясняет: перекроют штраф премиями, но приходится вот так напоминать, что, если высоту не отслеживать, битый картофель перемешается с нормальным. А если в партии будет всего несколько процентов порченого, торговые сети имеют право всю партию завернуть. На тысячи тонн продукции это миллионные убытки. И из чего тогда зарплату платить?

На вопрос о главной проблеме Самошин отвечает: чиновники, создающие несуразные правила и нормативы. «К примеру, крупногабаритные комбайны и трактора покупать можно, а чтобы они ездили с поля на поле по обычным дорогам — нельзя. Причём, если чиновник малограмотный, ему легче ничего не делать и не подвергать себя опасности нарушить закон. Ведь как повелось: если потом что-то случится, могут наказать, а если сидеть, надувать щёки, но ничего не делать, то ничего и не будет. Вот и ходим годами с разными бумажками по кабинетам, где иногда ещё и намекают, что нужно заплатить. Беда в том, что большинство чиновников совершенно не заинтересованы в развитии бизнеса, мы для них как надоедливые мухи: лезем со своими дурацкими проектами, стройками, просим разрешения и согласования. Спасибо, нынешний губернатор понемногу расшевеливает наше бюрократическое болото.

Еду домой из хозяйства и думаю: а неплохая ведь идея с духоподъёмными лозунгами на плакатах у дорог. Как вам такой вариант: «Чиновник, хватит бездельничать и воровать, начинай возрождать страну!»