Евробольные

Кризис. Причины экономических проблем стран PIGS разные. Хотя есть и одна общая – евро. Но жить с этой проблемой лучше, чем без нее.

«Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастна по-своему». Эти слова классика применимы и к оскандалившимся в последние месяцы странам еврозоны, которых остряки-эксперты нынче называют PIGS – Португалии, Ирландии (все чаще заменяющей в этой нелицеприятной аббревиатуре Италию), Греции и Испании. Концентрация внимания инвесторов и экономистов на высоких дефицитах – это скорее констатация симптомов, а не причин экономических неурядиц.

Греция. В самой проблемной из всех PIGS стране сложности связаны, прежде всего, со слабостью государственных и общественных институтов, нежеланием и неспособностью правительства проводить ответственную фискальную и бюджетную политику. Достаточно вспомнить, что последний сбалансированный бюджет в Греции был аж в 1972 году, а с тех пор среднегодовой дефицит превышал 6% ВВП. Конкуренция постоянно сменяющих и сваливающих друг на друга ответственность за экономические проблемы двух кланово-клиентелистских по своей сути партий – PASOK и «Новой демократии», сильные профсоюзы, постоянные подачки партий своим сторонникам в виде раздачи должностей-синекур – все это классические признаки экономического популизма, хорошо изученного на печальном примере Латинской Америки. Известные исследователи латиноамериканской экономики Рудигер Дорнбуш и Себастьян Эдвардс определяют экономический популизм как «политику, акцентированную не на росте экономики, а на перманентном перераспределении ресурсов между конкурирующими группами при невнимании к инфляционным и фискальным рискам, а также недооценивающую реакцию экономических агентов на нерыночные меры правительства». Что ж, инфляционные риски попавшей таки в еврозону Греции удалось снять, а вот во всем остальном  – весьма похожее описание.

В недавнем интервью The Wall Street Journal профессор экономики университета Мэриленд и соавтор «This Time Is Different: Eight Centuries of Financial Folly», одной из важнейших книг по экономике 2009 года, посвященной суверенным дефолтам, Кармен Рейнхарт так описала греческую ситуацию: «С момента обретения независимости в 1830-х Греция была в состоянии дефолта 50% времени. Это говорит вам о чем-то? Если бы Греция находилась где-нибудь в Латинской Америке или Азии, вы могли бы с уверенностью ставить на дефолт по аргентинскому сценарию. Но это часть Европы». «Латиноамериканская» безответственность правительства лишь усиливается не менее «латиноамериканской» безответственностью населения и всесильных профсоюзов. Как общество относится к заявленной правительством необходимости реализовать жесткие меры, показывают бастующие авиадиспетчеры и фермеры, уже более месяца блокирующие дороги по стране с требованием немедленных выплат. Понимание того, что страна десятилетиями живет в долг и пора бы и честь знать, видимо, к гордым эллинам не приходит.

Испания. В этой стране PIGS дефициты бюджета не были проблемой до самого последнего времени – она проводила относительно ответственную фискальную и бюджетную политику. По факту текущий испанский дефицит является не хроническим и структурным, как в той же Греции, а циклическим, рецессионным. Беда Испании в том, что, по сути, страна была одним большим пузырем недвижимости, лопнувшим в начале глобальной рецессии. Согласно докладу Eurostat «The EU-27 construction sector: from boom to gloom», в строительном секторе в Испании в 2007 году было занято аж 2,9 млн работающих, почти одна пятая (19,5%) от всего числа занятых в строительном секторе во всех 27 странах ЕС!

Стоит ли удивляться, что сейчас, на фоне ступора мирового рынка недвижимости, люди, занятые в строительстве, а также многочисленных смежных отраслях – архитекторы, инженеры, мебельщики, ремонтники, риэлторы и т.п. оказались на улице. Результат налицо – Испания сегодня «лидер» еврозоны по уровню безработицы – 19,5% от трудоспособного населения против 10% в среднем по еврозоне и 9,6% в среднем по ЕС. Отсюда и немаленький дефицит бюджета – потерявшим работу надо выплачивать пособия. Кстати, и программы фискальной консолидации также осложнены из-за безработицы – социально более приемлемо сократить заработок работающему, чем снизить пособие потерявшему работу. Сложная ситуация в Испании и с долговой нагрузкой. Хотя госдолг и не столь велик, как в Греции (умеренные 62% ВВП против греческих 112% ВВП), совокупная долговая нагрузка (домохозяйства, финансовые и нефинансовые компании, госдолг) приближается, по расчетам McKinsey Global Institute, к 370% ВВП – один из самых высоких уровней в мире. Отличился, опять же, рынок недвижимости – домохозяйства за 20 лет утроили свой долг, доведя его до 87% ВВП, и это, в основном, ипотечные кредиты. Инвесторам есть от чего понервничать – столь высокий уровень левериджа в экономике вряд ли является устойчивым.

Ирландия. Еще один евробольной также страдает от своих собственных напастей, хотя и более похожих на испанские, чем на греческие. Кельтские тигры в период бума росли за счет бурного развития финсектора, логистических центров и опять таки недвижимости. Бум в строительстве (оно в 2007 году занимало аж 20% ВВП), сначала вызванный притоком иностранных инвестиций, а затем кредитованием, обернулся глубоким кризисом. По данным национальной статистики, цены с пика в феврале 2007 года упали на четверть для жилой недвижимости. С коммерческой дела еще хуже, здесь падение более 50%. Активное кредитование увеличило объем задолженности частного сектора со 100 до 195% ВВП всего за пять лет (с 2002-го по 2007 год), и это, как и в случае с Испанией, в основном ипотека. Еще в 2008-м аналитики часто сравнивали тяжелое положение перегруженных плохими ипотечными долгами банков Изумрудного острова с ситуацией в Исландии, но все же до коллапса банковского сектора дело не дошло.

Традиционно ответственная Ирландия еще весной прошлого года приняла довольно жесткую программу фискальной консолидации, призванной сократить огромный рецессионный дефицит бюджета. Население, в отличие от постоянно бузящих профсоюзов и фермеров Греции, осознало, что в своих проблемах виновато оно само, а не мировая закулиса, и принялось тихо-мирно затягивать пояса.

Впрочем, их есть куда затягивать – в 2007 году зарплаты в Ирландии были на втором месте в еврозоне, так что снижение не должно восприниматься очень болезненно, тем более что профсоюзы куда менее сильны, чем в Греции. Однако стоит помнить, что «мусор» на балансах ирландских банков никуда не делся – по данным Barclays активы Bank of Ireland и Allied Irish Banks превышают 100% ВВП, а Anglo Irish – 50% и им требуется мощная дополнительная рекапитализация. Эта мина еще может взорвать экономику по исландскому сценарию.

Португалия. Другая окраина еврозоны более похожа на Грецию, а не на соседнюю Испанию. В Португалии не было сопоставимого с испанским бума недвижимости. Традиционно слабая экономика с недоразвитой промышленностью страдает от фискальной безответственности, коррупции и всесилия профсоюзов. Недовольные и без того большим госдолгом – около 80% ВВП, инвесторы в январе 2009 года были дополнительно огорошены пересмотром дефицита бюджета в 2009-м с 8% ВВП до 9,3% ВВП. Еще в прошлом году Лиссабон в одностороннем порядке пересчитал процентные выплаты по одной шестой части своего госдолга, но тогда, до скандала с Грецией, эти шалости не вызвали сильной реакции. Сейчас же Fitch Ratings пригрозил снизить Португалии кредитный рейтинг.

Евроразвод? Хотя ситуация у PIGS разная, но общая проблема имеется – евро. Единая европейская валюта и единая монетарная политика имеют свои очевидные преимущества. После вступления в еврозону экономически слабые страны избавились от своих ненадежных песет и драхм и получили возможность занимать под более низкую ставку. Но евро имеет и недостатки, в особенности если учесть, насколько разные по экономическому потенциалу страны входят в еврозону. Единая валюта означает единый обменный курс по отношению к другим валютам. А это служит препятствием для естественной ответной реакции страны еврозоны на хронический торговый дефицит. Если бы страна имела свою собственную валюту, обменный курс снизился бы, способствуя экспорту и препятствуя импорту – торговый дисбаланс был бы нивелирован за счет девальвации. При отсутствии собственной валюты, девальвация как инструмент выправления дисбалансов невозможна, тогда в арсенале против хронического торгового дефицита остается значительное снижение заработной платы и дефляция.
Возьмем, к примеру, две крупные страны еврозоны – Германию и Испанию. Уровень безработицы – около 8 и 19,5% соответственно. В Германии большой профицит торгового баланса, в Испании, наоборот, большой дефицит.

Если бы Испания и Германия до сих пор имели бы валютами песету и немецкую марку, эта разница в торговом балансе заставила бы песету девальвироваться, а марку – укрепиться. Более слабая песета стимулировала бы спрос на испанский экспорт и сократила бы импорт в Испанию, что стимулировало бы рост производства. Снижение безработицы увеличило бы налоговые поступления в бюджет, что, в свою очередь, сократило бы бюджетный дефицит и госдолг. То же относится и к другим странам PIGS – дешевые драхма и эскудо сделали бы туристический бизнес более конкурентноспособным в Греции и Португалии, дешевый ирландский фунт привлек бы инвесторов в логистические и программистские центры в Ирландии. Но при единой валюте – евро, эти дисбалансы не выправляются, а наоборот, накапливаются. Наращивание дефицитов для сохранения уровня потребления только усложняет проблемы, так как новые долги «высасываются» более дешевым импортом, и каждый месяц экономика падает все ниже. Во избежание этой убийственной спирали PIGS приходится номинально резать пенсии, зарплаты и прочие выплаты, но этот путь выправления дисбалансов гораздо менее эффективен политически и экономически, чем открытая девальвация при собственной валюте.

Сценарии возможного выхода или исключения из еврозоны стран, систематически нарушающих маастрихтские критерии (дефицит бюджета не более 3% ВВП, госдолг не более 60% ВВП), уже разрабатываются в ЕЦБ. В недавней работе «Withdrawal and expulsion from the EU and EMU: some reflections», European Central Bank Legal Working Paper Series рассматриваются возможные механизмы подобного евроразвода, однако отмечается, что без согласия самой исключаемой страны такой вариант юридически невозможен. К тому же политические и экономические последствия распада еврозоны могут затмить плюсы как для сильных стран, так и для самих исключаемых. Девальвация хороша с одной стороны – повышение конкурентноспособности, но плоха с другой – долги-то номинированы в евро, и заимствуют PIGS по низкой ставке ЕЦБ плюс страновой риск. При выходе из еврозоны инвесторы стали бы выводить фонды из этой страны и значительно повышать процентные ставки по ее национальному долгу, а это, учитывая и без того огромный уровень задолженности, номинированный уже в иностранной валюте, означает одно – суверенный дефолт по аргентинскому сценарию. Так что, по всей видимости, PIGS придется и дальше мучиться с евро, проводить тяжелую «внутреннюю девальвацию» и потихоньку снижать долговое бремя.

Вряд ли PIGS смогут сделать это без помощи ЕС. Греции только до конца мая нужно рефинансировать более 30 млрд евро, а иностранцы, скупавшие ее облигации, потеряли к ним аппетит. Ситуация непростая. Однако единственная правовая возможность помощи отдельным членам ЕС заключена в статье 122 Лиссабонского соглашения. Там четко указаны причины, по которым может быть оказана финансовая помощь, – природные бедствия. Наводнения, землетрясения, ураганы, но никак не безответственная фискальная политика или привычка жить в долг. «В основе Маастрихтского договора лежит то, что состояние банкротства не определено. Если бы мы думали, что член еврозоны может обанкротиться, мы бы разработали инструменты для борьбы с этим. Это не определено заранее», – объяснил ситуацию в интервью германской Sueddeutsche Zeitung глава Еврогруппы Жан-Клод Юнкер. Но, скорее всего, юридические основания для спасения будут найдены. «Выход из еврозоны будет концом для Греции. И это будет абсолютно отрицательным и для имиджа еврозоны», – добавил Жан-Клод Юнкер.