The Economist: если Россия распадётся

При президентстве Владимира Путина Россия для всего остального мира выглядит как экспансионистская сила, пытающаяся пересмотреть постсоветские границы и выстроить империю. Но что, если Россия сама по себе — страна почти 200 национальностей, растянувшаяся на 11 часовых поясов — находится на грани краха?

Не первый раз в своей истории Россия пытается агрессией и экспансией защититься от модернизации и укрепить тем самым свою территориальную целостность. В 1904-м, когда Россия была на грани революции, Николай II пытался пресечь изменения, выискивая предателей родины и начав маленькую войну с Японией. Война окончилась год спустя поражением России, а через 12 лет царская Российская Империя пала за несколько дней. В 1979-м правление коммунистов находилось под тяжестью собственных противоречий, Советский Союз вторгся в Афганистан; 12 лет спустя Советский Союз также стремительно развалился.

В 2011-м московский городской средний класс вышел на улицы с требованием модернизации. Мистер Путин ответил на это поиском национальных предателей, аннексией Крыма и войной с Украиной. Идея, что последние авантюры во внешней политике России могут окончиться так же, как и предыдущие — развалом государства и дезинтеграцией страны — не настолько надуманы, как может показаться.
Советский Союз развалился потому что был слишком тяжёлым для самого себя и страдал от недостатка денег и идей. Местная элита не видела выгоды оставаться частью страны-банкрота. Она развалилась по своим административным границам на 15 республик, составлявших гигантскую страну.

И процесс может не остановиться на этом. На самом деле многие регионы России — включая Сибирь, Урал, Карелию и Татарстан — объявляли о «суверенитете» в своё время. Чтобы предотвратить дезинтеграцию, Ельцин, тогда президент, объявил об идее федерализации, пообещав каждому региону «суверенитета столько, сколько сможете проглотить». Ельцин сделал это обещание в Казани, древней столице Татарстана, который взял себе многие атрибуты отдельного государства: собственного президента, свою конституцию, флаг и, что важнее всего, собственный бюджет. В обмен на это Татарстан пообещал оставаться частью России.

Мистер Путин отвернулся от федерализма и вернул Россию к централизованному государству. Он отменил региональные выборы, поставив представителей президента выше губернаторов и распределил поток денег от налогов в пользу Москвы. Но он не выстроил общие институты. Российское государство является не гарантом закона, но источником несправедливости и коррупции.

По словам историка Михаила Ямпольского, Россия в настоящее время представляет собой ханство, в котором местные правители получают ярлык на княжение от главного хана в Кремле. Последние десять лет главной задачей губернаторов-ставленников Москвы было обеспечение голосов за Путина. В обмен на это они получали часть нефтяных доходов и право управлять, как им удобно. Чечня при Рамзане Кадырове, бывшем военачальнике, поставленном Путиным, стала гротескной иллюстрацией этого. На последних президентских выборах Чечня отдала 99.7% своих голосов за Путина при явке 99.6%. В обмен на это мистер Кадыров получает субсидии и свободу облагать свой народ «неформальными» налогами и исламскими правилами жизни. Москва платит диктаторской и коррумпированной Чечне по большей части за то, чтобы мистер Кадыров притворялся, что является частью России и взывал к лояльности к мистеру Путину.

Если Путин уйдёт и деньги закончатся, Чечня первой отвалится. Это будет иметь драматические последствия для всего Северо-Кавказского региона. Соседний Дагестан, куда более крупная и сложная республика в сравнении с Чечнёй, может рассыпаться на части.

Конфликт на Кавказе в сочетании со слабостью центрального правительства в России может побудить остальные регионы к желанию отделиться от проблем Москвы.
Татарстан, дом для 2 миллионов мусульман, этнических татар, и 1.5 миллионов русских, может объявить себя отдельным ханством, каким он был в 15-м веке. В Татарстане есть сильная власть, диверсифицированная экономика, включая свою собственную нефтедобывающую компанию, хорошее образование у правящего класса. Она может сформировать особые отношения с Крымом, где крымские татары (наконец, получившие свои исторические земли) могут объявить свою независимость.

Урал может сформировать свою собственную республику — что он уже пытался сделать в 1993-м — вокруг Екатеринбурга, четвёртого по величине города в России, либо также объединиться с Сибирью. Последняя тоже может построиться вокруг базы таких городов, как Красноярск и Иркутск, и положиться на свои собственные богатства нефти и газа, которые можно продавать Китаю. В отличие от России, Китай может не иметь интереса к территориальной экспансии в малонаселённый Дальний Восток и Сибирь, но он может (и уже это делает) колонизировать эти регионы экономически. Владивосток и Хабаровск, два крупнейших города на Дальнем Востоке, экономически больше интегрированы с Китаем и Южной Кореей, чем с Европой и Россией.

Всё разваливается — с ядерными ракетами внутри

Вопреки паранойе, что Америка пытается развалить Россию на части, такой сценарий является для Запада худшим ночным кошмаром. В этом случае встаёт вопрос контроля над российским ядерным оружием. Хотя командный центр останется в Москве, безопасное нахождение ракет по всей территории России будет сложней, чем после развала Советского Союза. В то время русские и американцы успешно работали вместе на перемещением ядерного арсенала с Украины и Казахстана в Россию. Украине была дана бумага — называвшаяся Будапештский меморандум и подписанная Россией, Америкой и Британией — которая гарантировала её территориальную целостность в обмен на сдачу ядерного вооружения. Теперь аннексия Крыма Россией сделала любые подобные гарантии ничего не стоящими.

Дезинтеграция по целому спектру вопросов уже преследует Россию. Политики и эксперты боятся говорить об этом публично. Вскоре после аннексии Крыма и активной поддержки сепаратистов на востоке Украины Кремль принял закон, который называет преступлением «подстрекательство к любой деятельности, подрывающей территориальную целостность Российской Федерации». Однако самая большая угроза территориальной целостности России исходит из Кремля, и это его политика в Украине.

Сломав постсоветские границы, мистер Путин открыл ящик Пандоры. Если Крым «исторически» принадлежит России, как он заявляет, как быть с Калининградом, анклавом, который Германия проиграла России по итогам Великой Отечественной Войны? Не должна ли восточная Карелия, которую Финляндия уступила Советскому Союзу после войны зимы 1940-го, принадлежать Финляндии, а Курильские острова — вернуться Японии?

Ещё опаснее для будущего России, что мистер Путин пустил в ход силы, призывающие к войне и национализму. Это не силы имперской экспансии — России недостаёт динамизма, ресурсов и видения, которых требует построение империи. Это силы хаоса и дезорганизации. Восточная Украина стала рассадником криминала и рэкета. Они не могут распространять русскую цивилизацию, но только анархию.

Если кратко, Россия при Путине гораздо более хрупкая, чем кажется. Вячеслав Володин, первый заместитель руководителя администрации президента, недавно уравнял Путина и Россию: «Нет Путина — нет России», — сказал он. Сложно придумать худшее обвинение.