Александр Минкин: национальная ненависть (Письма президенту)

Г-н президент, где Васильева? Говорят, будто нашлась во Владимирской области. Но она ж большая. Вся Россия теперь — Владимирская область (ну, вы догадываетесь, почему). А конкретики никакой. Может, там двойник — крепкая доярка средних лет. Вот и хотелось бы у вас уточнить.

Вы, конечно, могли бы ответить: «Что я — сторож этой даме?», но по форме такой ответ слишком похож на ответ Каина по поводу внезапного и окончательного исчезновения Авеля. Поэтому вы, скорее всего, вообще не ответите. Обычное ваше молчание люди толкуют по-разному. Любящие вас заступаются: мол, не царское это дело — отвечать неизвестно кому. Остальные думают, что у вас просто нет достойного ответа; а в таком случае, конечно, лучше молчать.

И действительно, кто такая эта Васильева, чтобы спрашивать о ней президента России? Но случай особый; главный редактор сказал: «Надо написать». Я возразил:

— Она никому неинтересна.

— А ты прессу посмотри.

Посмотрел. Обалдел. Даже о Кабаевой столько не писали, а ведь она знаменитая Олимпийская чемпионка, депутат России, благотворитель…

И вдруг стало ясно: ничто так не объединяло нацию, как эта масштабная, но всё же заурядная воровка. Ни восторг перед Олимпиадой, ни ненависть к Чубайсу — ничто и никто так Россию не скрепил. Что же получается? — на Сердюкове с Васильевой сбылась, наконец, мечта страны о национальном согласии. Этих людей хотят наказать и жириновцы, и правозащитники — то есть, части общества, которые прежде не совпадали никогда.

Оказывается, Васильеву и Сердюкова не любят практически 100%, а Америку то ли 50, то ли 70. Далеко позади оставлены Ходорковский, Обама, Рамзан, ИГИЛ.

…Довольных людей объединить трудно. Недовольных — легко. Ярость объединяет сама, никаких государственных усилий не надо. И вот национальное единство достигнуто. И формулируется оно в вопросе, который обращён не к тюремщикам (к ним особого доверия нет), а к высшей власти: где Васильева всё ж таки?

Сами собой на этот вопрос наматываются другие, как сыр на гусеницы бульдозера; вязнешь. Например, сообщили, что допрошен отец Ходорковского. Старику 82, допрашивают по делу семнадцатилетней давности. Ну, значит, так надо. Но сами возникают вопросы: допрошены ли близкие родственники Сердюкова? Допрошены ли близкие родственники Васильевой? Недавно арестовали губернатора Сахалинской области Хорошавина. Допрошены ли его родители (если они живы)?

Общество (устами журналистов) домогается: сидит ли Васильева по приговору и где? Тюремное ведомство невнятно отвечает: мол, сидит в такой-то области. А точнее? Назовите колонию, номер барака и номер камеры. Назовите фамилии соседок по нарам.

Это людей мучает простительная жажда справедливости. Когда сидел Ходорковский, все знали: в какой колонии, как себя ведёт, кто сокамерники, за что получает выговоры, кем работает и даже, какие он шьет рукавички: левые или правые. А ведь к Ходорковскому у народа (в отличие от вас) было гораздо меньше интереса, чем к Васильевой.

Чтоб такая дама соблюдала все жёсткие правила зоны, чтоб такая мадам была без выговоров — это ж сколько стоит? А ещё думается, что и Ходорковский мог бы и хотел бы заплатить, чтоб выговоров не было, но у него брать боялись (личный враг!), а у этой можно.

Чем виноват Ходорковский-отец? Его искать не надо; он двадцать лет руководит лицеем для сирот, потерявших родителей в горячих точках — солдатских и офицерских сирот. Лицей за свой счет принимал детей, выживших в Беслане, а налоговые мудрецы (Сердюковцы) попытались содрать с матерей Беслана деньги «за полученный доход». То есть, расходы лицея на дорогу, проживание и питание детей налоговики оформили как доход их матерей. В таких ситуациях на язык просятся слова, запрещённые в печати, матерные слова.

Мы бы не поминали здесь Ходорковского, но вы за последние двенадцать лет так часто, много и подробно говорили о его деле, что это самый наглядный для вас пример, на котором многое можно объяснить.

Несколько раз, признавая ваше джентльменское поведение, Ходорковский с уважением говорил: мол, Путин не тронул семью. Каждый раз было стыдно за него. Что значит «не тронул семью»? Не избили, не подожгли, не убили. Вот спасибо. Но дети выросли без отца. (Сыновьям-близнецам было 4 года, когда отца арестовали, а когда выпустили — 15. Как они прожили эти 11 лет? Считают ли они себя нетронутыми?) Что пережила жена? Что пережили мать и отец? Я видел старика в суде года три назад, голова трясется… Алексаняна запытали и уморили в тюрьме. Бухгалтерша Бахмина рожала в тюрьме. Это не семья Ходорковского, конечно, но благодарить, мол, «не тронули семью», когда твоих сотрудников пытают, чтобы они дали показания на тебя, а они устояли…

Ладно. Речь не о 82-летнем старике. И даже не о Васильевой (сытая, гладкая воровка). Ей хоть приговор вынесли. А Сердюков… Вас самого-то не тошнит, когда вы отмазываете от тюрьмы таких наглых, демонстративно наглых?

Это не первый случай полного национального согласия.

Такой консенсус, как по Васильевой, был у нас ровно сто лет назад по Распутину. Народ свирепел, видя, что сходит с рук развратному наглому негодяю. Всю Империю трясло от отвращения и злобы. Его ненавидели и аристократы, и простонародье, и интеллигенция, и священники — потому что он был символом позора и коррупции, символом бездарного правления (ибо тасовал министров грязными лапами). А Николай Кровавый в этом уроде души не чаял. Империя рухнула не от немцев, и не от большевиков, а от народного презрения к власти. Но с Николаем это было хоть как-то объяснимо: Распутин умел помочь гемофилику-царевичу, лечил. Кого и как, и от чего лечат в Кремле Васильева и Сердюков — загадка. Невольно, не находя другого объяснения, люди думают: какие ж это должны быть деньги… Впрочем, если у нас есть люди, способные дарить миллиард футбольному союзу, то ведь Кремль-то гораздо выше, чем весь наш футбол.

И вот теперь, спустя сто лет после Распутина, символом государственного позора стала здоровая холёная баба; про таких по-русски говорят «конь с яй…» (ну, вы знаете).

Вообще-то народ можно угомонить. Просто скажите на какой-нибудь «прямой линии»: «Эй, граждане, какая вам разница сидит она или нет? Вы что думаете — она будет в зоне тачку катать? лапти плести? Да у неё и в зоне будет маникюр-педикюр и очень много желающих отмассировать любое место».

Самое смешное, что вы можете это сказать, и народу опять понравится: наш президент!

свой в доску!

***

Мысли возникают сами и цепляются одна за другую. Задавать вопросы о блокаде Ленинграда нельзя, а бульдозерами уничтожать еду — можно. На фотографиях видно, что еду давит самый мощный из всех производимых в России бульдозеров. Конструкторы, небось, мечтали, как машина будет золото копать, а она еду закапывает. Весит бульдозер 65 тонн, делают его в Чебоксарах. А движок — американский, стоит 7 с лишним миллионов. Вот реклама-то пиндосам, вот им радость: их моторы уничтожают еду в России. Дотянулась костлявая рука дяди Сэма. (Но будь я владельцем завода — прекратил бы поставки сразу.) В США жгли апельсины, выливали молоко в океан, и все советские учебники учили нас (и вас с Медведевым), что это очень плохо. Но у них там был кризис перепроизводства. У нас о таком кризисе мечтать не приходится.

Когда началось уничтожение еды, я не стал писать вам, понимая, что вынужден буду перейти на личности, ибо вы и премьер-министр — ленинградцы. (А журналист Панюшкин в «Снобе» это сделал; и прав!)

Господин президент, у всех людей должна быть (и конечно, есть) какая-то логика. У военных своя логика, у инженеров — своя, у воров и бандитов — своя. Она может вызывать у нас отвращение (логика насильника, например, или педофила), но она есть. А когда бульдозер давит еду, мы логики не видим.

Хотите наказать того, кто ввёз незаконно? Так он уже наказан. В тот момент, когда конфисковали, он уже потерял деньги, а приобрел большие неприятности.

Вы закапываете еду, за то, что она побывала в преступных руках? Но еда-то не виновата. У неё нет ног, она не может убежать от преступника, и рук нет — не может отбиться.

Почерк, увы, знакомый. Школу в Беслане расстреляли из танков, жгли огнеметами, а там были дети, которые не виноваты, что очутились в преступных руках.

Тяжелая последовательность внешне очень разных событий.

Вы хотели повесить Саакашвили за яй… (ну, вы помните). Но он не повис. А вот отношения с Грузией рухнули в пропасть. А сколько русских граждан, сколько русских детей с грузинскими фамилиями испытали жесточайшие полицейские преследования, травлю. Что переживали русские жёны грузинов и бабушки полугрузинских внучат.

Хотели обойтись без иностранцев — погибли моряки «Курска»; они стучали, надеялись, но норвежцев позвали поздно.

Хотели (ничего не понимая в сложностях школы) внедрить ЕГЭ, а обрушили образование.

Хотели обойтись без переговоров, показать твёрдость, а погибли заложники в «Норд-Осте», потом и в Беслане.

Вы назначили аморального депутата, обвиняемого во взятке, председателем комитета Думы по СМИ. Мир прессы испытал всежурналистское (чтобы не писать всенародное) отвращение, это понятно. Но чего этим добились вы — непонятно. И при этом заявлять, что не делаете ошибок… Вы искренне так считаете?

Хотели наказать конгрессменов США за «список Магнитского», а наказали наших больных сирот — детей с уродствами у нас не усыновляют.

Залили футбольный мир миллиардами (как заливают яму бетоном), но русский футбол по-прежнему в глубокой… (ну, вы понимаете).

Добились (со второго захода), чтоб Украиной руководил уголовник Янукович. Теперь братские страны кровью харкают, груз-200 возят.

Назначаете своего порученца то президентом, то премьером; но заметьте: он не становится умнее. Люди не умнеют от назначений и не становятся честными от наград, хоть всю грудь им завесь орденами За заслуги перед Отечеством.

Господин президент! Как гаранту Конституции напоминаем вам статью 41: «Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно».

Видите? Медицина должна быть бесплатной, но она платная уже почти вся и с каждым днём становится дороже. А теперь ещё правительство запрещает ввоз медицинских аппаратов, инструментов, препаратов… Всем абсолютно ясно, что это решение правительства ухудшает жизнь граждан. А ведь правительство не имеет права даже предлагать такие меры.

Как гаранту Конституции напоминаем вам статью 55: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина».

Ухудшающие законы принимать нельзя. Неужели ж постановления этой фикции («правительство РФ») — выше закона? Человек, подписывающий документ, который приводит к ухудшению жизни граждан, совершает конституционное преступление. Сколько бы он ни твердил про то, что «свобода лучше, чем несвобода», свободой нарушать Конституцию он не обладает и должен быть наказан. И нам всё равно, как называется документ: указ, приказ, постановление, решение…

***

Когда народ мечтает, чтоб Васильева/Сердюков были наказаны, и с недоумением вопрошает высшую власть: «Доколе?!» — он, народ, как-то забывает, что спросить он мог бы себя. Он, народ, по Конституции источник власти.

…По чести, стоило бы наказать весь офицерский корпус — от младших лейтенантов до генералов армии — всех, кто пять лет подчинялся министру Сердюкову, зная ему цену. Спросишь такого майора, или полковника, или генерал-полковника — мужик начинает мямлить какую-то хрень про присягу.

— Мужик, ты присягал Сердюкову или России?

— Ну, понимаешь…

— Ещё бы!

Как не понять. Шкурный вопрос хочет выдать себя за воинскую доблесть, за верность долгу. Давай-давай.

Пьют они по-чёрному, потому что всё понимают. А проспятся — включают телевизор.

— Нормально, Григорий?

— Отлично, Константин.

Как подумаешь, что это диалог Циолковского с Распутиным, так ничему уже не удивляешься.

…Ваш пресс-секретарь недавно уже ответил про Васильеву, не замечая, что употребляет формулировку Каина.

«Мы здесь не имеем возможности, это не входит в наш круг обязанностей — контролировать местонахождение заключённых», — сказал Песков журналистам.

Кремль «не имеет возможности»?! Он сам-то понимает, что говорит.

Тут случайно обнаружилось, господин президент, что часы Пескова и самописка, конфискованная у арестованного губернатора Хорошавина, стоят одинаково. Часы — 37 миллионов, а ручка — 36 миллионов. (Если учесть падение рубля, то вообще непонятно, что дороже.) Вот будет смеху, если ещё что-нибудь совпадёт когда-нибудь.