Россия запутывается в собственном прошлом

За последние 24 часа я получил массу иронических поздравлений от коллег-историков. Поводом для этого послужил приказ министерства образования Свердловской области России убрать все мои книги из школ и училищ. Книги надлежит изъять «из доступа обучающихся и педагогических работников» (интересно, что преподавателям не позволяют самостоятельно принять такое решение). Меня обвиняют в пропаганде «стереотипов, сформировавшихся во времена Третьего Рейха» и «развитии пропагандистского мифа» Йозефа Геббельса (Joseph Goebbels) о том, что солдаты Красной армии совершали массовые изнасилования немецких женщин.

В каком-то смысле я удивлен, что на это решение ушло столько времени. Тринадцать лет назад, когда вышла моя книга «Берлин: падение» (Berlin: The Downfall), в 2002 году, посол России в Лондоне Григорий Карасин (сегодня он занимает пост заместителя министра иностранных дел) обвинил меня в распространении «ложных, порочащих и кощунственных измышлений о Красной армии», а затем пригласил меня на обед. «Пообедаем с водкой, только мы вдвоем», — предложил он, к моему немалому удивлению. Я с радостью согласился, и мы обсудили отношение к истории. Он сделал дельное замечание в том духе, что ужасы и лишения, пережитые как минимум тремя поколениями советского народа — Первая мировая война, революция и гражданская война, голод, чистки и невообразимый кошмар нацистской оккупации — означают, что даже для тех, кто осуждает сталинизм, победа 1945 года является «священной». Рассказывая о массовых изнасилованиях, я наношу всем этим людям глубочайшее оскорбление.

Это, конечно, правда, но делать вид, что никаких изнасилований не было — значит, соглашаться с мифологией советской пропаганды. Многочисленные источники из российских архивов не оставляют от этого мифа камня на камне. Генерал Цыганков, руководитель политического отдела 1-го украинского фронта под предводительством маршала Конева, докладывал в Москву о том, что солдаты и офицеры Красной армии совершают массовые изнасилования молодых советских женщин, угнанных на принудительные работы в Германию. Цыганков советовал начальству запретить пострадавшим женщинам после репатриации бросать тень на бойцов Красной армии.

В рапортах стрелковых дивизий НКВД из Восточной Пруссии упоминаются самоубийства, совершенные немками, которые не могли больше выносить насилие.

Эти рапорты ложились на стол Лаврентия Берии, руководителя НКВД, и лично Сталину. В дневниках советских военных корреспондентов и офицеров можно встретить описания увиденного ими. Одна журналистка назвала советские войска «армией насильников», но это, конечно, преувеличение. Изнасилованиями занимались далеко не все, и многие честные коммунисты были в ужасе от поведения своих однополчан. Часто упоминаются и солдаты еврейского происхождения, у которых наверняка накопилось значительно больше поводов для мести, но которые, тем не менее, делали все, что было в их силах, чтобы спасти женщин от насилия.

Офицерам было невероятно сложно поддерживать дисциплину среди бойцов, так как те, напившись для куражу перед «вечерней охотой», могли с такой же легкостью расстрелять и собственного командира. Для нас привычна мысль об абсолютном контроле в сталинском обществе. Но Красная армия, в которую под конец войны на замену павшим призвали огромное количество молодых людей безо всякой подготовки, отличалась невероятно низкой дисциплиной. Каждый раз, когда стихала стрельба, бойцы попросту разбегались заниматься грабежом и насилием.

Больше всего меня пугает то, что очередное правительство пытается навязать нам свою версию истории. Я категорически против подобных попыток диктовать правду, вне зависимости от того, о чем идет речь — о Холокосте, геноциде армян или «священной победе» мая 1945 года. Когда в 2009 году Сергей Шойгу еще был главой министерства чрезвычайных ситуаций, он пытался протащить закон об уголовной ответственности за критику действий Красной армии во время Второй мировой войны. Он заявил, что это «равносильно отрицанию Холокоста». Теперь Шойгу уже министр обороны, многие считают его преемником Путина, и ему наконец удалось добиться принятия Думой этого закона, наказание по которому достигает пяти лет тюрьмы. Так что по российским законам я преступник, и тем не менее я до сих пор получаю приглашения от нынешнего российского посла. Пожалуй, Черчилль (Winston Churchill) был прав, когда говорил, что Россия — это «загадка, завернутая в тайну, спрятанную внутри головоломки».