На смерть Евгения Примакова

Выдающийся государственный деятель нашего времени, которому так и не дали себя по-настоящему проявить. Но он даже в столь стесненных условиях показал, насколько он умнее, крупнее, глубже и достойнее правителей России, которые его боялись, ему завидовали, но тем не менее не могли без него обойтись.
Были ли у Евгения Примакова недостатки? Конечно. Он не ангел, не белый и пушистый, он работал в разведке, был политиком, а уже это само по себе не красит человека.
Но тем не менее, однако, несмотря ни на что, Евгений Примаков — это один из очень немногих политиков, к которым я отношусь с уважением. Без трепета, без пиетета, без восторга, но со спокойным уважением. Примаков это заслужил.

Пять с половиной лет назад я написал большой политический портрет в честь его 80-летия. В РИА Новости. Перечитал. Не устарело. И ни от одной строчки не отказываюсь

Он прошел сквозь эпохи и времена, как стальной клинок сквозь живую материю. Всюду оставил свой след, но сам не утратил природных свойств и качеств.
Он много лет был близок к власти, и советской, и «антисоветской». Хорошо понимает ее византийскую природу. Успешно ориентируется в ее коридорах. За это недоброжелатели называют его царедворцем. Однако

Примаков всегда умел сохранить достоинство – и при назначениях, и при отставках.
Он делал карьеру без суеты, без рывков, скачков и слишком долгих пауз. Неуклонно шел от повышения к повышению. Даже революционные бури 1991 года не смогли этому помешать. Поменялся не просто режим, на месте старого возникло новое государство. Но Примаков оставался незыблемым элементом в быстро меняющемся мире.

В большую политику его привел Михаил Горбачев. Из стен академического института – в Верховный Совет СССР, под телекамеры ежедневного прямого эфира. Впрочем, едва ли это стало такой уж неожиданностью для Примакова. Он не мог не выйти из тени на свет, так как принадлежал к числу тех «бойцов невидимого фронта» — аналитиков, консультантов, экспертов – которые исподволь, медленно, но верно готовили перестройку. К тому же был тесно связан с одним из главных «прорабов», секретарем ЦК Александром Николаевичем Яковлевым.

Сам Примаков дал откровенную характеристику доперестроечного периода своей биографии:
«Я и мои друзья не были революционерами, но были, что называется, диссидентами системы. Мы не выходили с плакатами на улицу. Но расшатывали догмы аналитическими «фомками».
Этого ему до сих пор не могут простить профессиональные патриоты. Он у них числится в списках агентов влияния «вашингтонского обкома». Считается одним из западников и либералов, которые целенаправленно и злонамеренно разрушали Советский Союз.

Любопытно, что в кругах радикальных западников и либералов у Примакова сложилась репутация прямо противоположного толка. Он считается «ретроградом» и «реакционером» и числится в списках «аппаратчиков старой школы» (хотя аппаратчиком он как раз никогда не был), которые «торпедировали и пускали под откос» экономические реформы.

Примаков всегда был далек от любых крайностей. Он классический центрист. Как истинный политический тяжеловес – в 90-е было модно так называть крупных государственных деятелей — всегда умеет найти и удержать центр тяжести, не уклоняясь вправо или влево.

Помнится, осенью 1999 года, в разгар думской избирательной кампании, я оказался в книжном магазине «Москва», что на Тверской, где Примаков презентовал свою очередную книгу. Мероприятие было чисто предвыборным – Евгений Максимович возглавлял список блока «Отечество – Вся Россия». Соответственными были и вопросы автору
«Скажите, вы из белых или из красных?» – взволнованно спросил некий юноша, пытающийся определиться со своими симпатиями. Примаков отшутился: «Прежде всего, хочу сказать, что я не голубой».
Высказывался он на эту тему и в более серьезных тонах: «Партии, которые сейчас образуются, как в калейдоскопе меняют контуры, очертания, цвета. Думаю, что какой-то период мы еще будем в этом вариться, а потом это кончится. Я просто уверен, что сейчас Россия крупную партию без социальной ориентации не примет… И мне кажется, что наибольшие перспективы у центристских сил».

Этот неизменный центризм и равноудаленность от флангов помогли Примакову в «минуты роковые». После путча 1991 года и упразднения СССР он оказался единственным назначенцем Горбачева, которого Ельцин не просто сохранил на посту, а затем еще дважды повысил.
Однако, как недостатки часто являются продолжением достоинств, так и плюсы нередко переходят в минусы.
Твердый центризм не позволяет «колебаться с линией партии». Примаков всегда старался сочетать безусловную лояльность с самостоятельностью и самодостаточностью. Что вызывало настороженность у первых лиц – и у Горбачева, и у Ельцина. Это порождало трения и конфликты.
Его отношения с первым и последним президентом СССР никогда не были безоблачными. В январе 1991 года он подавал в отставку с поста члена Совета безопасности СССР – в знак несогласия как раз с линией партии, но Горбачев его не отпустил. А вскоре процесс пошел так лихо, что им обоим стало не до личных разногласий.

С Ельциным получилось еще драматичнее.
Примаков вспоминал: «Борис Николаевич однажды говорит: вас обволакивают левые. Я говорю: побойтесь Бога, вы меня давно знаете, я никогда не ложился ни под Горбачева, ни под вас, почему вы считаете, что меня могут легко обволакивать». Скорее всего, первому президенту России и его окружению не очень нравилась стремительно растущая популярность правительства Примакова. Ему даже пришлось приносить своего рода публичную клятву. Что у него нет президентских амбиций.
Но Ельцин не поверил. В конце концов, он стал убеждать своего премьера написать заявление об уходе по собственному желанию. Но Примаков отказался наотрез. Потребовал от президента, чтобы тот его уволил своим указом.

В принципе, самый верный поступок для политика, которому остался всего один шаг до вершины. Тем не менее, Примаков воздержался от этого последнего шага. Позднее он объяснял это так:
«Я считал, что не может человек участвовать в президентской гонке и одновременно добросовестно выполнять обязанности руководителя правительства. Не может, потому что создается определенное противоречие. Так что на этом этапе это было исключено… Жалею ли я об этом или нет? Ну, кто его знает. И да, и нет, честно скажу».
Евгений Примаков слегка опередил свое время. В стране назревал спрос на президента нового типа, но удовлетворить этот спрос сумел политик из следующего поколения.