Поколение советских слабаков

В самый разгар так называемой эпохи Застоя на экраны вышел кинофильм Г.Данелии - «Афоня» . Тогда этот фильм проникновенно ругали критики, а интеллигентные зрители пожимали плечами с одной только мыслью: «Это - комедия?» или нет - «Это - Данелия?» Мол, горец-интеллектуал, почти Феллини, наснимал какую-то проходную бытовуху с непросыхающим сантехником, одинокими тётками и бессмысленной жизнью. Без космосо́в, без мечт, без метафизики с амбивалентностью. Сплошные подтекающие краны и огромная бой-баба, танцующая энергичный танец.

Но шли годы и этот фильм, оставив позади все злободневно-заумные ленты, незаметно, тихой сапой, вошёл в Золотой Фонд российского кино. Его с удовольствием смотрят люди разных поколений, не задумываясь о том, есть ли в фильме Г.Данелии - Вселенская Суть или без неё на этот раз можно обойтись. Если же вдуматься, то режиссёр показал нам панораму повседневной жизни 1970-х - того самого прелестного Застоя с его «дефицитом быта» на фоне блаженной расслабленности бытия. В этом фильме, как в зеркале отразились все общественные проблемы.

1. Слабые, но желанные мужики. Сильные, но одинокие бабы

Это была одна из самых весомых проблем тогдашней жизни. Отчётливо помню типичные семьи, состоящие из сильной-красивой тётки и мягкого, иной раз - пьющего мужчины. Он мог быть сантехником Афоней или доктором Женей - его интеллект в данном случае роли не играл. Это был устойчивый социальный тип слабого мужчины рядом с жёсткой женщиной, которая ломала все преграды на пути к своему бабьему счастью. Именно поэтому в те годы никому не нравился брутально-логичный Ипполит из другого кино-шедевра. Он был чужим и ненужным. А вот Афанасий Борщов, молочный брат Жени Лукашина, пришёлся очень даже кстати. Его было надо жалеть, исправлять, водить на хорошие мероприятия. Вспомните, как себя ведут женщины Борщова? Как матери. Мощная красавица в исполнении Н.Руслановой - строгая мама. Она спускает с лестницы нового друга Афони, она требует, она воспитывает со всем пылом своей материнской души. А юная-стройная Катя Снегирёва, застрявшая где-то на границе 1950/1960 годов, - добрая и понимающая мама. Она не ругается, она радостно тащит Афоню в сторону Счастья. Ею понимаемого счастья, потому что мама знает, где лучше!

Причины этого явления все трактуют по-своему. Мол, советская Власть усадила женщину на трактор, дала ей в руки кайло, а тех, что поумнее - загнала в НИИ ловить нейтрино и проектировать межзвёздные утюголёты. Ну, женщина и превратилась в мужика. А мужик подумал-подумал и убрался в тень. На мой взгляд, причина ещё и в ином. Раньше женщины были многодетны - они перманентно кого-нибудь воспитывали - когда все дети подрастали, тут же появлялись внуки от старших отпрысков. Женщина имела постоянный объект приложения своих педагогических способностей. К 1970-м окончательно возобладал принцип мало_детности, часто даже одно_детности. Кого воспитывать?!!! Ага, мужчину. Ну-ка, иди сюда! В фильме отчётливо звучит тема перевоспитания взрослого, зрелого (по возрасту) человека. Или вот начальница в исполнении В.Талызиной. Она же буквально пасёт Афоню, как мамаша, бегает проверять, что он там пьёт, призывает к сознательности, и даже - о, ужас! - даёт самому поиграться в наставника. Правда, очень скоро отбирает у него игрушки, то есть мальчиков-ПТУшников.

Что же Афоня? Он строит рожи, он врёт как подросток, он лишён всякого чувства социальной отвественности - и чувства своей личной социальной значимости. Вспомните, что было написано в протоколе? Назвался Вольдемаром, залез в фонтан, подрался... То есть человек законсервировался в 15-летнем состоянии и ходит по Земле в ожидании Праздника. А строгие мамы требуют качественно латать трубы, приходить вовремя, не пить-не шляться. И дамское одиночество 1970-х тоже объяснимо - мужчины уставали от воспитательниц, а женщины хотели, наконец-то прислониться к могучему плечу, а не спотыкаться о разбросанные кубики и распетрушенных лошадок.

2. После нас - хоть потоп!

Этот принцип, якобы, провозглашённый не то Людовиком XV, не то регентом Филиппом Орлеанским, с блеском реализует наш Афанасий Николаевич. Он покидает место аварии на том основании, что его смена закончилась. И потоп там самый натуральный - с водой и скорбными лицами обывателей. Несерьёзность, лёгкость, стремление к удовольствиям - такова логика Афони. Такова же и логика многих людей эпохи Застоя. Мы имеем дело с новым Галантным Веком - ненапряжное бытие, философствование на любые темы - от международного положения до места человека в обществе, адюльтеры (несмотря на официально-строгую мораль). И как Галантный Век завершился гильотиной, так и корабль Застоя разбился о Перестройку. Потоп всё-таки случился.

3. Маргиналы

В 1970-е годы остро стояла проблема массового исхода пейзан из деревни.

Одни ехали учиться, другие - тусоваться. Одни делали карьеру, другие - спивались от незнания принципов городского бытия. Афоня - бывший деревенский житель. Ему является в снах неброская, но родная природа, кони, травы, туман... Его идеал - дети по лавкам и жена в сарафане. Но его, как любого деревенского парня, тянет на румяных да ярких девок. Это чисто пейзанский стайл - на каком-то генном уровне приравнивать красоту - к здоровью и к плодовитости. Катя Снегирёва кажется ему невзрачной и малоинтересной. Кстати, судя по всему, она тоже - деревенская. Она до крайности наивна и смотрит на мир широко распахнутыми глазами, не понимая подвохов и усмешек мегаполиса. И в постель ложится потому что полагает, что это - Любовь! Многим деревенским девчонкам вот так сломали жизнь - они не понимали, что их используют на одну ночь или на пару недель. И главное, что сам Афоня устыдился - он понял, что Катя не похожа на кудрявую шмару с танцев.

4. Питие определяет сознание. Оно же - «пить иль не пить?»

В эпоху Застоя проблема пьянства и алкоголизма была одной из самых насущных. Это было настолько явно, что об этом даже не стеснялись писать в центральных газетах. Алкаш был самым популярным персонажем фельетонов, гневных статей, репортажей из зала суда и прочих обличительных материалов. Образы пьяных отцов и бухих сыновей эксплуатировал кинематограф, а сатирический киножурнал «Фитиль» тоже не проходил мимо этой воистину хлебной темы. Увы и ах - пили много и пили жестоко. Пьяные люди иной раз лежали на лавках, на траве, на лестничных клетках. Их уже почти не замечали - они попросту слились с индустриальным пейзажем. Лица знаменитых районных алкоголиков иной раз мелькали на стендах ЖЭКов. «Позор пьянице и дебоширу С.С.Горбункову!» Тема выпивки и опьянения была просто-таки постоянной. Пьяненький Новосельцев буянит перед обалдевшей Калугиной. Иностранец из «Осеннего марафона» попадает в вытрезвитель и наутро спрашивает: «Я - алкач? А ты - ходок?» Афоня с другом Федулом тоже не проносят рюмку мимо рта. Их обсуждают на собраниях, гоняет начальство, третирует окружение. И всё - мимо. И вот ещё один друг - Коля, которого играет Е.Леонов. Тоже - любитель и, вероятно, тоже пару раз валялся. Даже знакомство Коли с Афоней происходит не в библиотеке и не в филаромонии, а за столиком, уставленном бутылками... И уродливая антиалкогольная кампания 1985 года - это попытка государства спасти страну от вымирания.

5. Танцы-шманцы

Судя по всему, в кадре - среднестатистический город Средней Полосы. Заводы-фабрики-больницы, чёткое деление на Старый и Новый город. В Старом - музей, возможно, театр, библиотеки, пара исторических улиц, по которым когда-то фланировали чеховские Душечки в турнюрах, Бесприданницы Островского - в «парижских» шляпках от местной модистки да Кабанихи в старозаветных салопах. В Новом городе - вселенская улица Строителей со стекляшками гастронома, телевизор и - танцы в местном ДК. Очень часто провинциальные города 70-х буквально задыхались от недостатка культурных развлечений. Это тоже была проблема и об этом тоже писали в газетах. Мол, вся культура сосредоточена в Москве, Ленинграде, Киеве и Тбилиси. Ну, ещё пара городов, вроде Новосибирска и Одессы.

Типа, всё. В остальных - только танцы, кинишко и винишко. Разумеется, высококультурному человеку хорошо везде, он в любой точке Галактики найдёт, что почитать, чем развлечься. Но Афоню-то надо тащить. Его слабых сил хватает только на то, чтобы дойти до танцплощадки и снять там одинокую деву. Впрочем, и танцы его несильно радуют. «Нет буфета здесь, наверное» - обречённо вздыхает он и развлекается, как может. И другие тоже - развлекаются. К примеру, показана типовая дискотечная драка Застоя-Перестройки, возникшая от неумения людей общаться. Ощущение перманентной скуки - одно из базовых в этом фильме. Особенно это видно в сцене где немолодые тётки, одетые в синюю «униформу», поют частушки. Причём, в миноре... Застой, ничего не попишешь. Одна только Катя Снегирёва, девочка эпохи Оттепели, горит и полыхает - от любви, от радости бытия, от радужных перспектив... Дай Бог, чтобы у них с Афоней всё сложилось хорошо.

Два особо фееричных фрагмента, соединённых в одном ролике