"От Героев былых времен"

В преддверии празднования 70-летия Победы в Великой Отечественной войне над немецко-фашистскими войсками и увековечивания истории от героев-ветеранов и их семей, на сайте политической партии «ПАРТИЯ ВЕТЕРАНОВ РОССИИ» вводится новая рубрика «От Героев былых времен».

В рубрике будут размещаться воспоминания героев-ветеранов, их детей и родственников о Великой Отечественной войне. Наступит такое время, когда ветеранов Великой Отечественной войны совсем не станет, но память об их подвиге навечно запечатлена на страницах истории нашей Родины и всех, чьи родственники погибли, защищая своё Отечество в 1941-1945 гг.

Только помня и зная свою историю, мы имеем право на будущее! Принять участие может каждый, у кого есть интересные истории и кто слышал их от своих дедов и отцов. Достаточно прислать рассказ на электронную почту vpvr@veteranssrussian.ru.

Это наша Великая Победа! «Никто не забыт, ничто не забыто!».

С легкой руки Дивенко Владимира, предложившего ввести эту рубрику, мы публикуем первый рассказ «Двоеженец».

Рассказ его друга, ветерана боевых действий в Афганистане Валентина Алешина. В его личном деле указано 47(сорок семь!) БОЕВЫХ операций. Кавалер орденов Красного Знамени, имеющий несколько ранений, разведчик, полковник в отставке. Эту историю (»Двоеженец») ему рассказали его родители — участники войны в Испании и Великой Отечественной войне, также оба — и отец и мать — кавалеры орденов Красного Знамени и разведчики (их уже нет в живых). Вот это НАСТОЯЩАЯ преемственность поколений! В этом рассказе очень хорошо показан И.В. СТАЛИН — его ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ и ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ подход к простому учителю.

«Двоеженец»

Эту историю мне рассказали мать с отцом в 1952 году. Мне тогда было 13 лет, учился я в 7 классе в мужской средней школе №3 имени Олега Кошевого, в славном городе Станиславе, ныне Ивано-Франковске, на Западной Украине.

Директором школы и учителем истории у нас был Дубов Иван Иванович, высокий плечистый мужчина с яркой проседью в волосах и большим безобразным шрамом на левой щеке. Он и мои родители дружили и довольно часто по субботам после ужина садились за преферанс, причем играли до утра. Приходил Иван Иванович всегда с двумя одними и теми же подругами – темноволосой Оксаной и светловолосой блондинкой Еленой, которая тоже подсаживалась к игрокам, а Оксана ей помогала.

Родители отправляли меня с братом спать, а сами садились за карты. Утром, когда мы просыпались, они обычно только заканчивали »пульку» и, позавтракав, возвращались домой. Как-то я спросил у мамы, кто эти его подруги и почему они всегда дружно и вместе приходят к нам? Мама ответила, что это жены Иван Ивановича. Как? Почему две? И она поведала мне историю, которая меня просто ошеломила.

Иван Иванович до войны приехал в Станислав по партийной путевке и был назначен директором школы. Там он и познакомился с Оксаной, коренной жительницей Станислава, учительницей украинского языка. Его сразу поразили ее яркие, лучистые, черные глаза, цвета черной смородины после дождя, в которых он благополучно и утонул. Свадьбу сыграли осенью этого же года. Через год у них родилась дочка, в которой он души не чаял. Жил он с Оксаной душа в душу, пока не разразилась трагедия – началась война.

Утром 22 июня он проснулся от ужасного грохота – бомбили аэродром.

В их доме, что стоял у аэродрома, выбило все стекла. Клубы черного дыма заслоняли солнце, на аэродроме все горело, что-то взрывалось. Город не бомбили.

Город стал похож на большой муравейник. Поднялась неразбериха. Все куда-то спешили, на заборах появились листовки бандеровцев, призывавших сознательное население бить »москалей» и помочь гитлеровцам-освободителям. Начался грабеж магазинов. По дорогам носились автомашины с солдатами НКВД, кое-где слышалась стрельба.

В 12 часов дня Молотов выступил по радио с официальным обращением к гражданам СССР, сообщив о нападении Германии на СССР и объявив о начале Отечественной войны. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года, с 23 июня была объявлена мобилизация военнообязанных. Вечером он получил повестку, а утром, попрощавшись с Оксаной и дочерью, прибыл на призывной пункт. Всего в течение дня на призывной пункт прибыло около тысячи человек. Местных почти не было. Вечером и ночью город сильно бомбили. Утром следующего дня им всем выдали винтовки, объединили с полком НКВД, погрузили в эшелон и отправили куда-то на восток. В поезде один знакомый, живший от него неподалеку, рассказал ему, что в дом, где жила Оксана попала бомба, и все погибли. Это стало для него ударом. Вечером эшелон бомбили, в вагоны попали бомбы, они загорелись, кто смог повыпрыгивал, кто не смог, остались гореть в вагонах. Он смог, и вместе с другими, побежал к ближайшему лесу. Оттуда неорганизованной массой они пошли на восток. Ночью он закопал свой партбилет и запомнил это место. Утром у незнакомой реки при переходе через мост их остановил незнакомый командир с группой бойцов и, размахивая наганом, приказал занять оборону. Он вместе с остальными стал копать окоп. Ночь прошла спокойно. Утром он обнаружил, что остался один вместе с неизвестным командиром-лейтенантом НКВД и тремя его бойцами.

Вдруг вдалеке послышался треск мотоциклов и на бугорок в 200 метров от них выехали немцы. Лейтенант трижды выстрелил по ним из нагана, но ни в кого не попал. Немцы с четырех пулеметов открыли шквальный огонь, все попадали на землю, жесткий удар в плечо, а затем пронзительная боль, прошила тело Иван Ивановича, и он потерял сознание. Очнулся, когда его немцы куда-то везли в мотоциклетной коляске, а затем впихнули в большую толпу пленных уныло бредущих по пыльной дороге. Иногда сзади раздавались выстрелы, это фашисты добивали раненых, тех, кто не мог идти самостоятельно. Вечером пригнали их на какую-то незнакомую станцию и погрузили в телячьи вагоны.

Поезд часто останавливался на станциях. Иногда в вагон забрасывали мешок вареной брюквы и ведро воды на всех. Ехали долго, несколько суток. В вагоне появились мертвые, но их запретили вытаскивать, так и ехали. Одна доска в полу вагона слабо держалась и ее общими усилиями оторвали, а потом, действуя ею как рычагом, вывернули еще несколько досок. Ночью Иван Иванович вместе с несколькими пленными, на ходу поезда, по одному, покинули вагон.

Оказавшись на воле, один, без товарищей, их раскидало по пути поезда, он побрел в сторону огней небольшого селения. Очень хотелось есть, от голода его шатало. В большом темном доме он отыскал окно в подвале, выдавил стекло, и проник внутрь. Там было несколько дверей. Открыв одну из них, он почувствовал терпкий запах копченостей. На ощупь он нашел на стене свиной окорок и связку колбас. Зубами и ногтями он стал рвать мясо окорока, и есть, есть, есть, пока его не вырвало. Его желудок, после »разносолов в вагоне», отвык от нормальной еды и не принимал съеденного. Он почувствовал, как силы стали возвращаться и его потянуло в сон.

Проснулся он от резкого удара в грудь. В комнате горел свет. Перед ним стояли три эсэсовца и один гражданский – хозяин всего этого. Они чего-то кричали, он не понимал что, а потом начали бить его ногами по голове, груди, спине, плечам и ребрам. Били по почкам, печени, по мужским местам. Били долго и изощренно. Он потерял сознание.

Очнулся он в каменном бараке. Кругом лежали и стонали около тридцати пленных. Как он потом узнал, это был блок умирающих концентрационного лагеря Терезин в Чехии. Немцы перевозили туда преимущественно евреев, которые работали на местной фабрике. Когда их скапливалось слишком много, то часть их, наиболее истощенных и ослабленных, увозили эшелоном »на восток» (в Освенцим).

Кстати, охрана лагеря осуществлялась тогда чешскими жандармами и только с середины 1942 года 2 рота дивизии СС »Богемия и Моравия» взяла под охрану концлагерь. Несмотря на жесткий распорядок дня, жизнь в Терезине сильно отличалась от жизни в других концлагерях.

Заключенным разрешали совместное проживание, прогулки и даже культурные акции. Здесь читали лекции профессора, режиссеры ставили спектакли, художники проводили выставки, а музыканты играли джаз. Нацисты, трактовавшие эти вольности в свою пользу, даже сняли пропагандистский фильм «Гитлер дарит город евреям».

Утром, когда он окончательно очнулся, он увидел склонившуюся над ним белокурую девушку в белом халате. У нее были удивительные глаза цвета фиалки, излучавшие доброту и любовь. Ее ласковые и нежные руки, когда она прикасалась к нему, уносили боль, приносили чувство облегчения и надежду, что все будет хорошо. Она работала в лагере врачом и была вольной.

Однажды она заговорила с ним, заговорила на русском языке, что для него явилось полной неожиданностью. Оказалось, что в 1939 году она по научному обмену окончила Московский мединститут, стала хирургом. В лагере работает по найму с восьми утра и до восьми вечера. Они подружились. Она часто приходила к нему в барак, приносила какие-то отвары из трав, ставила примочки и делала перевязки. Он пошел на поправку.

Как-то раз она пришла очень расстроенная и сообщила ему, что на следующей неделе его отправят »на восток». Что делать? Только бежать! На другой день она принесла фотоаппарат и бритвенные принадлежности, отвела его в ординаторскую, где его постригла, он побрился, она его сфотографировала. Через день она принесла ему цивильную одежду, пропуск и паспорт и они, как бы служащие концлагеря, в 8 часов вечера покинули его.

По дороге она рассказала, что один из ее родственников участвует в движении сопротивления, он изготовил Иван Ивановичу пропуск и паспорт, указал ей временную квартиру и назвал имя человека, который отведет их к чешским партизанам.

Так они оба попали в отряд, впоследствии партизанскую бригаду имени Яна Жижки. Все время рядом, вместе, даже спали, укрывшись одной шинелью. В отряде Елена была врачом, проводила несложные операции раненым, делала перевязки, лечила. Он стал в отряде минером, пригодились знания, полученные до войны на сборах, участвовал в рейдах, нападениях на колонны немцев. Оба быстро заработали авторитет и уважение в отряде. Особо он отличился в сентябре 1942 года, когда на реке Лабе партизанами было затоплено 12 барж с грузами для немецкой армии. В октябре 1942 года на железной дороге Прага — Бенешовим был пущен под откос эшелон, в результате чего были разбиты 27 платформ с танками.

3 мая 1945 года партизаны при поддержке местного населения начали восстания в городах Семилы, Железны Брод, Нова Пака и в ряде сёл северо-восточнее Праги. Партизаны из бригады имени Яна Жижки заняли город Визовице и окружающие его сёла, а восставшие местные жители освободили город Всетин. 5 мая восстала Прага. Партизанские отряды и бригады бросились на помощь восставшим. Бои в Праге с переменным успехом продолжались до 8 мая, а утром 9 мая на окраинах Праги появились первые советские подразделения.

Нацистские войска оказывали упорное сопротивление в Праге и ее окрестностях до раннего утра 12 мая, когда немецкий командующий группенфюрер СС фон Пюклер-Бургхаусс подписал соглашение о капитуляции, после чего покончил с собой. Более 6 тысяч немецких военнослужащих сдались в плен. Боевые действия на территории Чехословакии закончились.

Народ ликовал. Вместе с Еленой они праздновали победу. Он сказал ей, что по приезду в СССР он оформит ей выезд, и они поженятся, хотя и до этого они давно уже жили как муж с женой. Я поеду на свой старый адрес в Терезин, меня там все знают и твое письмо меня найдет – ответила она. Они попрощались, и он отправился в советскую комендатуру, откуда его направили под Киев в проверочно-фильтрационный лагерь НКВД СССР. В лагере он пробыл недолго, всего две недели, и убыл в Станислав. Город не сильно пострадал от войны, развалин почти не было. В обкоме его восстановили в партии, дали комнату в коммуналке и назначили директором мужской школы №3.

В школе весь персонал был новый, и ему пришлось со всеми заново знакомиться. Он оформил запрос на Елену, встретил ее, и они поженились. Елена получила назначение в военный госпиталь на должность главного хирурга, а через некоторое время стала заведующей райздравотделом. Оба они постепенно заработали авторитет в своих коллективах. Как-то их обоих вызвали в райком, где вручили ему »Военный крест 1939 года» и медаль »За храбрость перед врагом», ей — медаль »За храбрость перед врагом» — присланные из Чехословакии.

И вдруг на рынке он неожиданно встретил Оксану – свою первую жену – свою первую любовь. Все те же глаза, цвета черной смородины после дождя, только с какой-то потаенной внутренней болью, все то же милое любимое лицо.

Она рассказала, что дочка погибла под бомбами в тот момент, когда она вышла из дома к соседям, поэтому осталась жива. Оккупацию пережила во Львове у родственников. Сейчас работает учителем в женской школе. Он молча взял ее за руку и привел к себе домой. Познакомил с женой. Надо было определиться, с кем жить? Первую он очень любит, вторую тоже – кроме того она дважды спасла ему жизнь. Собрал семейный совет. На совете женщины неожиданно решили – будем жить вместе и плевать, что о нас подумают. А о них подумали, подумали соседи по коммуналке, и настучали участковому. Тот доложил начальнику, а последний в райком.

Ивана Ивановича вызвали в райком. Первый секретарь спросил, как это его угораздило жить вместе с двумя женщинами, ведь он не турецкий султан. Поэтому, будь любезен, выбирай одну и живи с ней. Думай, думай, а ровно через месяц на бюро райкома доложишь, что все исправил. А если нет, положишь партбилет, сдашь школу другому человеку, а тебя отправим в места не столь отдаленные, где будешь жить один, не нарушая закон. Так что, подумай. И Иван Иванович стал думать. Думала Елена, думала Оксана, и вместе решили, что надо написать письмо нашему вождю, товарищу Сталину. Писал он его три ночи, где указал все обстоятельства, все сложности своего положения и попросил совета. Письмо отправил в обычном конверте по почте.

До назначенного бюро обкома оставалась два дня, когда в его кабинет вошел старший лейтенант НКВД. Ну все, пришли за мной, подумал он. А вошедший достал из сумки опечатанный пакет и заявил, что является офицером фельдъегерской связи и привез письмо от товарища Сталина. Вручив пакет, попросил расписаться в какой-то ведомости и убыл. Дрожащими от волнения руками он вскрыл пакет, достал письмо. Оно было написано синим карандашом: »Уважаемый Иван Иванович! Я внимательно прочитал Ваше письмо, и считаю, что Вы поступили правильно как настоящий коммунист и мужчина. Во всех правилах должны быть и исключения. С приветом. Ваш Сталин». Прочитав письмо, он рванулся домой и показал его своим »девочкам». Их веселью и слезам радости не было конца.

В установленное время он прибыл на бюро райкома. По сложившимся правилам его минут 30 промурыжили в приемной, ссылаясь на то, что там принимаются чрезвычайно важные решения, а его пригласят попозже. Это делалось, чтобы он побольше набрался страху. Наконец дверь в кабинет первого секретаря открылась, и его пригласили войти. За большим столом сидело 12 человек с суровыми и хмурыми лицами. Каждый из них по очереди стал клеймить позором Иван Ивановича, и не было в их речах ни капли жалости и сострадания. Наконец ему милостиво предоставили последнее слово. Вы знаете, сказал он, а товарищ Сталин считает, что я поступил правильно. Что?! Тогда он достал письмо и передал его первому секретарю. Письмо читали СТОЯ. «Вот видишь, — сказал первый секретарь, — мы же тебе говорили, что ты поступил правильно! Давай твой паспорт». На следующий день в его паспорте стояло два штампа о регистрации брака. Кроме того он получил ордер на четырехкомнатную квартиру, куда вскоре и переехал.

Вот и вся история нашего директора Ивана Ивановича Дубова, которую мне рассказали мои родители.

Вскоре мы уехали из Станислава в Москву и о его дальнейшей судьбе мне ничего не известно.