«Кастрирующая воспитательница»: еще раз о детской литературе

Странно, как иногда рождаются и распространяются мифы, не имеющие под собой реальных оснований, но, видимо, отвечающие каким-то внутренним чаяниям мифотворцев.

В последнее время приходилось несколько раз и читать в ЖЖ, и слышать в реале рассуждение о том, что, мол, советская культура подозрительно относилась к чисто мужским, особенно чисто мальчишеским компаниям. Считалось, что мужчина не должен оставаться без надзора и пригляда: поэтому в детской литературе, кино и т.д. такие компании всегда «разбавлялись» девочками, причем девочками определенного сорта — чистюлями и резонерками, «воспитывающими» и всячески «облагораживающими» грубых и глупых мальчишек. Такое воспитание, предотвращая создание традиционных «мужских братств», символически «кастрировало» подростков, не позволяло им вырасти настоящими мужчинами и превращало в тряпок.

В обоснование этому приводится тот факт, что Маугли у Киплинга общался исключительно с существами мужского пола — советский же переводчик превратил черного леопарда в черную пантеру, да еще и придал ей яркую женскую индивидуальность.
Не буду сейчас комментировать идею, что присутствие женщины в мужском коллективе неминуемо «кастрирует» мужчин (хотя интересно, что же их тогда возбуждает — неужто попа товарища?) Разберемся хотя бы с тем, действительно ли «кастрирующая воспитательница» — советское изобретение.



Для начала посмотрим на Маугли. Во-первых, принадлежит ли он к какому-либо «мужскому братству»? Формально он — член волчьей стаи, однако это странное, во всяком случае, неординарное членство. С «братьями-волками» у Маугли отношения довольно напряженные. Мы практически не видим его в кругу волков во время обыденной жизни стаи, за повседневными занятиями; а всякий раз, когда видим — это противостояние той или иной степени интенсивности. Волки не сразу и с неохотой принимают маленького Маугли в стаю. Когда он вырастает, они боятся смотреть ему в глаза. Несколько раз он противопоставляет воле стаи свою волю и заставляет стаю изменить решение. Он и хотел бы стать таким же волком — но волки его за «вполне своего» не принимают. Его уважают, побаиваются — и остро чувствуют, что он «не такой».
(Не стоит забывать и о том, что волчата и человеческие детеныши взрослеют с очень разной скоростью, так что братья-волки физически не могут быть «товарищами» Маугли: у них у всех уже семьи, а он — еще ребенок.)

Кто же становится «коллективом» Маугли? С кем он проводит время и переживает разные приключения? Это — Балу, Багира, Каа, отчасти Акела. Очень разнородные (разнопородные) существа, которые сами по себе, без Маугли, коллектива не составляют, которых объединяет только одно: мудрость, большой жизненный опыт и связанное с этим общее уважение. Это своего рода аристократия джунглей.

Киплинг изображает не взросление мужского коллектива, а напротив — взросление мальчика, который в коллектив не вписывается. Он явно неординарен и во многом превосходит своих «нормальных» сверстников. Что ему делать? Общаться с теми, кто выше его. Обратить внимание на старших, найти среди них самых мудрых, опытных, сильных духом — и поступить к ним в ученики.

Удивительно ли, что одним из этих аристократических наставников талантливого подростка — пусть не в оригинале, а в переводе — становится женщина? Да и похожа ли она на «кастрирующую воспитательницу»? Бог мой! Если уж растекаться мыслью в этом фривольном направлении — да Багира скорее каких-нибудь нестойких советских детишек к зоофилии приохотит, но уж никак не «кастрирует»!



Посмотрим теперь, как обстоят дела с мальчиками и девочками в тех советских книгах, где действительно описывается мальчишеский коллектив.



«Витя Малеев в школе и дома». Классическая повесть о школе и мальчишеской дружбе. Где «девочка-воспитательница»? Где вообще девочки? Кроме Витиной младшей сестренки, которая путается под ногами и мешает мальчишкам заниматься Серьезными Мужскими Делами — нет, кажется, ни одной. И неудивительно: повесть относится к временам раздельного обучения, когда «разбавление мальчиков девочками» было невозможно не только в литературе, но и в жизни.

«Веселая семейка» и весь цикл рассказов о Коле и Мишке. Тоже компания мальчишек — чуть помладше, чем Витя — разные их затеи и приключения… Где девочки? Аналогично.



Цикл про Незнайку. Сказочная страна, полная свобода изначальных условий — ну уж теперь-то ничто не помешает приставить к мальчикам надсмотрщицу в юбке… Стоп. А среди коротышек девочки вообще есть?

В принципе, кажется, какие-то есть. Ну, должны же коротышки как-то размножаться. Но ни одна героиня не вспоминается — настолько они на заднем плане, настолько невыразительны по сравнению с героями-мужчинами. Даже функционально «женские» роли — чистюли и резонера Знайки или трепетного поэта Цветика — Носов отдает мальчишкам.

Хорошо, может быть, это личная особенность одного писателя. Смотрим дальше.

Вот советские подростковые приключенческие романы — «Кортик» и «Бронзовая птица». Компания мальчишек, клады, сокровища, тайны, приключения… Где суровые девочки в белоснежных фартучках? … Впрочем, может быть, я плохо помню — читала все это в очень нежном возрасте.

И из упоминаний о прекрасном поле запомнила только, как герой со словами: «Ерунда, слезливое девчоночье чтиво!» — швыряет в окно книжечку Лидии Чарской. Кто помнит лучше — еще какие-нибудь девочки там появляются?

Вот специфический жанр — романы о коллективах бывших беспризорников. Казалось бы, кто, как не они, нуждается в надзоре, пригляде и суровой воспитательной руке?

«Республика ШКИД» — чисто мужское общество, девочек нет вообще.



«Педагогическая поэма» и «Флаги на башнях» — здесь в колонии есть и девочки: у них свои отряды, свои девичьи (иногда очень деликатные) проблемы, в целом они — такой же объект педагогических усилий главного героя, как и мальчики, с той лишь разницей, что мальчикам он уделяет намного больше внимания и интереса. Мальчики и девочки — две отдельные, мало пересекающиеся общности. Свои внутренние проблемы мужской коллектив решает сам, практически без женского участия. Что там у девочек происходит между собой — их внутреннее дело, в которое мужская сторона (включая и самого повествователя) лезть не хочет и не считает нужным. Мальчики-хулиганы девочек задирают и обижают — это плохо; мальчики-нехулиганы к ним относятся правильно, по-товарищески. Иногда девочки и мальчики в чем-то между собой соревнуются, выступая при этом именно как две команды. Между взрослыми мальчиками и взрослыми девочками порой случаются романы: роман описывается в пасторальных тонах и заканчивается свадьбой.

NB: Интересно, что у самого повествователя (он же главный герой) подчеркнуто мужской взгляд и мужское отношение ко всему происходящему, в том числе к женщинам и к разным гендерным вопросам, так что местами даже чуть-чуть неудобно читать. :-)

Вот любимая книжка многих поколений школьников — «Старик Хоттабыч». Снова классическая мальчишеская компания: Волька, его лучший друг Женя, на заднем плане — еще какие-то ребята, антигерой — трус и ябеда Гога… И снова никаких девочек. Хотя здесь действие происходит до войны, обучение в школе смешанное, и ничто не мешает ввести в сюжет каких-нибудь прекрасных дам. Мало того: и сам Хоттабыч, и его злокозненный брат, и целая толпа разных эпизодических персонажей — все мужчины. Женские фигуры — лишь такие, без которых в книге о детях никак не обойтись: учительница, мама и бабушка. Да и те так редко появляются на страницах и так мало участвуют в жизни сына/внука, что он ухитряется, заимев собственного джинна и пережив кучу самых фантастических приключений, до конца книги это от них успешно скрывать.

А вот и самая известная — и, пожалуй, оказавшая самое большое практическое влияние — советская книжка о мальчишеском коллективе: «Тимур и его команда».



Здесь все сложнее. Девочки есть (Гайдар вообще женщинами не пренебрегает) и играют в сюжете важную роль. Одна из них — главная героиня. Есть даже «кастрирующая воспитательница» — Ольга: правда, она никого не кастрирует, ибо с мальчишками напрямую почти не сталкивается, а дрючит и школит только сестру. Картина мира у Гайдара получается любопытная: мир делится на мужскую и женскую «стороны», и они не просто сосуществуют или соревнуются, как у Макаренко, а жестко противостоят друг другу. Женский мир — взрослый, строгий, стерильный, рациональный и скучный, мир правил и запретов; мужской мир — мир тайных обществ, шифровок, позывных, ночных гонок на мотоцикле, мир борьбы и приключений, в котором иногда приходится «делать то, что нельзя, потому что другого выхода нет». Героиня, 13-летняя Женька (интересна гендерная амбивалентность имени), томится в женском мире и рвется в мир мужской; Тимур и Ольга борются за нее — и Тимур побеждает. Как побеждает? Получает благословение не просто от взрослого мужчины, а от супермужчины: отца, воина, командира полка, вернувшегося с фронта и снова уезжающего на фронт — и этот полубог, обладающий в мире Гайдара беспрекословной властью и неоспоримым авторитетом, «молча пожимает ему руку».

Вообще интересна мифологема «отсутствующего отца» в советской детской литературе и кино — резко отличная от той же фигуры в более поздней литературе (и жизни). «Отсутствующий отец» — не ушел из семьи, не бросил мать беременной, даже не умер. Он на войне; или охраняет границу; или в экспедиции; или в дальней командировке — словом, не может оставаться с семьей, потому что занят каким-то очень серьезным мужским делом. Он отсутствует, но его образ и память о нем постоянно здесь: его писем ждут, как вестей с небес, его самого ждут еще больше, к нему едут через всю страну, о нем постоянно вспоминают. Его авторитет беспрекословен: главный вопрос в любой сложной ситуации — «Что об этом скажет папа?» Какая разница с фигурой отца и отношением к отцу в нашем мире!

Но что же с «кастрирующей воспитательницей»? Ведь не мог такой образ родиться на пустом месте — где-то эта схема воплощена?

Да, конечно. Я знаю как минимум одно очень известное произведение для детей, в котором эта схема представлена очень ярко: девочка, попадая в мужской коллектив, состоящий сплошь из грубиянов, грязнуль и нерях, начинает властной рукой переделывать своих новых «подчиненных». Причем автор такую ситуацию изображает как типичную и всецело положительную. Это очень известное, всемирно прославленное произведение. Все мы его знаем. Вот только… ну, в общем, познакомьтесь с видным советским мультипликатором Уолтом Диснеем.

Можно копнуть и дальше — вспомнить классический образ девочки-воспитательницы в «Пиноккио» и то, в какую ядовитую пародию превратился этот сюжет в руках советского писателя А. Толстого…
Но на этом остановлюсь.