"Путин должен быть на церемонии в Освенциме"

27 января 1945 года разведывательный дозор из состава советской 107-й стрелковой дивизии вышел из заснеженного леса в 70 километрах к западу от Кракова. Солдаты ехали верхом на маленьких лохматых лошадях с автоматами за спиной. Перед ними был Освенцим-Биркенау, самый мрачный символ современной истории. Офицеры изумленно огляделись, а затем вызвали медиков, чтобы те позаботились о 3 тысячах узниках концлагеря.

Это настоящий позор, что Владимир Путин не приглашен и не будет присутствовать на следующей неделе на памятной церемонии, посвященной 70-летию освобождения Освенцима. Как минимум, это напомнило бы всему миру о том, что наступление сталинской Красной Армии вынудило СС оставить лагеря смерти на востоке. И тем не менее, приглушенный спор по поводу отсутствия российского президента напоминает о том, что эта глава в истории России и Второй мировой войны полна противоречий.

Первым лагерем смерти, который освободила Красная Армия, стал Майданек, находящийся около Люблина. Было это в июле 1944 года. Писатель и военный корреспондент Василий Гроссман оказался там вместе с 8-й гвардейской армией, которая защищала Сталинград. Но ему было приказано не готовить репортаж на эту тему. Эту задачу поставили любимцу режима Константину Симонову, который умудрился не упомянуть о том, что жертвами Майданека были евреи.

Несмотря на предостережения своего друга Ильи Эренбурга, Гроссман не мог поверить, что в советском руководстве в период смертельной схватки с нацизмом может существовать антисемитизм. Но в 1943 году он заметил, что любые упоминания о страданиях евреев из его статей вырезают. Он написал жалобу Александру Щербакову, который возглавляя политуправление Красной Армии. Щербаков ответил: «Солдаты хотят слышать о [русском военном герое наполеоновской эпохи] Суворове, а вы цитируете [немецкого поэта 19-го века] Гейне» Гроссман присоединился к Эренбургу в Еврейском антифашистском комитете, и они вместе стали вести хронику нацистских преступлений, не понимая, насколько это опасно. Тайная полиция расстреляла нескольких их коллег.

Некоторую правду о Холокосте нельзя было публиковать ни в коем случае. Когда Гроссман писал о лагере смерти Треблинка, он не мог говорить о том, что вспомогательная охрана там состояла в основном из украинцев. Сотрудничество с врагом было запретной темой, поскольку это подрывало риторику Великой Отечественной войны.

Когда война приблизилась к завершению, контроль стал еще строже. Освенцим был освобожден в конце января 1945 года, однако подробности освобождения не разглашали вплоть до победы в мае. Еврейский антифашистский комитет вскоре узнал, что его деятельность прямо противоречит указанию партии «не разделять мертвых».

Евреев нельзя было относить к особой категории жертв. Их можно было называть только гражданами СССР и Польши. Таким образом, Сталин стал в определенном смысле первым человеком, кто отрицал Холокост, хотя его антисемитизм был не таким, как у нацистов. Видимо, он был основан не на расовой ненависти, а на ксенофобских подозрениях в международных связях евреев.

Советская пропаганда, называвшая уничтоженных в Освенциме людей коллективным и анонимным термином «жертвы фашизма», изображала этот лагерь смерти как образцовую фабрику капитализма, где ненужных работников уничтожают.

Был и еще один отход от правды. Сталинисты всячески подчеркивали, как много в этих лагерях погибло поляков, отвлекая внимание от своих собственных преступлений против польского народа — как после ничем не спровоцированного вторжения Красной Армии в 1939 году в соответствии с Пактом Молотова-Риббентропа, так и после жестокой оккупации Польши в 1944-м. Они изображали Освенцим в качестве места, где фашисты истребляли польскую нацию. Рассказывая исключительно о погибших там польских католиках, они надеялись на то, что поляки направят свой гнев на Германию, а не на Советский Союз.

В послевоенные годы советского гнета в это верили лишь немногие поляки. А сейчас плохо скрываемые путинские попытки установить контроль над Украиной ярко напомнили польскому народу, что означало советское «освобождение» в 1945 году. Поэтому неудивительно, что за кулисами мы наблюдаем некий дипломатический бой с тенью, хотя обе стороны настаивают, что все нормально. Кремль делает вид, что его ничуть не покоробил отказ пригласить президента Путина на мероприятие в честь освобождения Освенцима. А польское правительство утверждает, что оно не направляет персональные приглашения. Международный комитет Освенцима, куда входит и российский представитель, просто спрашивает каждое государство, кто будет его представлять.

10 лет назад в 60-ю годовщину Путин произнес в Освенциме речь. Нет сомнений в том, что 9 мая, когда Россия отмечает День Победы, он снова заявит, что разгромив «фашистского зверя», Красная Армия спасла Европу от нацистского порабощения. Но эти страны, особенно Польша и Прибалтика, пережившие впоследствии 40 лет коммунистической диктатуры, будут снова нервно поглядывать на восток. Россия, которую веками мучает навязчивая идея об окружении и внезапном нападении, всегда чувствовала себя правой, господствуя в «ближнем зарубежье». Именно потрясение Сталина от гитлеровского вторжения в 1941 году, и возникшая у него впоследствии решимость создать оборонительный кордон привели к холодной войне. К счастью, Путин - это лишь слабое подобие своего героя.