Евреи боятся повторения прошлого

«Я скажу так: сегодня совершенно точно не 1939 год. Не думаю, что через пять лет в Швеции построят концлагеря. Мы совершенно определенно оказались в тяжелом положении, но следует помнить, что сегодня на дворе не 1939 год», — так ответил высокопоставленный представитель Госдепартамента США на мой вопрос о программе по борьбе с проявлениями антисемитизма в разных странах мира. Когда я представилась, он сказал: «Вы просили политического убежища у своего собственного правительства в Швеции, не так ли? Странно, вы не похожи на других беженцев, которых я встречал».

Эта конференция состоялась приблизительно полгода назад. За минувшие шесть месяцев я без устали боролась и предупреждала. Я была уверена, что дела в Швеции идут хуже некуда. Оказалось, я заблуждалась. Прошлым летом я сняла израильский флаг с балкона и убрала с входной двери табличку с моим именем, а также по совету полиции постаралась спрятать любой намек на мое еврейское происхождение. Единственный признак иудаизма в моем доме сегодня — это мезуза на косяке двери.

За время, минувшее с той конференции, антисемитизм резко вырос. Произошли теракты в Бельгии и Франции, были осквернены еврейские святыни, сожжены синагоги, повреждены памятники жертвам Холокоста. Число преступлений на почве ненависти постоянно увеличивается. Евреев уже не обслуживают в некоторых магазинах, отдельные врачи отказывают им в лечении, их увольняют только за еврейское происхождение. На этой неделе в Париже снова пролили еврейскую кровь.

Вернувшись в Швецию, я снова написала тому чиновнику из Госдепартамента. Я не могла успокоиться. Я отчасти продолжала верить, что мир примет решительные меры по борьбе с антисемитизмом, если только узнает, что происходит на самом деле, если получит свидетельства из первых рук о том, как тяжело сегодня быть евреем в Европе. Но мне пришел ответ, что чиновника нет на месте, и все.



Он не выслушал меня и, похоже, всему миру наплевать. Нам уже пришлось изменить образ жизни, но минувший год показал, что этих перемен недостаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности. Нас ненавидят, и с этим ничего невозможно сделать. Рекордное число евреев колеблются между бегством и ассимиляцией. Но ни то, ни другое не гарантирует спасения. Когда я подала правительству Швеции просьбу о политическом убежище, я не шутила. Я хотела, чтобы власти выполнили свои обязанности по обеспечению моего права вести еврейский образ жизни, не опасаясь преследований. Мое правительство не сумело справиться с этой задачей.

***

Террор, направленный против европейских евреев, происходит из другого места. Это часть всемирного джихада. Его жертвами стали христиане в Ираке и Сирии, и многие люди в других странах. Уступки Ирану, отношение к «Братьям-мусульманам» как к надежным партнерам для диалога, двойные стандарты в связи с ХАМАС только усугубляют проблему. «Разделявшие нас стены рухнули», — говорил президент Обама в Берлине. В нашем мире все взаимосвязано. Замыслы, которые строят фанатики в далекой пещере в горах Афганистана, в итоге скажутся на покупателях в кошерном магазине на другом краю света.

Представитель Госдепартамента сказал мне, что сейчас не 1939 год, и небо не падает на землю. Он прав. Сейчас на дворе 1933 год. Мир безучастно наблюдает, как нацисты занимают места в парламенте. Мир, сложа руки, смотрит, как евреев убивают и изгоняют из домов, а тем временем темные силы захватывают власть в Старом Свете, брошенном на произвол судьбы. Небо все-таки рушится, и наши улицы снова усеяны хрустальными осколками.

В 1914 году в Европе проживали 10,5 миллионов евреев. Сегодня их насчитывается в европейских странах полтора миллиона, и треть из них намерены уехать. Они больше никому не доверяют. И я одна из них.